Александра Свида - Паника в Борках
— Что это? Наступает май и вдруг холодный ветер! И почему ни признаков пыли? Тут у нас ее всегда так много… Как холодно и страшно… Да, да, откуда-то положительно ползет страх. Боясь обернуться, Лиза ускорила шаг. Теперь она уже бежит, но страх не отстает, он за плечами…
— Мама, — по-детски кричит Лиза, но кто-то большой и холодный скользит рядом с ней.
Какой ужас! Прямо в глаза глядят зеленые зрачки Прайса. Ледяная рука хватает за горло. Лизе страшно и душно…
Она погибает…
— По мо-ги-те!..
* * *Раннее утро.
Калитка в воротах больших меблированных комнат «Бояр» тихо скрипнула. Показался заспанный дворник с метлой. Почесался, сплюнул, зевнул.
— В экую рань подымайся! Иди, убирай. И на кой черт тут, прости Господи, подметать. Живой души часто не увидишь! Да никак это я раньше всех поднялся? — чуть рта не разорвал Аким в сладкой зевоте и взглянул вдоль переулка.
— Вот тебе и раз, — хлопнул он себя по бокам, — вот тебе и нечего убирать.
За два-три дома от меблированных комнат поперек тротуара лежала женщина.
— Прямо напротив Чуприковского дома развалилась какая то стерва, а Степан, видать, спит-посыпает. Ну, стойка, приятель, я тебя обужу по-своему, с сюрпризцем поздравлю. На чаек, дескать, с вашей милости, — и Аким с веселым злорадством зашагал к Чуприковскому дому и вдруг остановился, как вкопанный. Почти против самых ворот поперек тротуара, свесив головку на дорогу, лежала юная девушка. Маленькая шляпа еле держится на золотистых кудрях, руки вытянуты вдоль стройного тела, в широко раскрытых глазах застыл ужас. Губы полураскрыты, точно готовились закричать, а из ранки на шее стекла и расплылась под головой кровь…
— Да ведь это же барышня из ихнего дома, — пришел в себя Аким и забарабанил в ворота.
— Сте-паан!!..
Глава II В Гнездниковском переулке
Царит над Москвой блестящая весенняя ночь. В Гнездниковском переулке сонная тишина; время от времени издалека доносится скрип трамвая, отправляющегося на отдых в парк, рев сирены увозящего запоздалого игрока автомобиля, спокойный, размеренный бой часов на башне Страстного монастыря.
Словно зачарованные исполины, дремлют многоэтажные дома, бросая на дорогу причудливые таинственные тени. Жутко поблескивают агатовой чернотой залитые лунным светом окна углового дома за палисадником, он также производит впечатление застывшего в лунном сне гиганта. Лишь с задней стороны дома, невидимое прохожему, слабо мерцает одно окно, как недремлющее око общественной безопасности. Это кабинет начальника уголовного розыска Кноппа. Там, за столом, в глубоких креслах сидят один против другого сам начальник и его ближайший помощник Зенин. Кнопп внимательно слушает отчет последнего.
— На это понадобилось время порядочно времени, Рудольф Антонович. Никак мне не удавалось столкнуться с Прайсом, пока мне не подвернулось объявление кружка спиритуалистов-догматиков. Там Прайса знают очень хорошо, хотя его публичное выступление имело место сегодня в первый раз. У него нечеловеческая сила воли, Рудольф Антонович!
Незаметная улыбка пробежала в тени густых усов начальника полиции.
— Странные вещи видел я, Рудольф Антонович, — продолжал Зенин. — В шаре он демонстрировал картины прошлого и будущего и, судя по тому, что первые так точно воспроизводили действительность…
— Что же он показал вам, Зенин? — перебил Кнопп. — Ведь вы не могли не поинтересоваться своим будущим в изображении г. Прайса?
Зенин не уловил малозаметной, правда, иронии в тоне начальника и ударения на последних словах.
— Только отрывистые картины, но какие! Я видел мертвую дочь Ромова, и другие видели ее и узнали. Потом я видел еще хорошо одетого мертвого человека в каком-то странном, обитом материей ящике. Еще какое-то злобное, ехидно улыбающееся монгольское лицо. Сам Прайс видел больше. Он был страшно взволнован; он стоял сзади меня, чуть наклонившись, и я чувствовал, как дрожали его руки, и на меня веяло холодом смерти. Сеанс оборвался мгновенно!
Начальник полиции покачал головой, не то одобрительно, не то в знак сомнения, вынул из ящика кипу бумаг и, опершись на скрещенные на столе руки, заговорил:
— А я, Зенин, получил самую исчерпывающую биографию Прайса от начальника уголовного розыска в Будапеште. Ответ на мой личный запрос. Прайс — родственник богатой венгерской магнатки Бадени, являющейся последним отпрыском славного некогда в истории рода графов Бадени. Она богата и всю жизнь проводит в путешествиях. И Бадени и Прайс посвятили себя изучению оккультных наук, благодаря чему они не пользуются любовью народа у себя в Венгрии. Суеверные дети пушты считают обоих чуть не вампирами или оборотнями. Но уголовная полиция в Будапеште дает самые лучшие отзывы. Самые лучине! — повторил он, повышая голос.
— «Vox populi — vox Dei», — после минутной паузы возразил Зенин вполголоса. — Народ их считает вампирами, а вампиры сосут кровь. Вам приходилось читать о вампирах, начальник?
Сухой сдержанной иронией прозвучал смех Кноппа.
— Конечно, мой дорогой, я прочел всего «Графа Дра-кулу» и нечто подобное у Алексея Толстого. Увлекательно и пощипывает нервы. Конечно, вампиризм и оборотниче-ство только народные суеверия и даже не всех народов!
— Но науки говорят о других возможностях, которые могут быть применимы в отношении Прайса. Например, применявшийся широко в средних веках способ умерщвления на расстоянии, так называемое энвольтование. А опыты доктора Ланселена над выделением астрального двойника в конце прошлого столетия? Не требуется ничего сверхъестественного, только воля, могучая воля. Заряженный такою волей двойник астральный исполнит любые действия, на которые направит его воля двойника материального!
Кнопп с напряженным вниманием посмотрел на подчиненного, повел бровями и, положив голову на ладонь, продолжал слушать рассуждения Зенина.
— Вы приобрели, я вижу, богатую эрудицию в этом направлении, Зенин, — сказал Кнопп, когда тот закончил, — и это делает вам честь. Нужно хорошо изучить территорию, на которой предстоит дать сражение, и характер врага; изучив то и другое, легче найти уязвимые места противника. В нашем деле — это всегда только его ошибки, дающие нам в руки неопровержимые, прямо осязаемые доказательства его вины. С этим только будет считаться судебная власть. Нельзя же, согласитесь, в обвинительный акт в доказательство вины привести соображения, основанные на фантазии творца «Графа Дракулы» или даже на опытах выделения астрального двойника. Вот подняли бы на смех нас наши передовые господа адвокаты!.. А присяжные!.. Что бы сказали наши консервативные и даже прогрессивные господа присяжные! Инквизиция! Времена Торквемады! Черная магия! Нет, Зенин, эти ясновидения, спиритизм, экстериори-зации, астралы должны служить вам средством к совершенному познанию характера и личности Прайса: путем, на котором вы должны выискать нечто материальное, — доказательства, что Прайс употребляет во зло, с преступными целями свои познания!
