Ллойд Биггл-младший - Часовой галактики
— Не слишком ли много?
— По-моему, в самый раз. Не знаю, сколько стоит ваша жизнь, но свою я ценю высоко, поэтому имею право устанавливать цену самостоятельно.
— Я не подвергаю сомнению право самостоятельно оценивать вашу жизнь, — извиняясь, сказал Смит. — Боюсь, однако, что сумма гонорара значительно превысила доступные мне ресурсы. Есть ли хоть какая-то возможность снизить цену? Я могу уверить вас, что ваши услуги срочно необходимы. Людей с вашей квалификацией чрезвычайно трудно найти.
— Именно поэтому мы и стоим так дорого, — сухо сказал Даржек.
— Да. Миллион долларов вперед, — Смит сначала покивал, как бы соглашаясь, потом покачал головой. Он встал и, как будто нетвердо держась на ногах, повернулся к Даржеку и протянул ему мягкую, сухую руку.
— Один вопрос, если не возражаете, — сказал Даржек. — Кто вас послал?
— Я не вправе сообщать этого.
— А я не вправе браться за работу, не зная работодателя.
— Поверьте, если мы наймем вас, вы будете проинформированы в полной мере. Однако, миллион долларов…
— Чрезмерно?
— Точно. Спасибо, мистер Даржек.
Смит судорожно закивал, повернулся и ретировался из офиса. Даржек выглянул через мгновение и обнаружил, что в приемной никого нет. Он уселся в кресло-качалку мисс Слоуп и стал ждать се возвращения.
Она вошла, с отвращением отряхивая свою сумочку, ее щеки покраснели от мороза и колючего ветра, стекла очков запотели, а ее взъерошенные седые волосы были покрыты снегом.
— Я проследила за ним до ближайшего терминала, — объявила она. — Мне показалось, что он нажал кнопку Центральный Западный Парк, но его там не было, и к тому времени, когда я добралась до Центрального Восточного Парка…
— Неважно, — перебил ее Даржек. — Нет нужды следить за ним. Некто с деньгами и извращенным чувством юмора посмеялся надо мной. Я вел себя неправильно, и Смит знает об этом. Отвратительно. Интересно, кто из моих, так называемых друзей, в этом замешан.
Он взял пальто.
— Куда Вы направляетесь? — спросила мисс Слоуп.
— На Таити, — мечтательно сказал Даржек. — И чем быстрее, тем лучше.
2
Рассвет застал мятежников врасплох и заставил бежать домой.
Биаг-н выполз из своего потайного места, чтобы понаблюдать за тем, как они бегут. Лишь у некоторых были небольшие щиты от солнца, а поскольку стремительно восходящее светило пылающим апельсином неслось по розовому небу, они, спотыкаясь, в панике перебегали от тени к тени и поднимали свои узловатые, похожие на корни деревьев, пальцы, чтобы защитить большие глаза без век.
Тяжелая, гнетущая тишина стелилась над ним. Дым сотен пожаров душил горизонт, разграбленные уже по несколько раз сотни складов и жилье окружали Биаг-н со всех сторон. Надзиратели провели мимо него толпу иностранцев с их семьями, и толпа двигалась за ними по пятам, чтобы разрушать, грабить и жечь. Спасаясь, торговцы бросили даже самые дорогие товары. Украшенная драгоценными камнями металлическая тарелка, на деньги от продажи которой можно прожить долгую безбедную жизнь, небрежно валялась у двери рядом с Биаг-н.
Всю залитую огнем пожаров ночь сумасшедшая толпа бушевала, не замечая укромного уголка, в котором спрятался коробейник Биаг-н. Он знал, что этой ночью случилось чудо, потому что его не нашли, но не питал никаких иллюзий относительно следующей ночи. При первой же возможности он отполз от своего куполообразного пристанища, служившего раньше кому-то жильем, держа в руке свой саквояж с образцами ткани.
Жаркий, наполняющий пространство тишиной, день мягко накрыл успокоившийся город. Большие лампы дневного света, сорванные толпой с оранжерей для ночных цветов, искрились на черном тротуаре подобно драгоценным камням среди останков грабежа. Биаг-н печально прошел мимо: лепестки растений сморщились и скрутились под лучами солнца, а их глянцевую поверхность покрыли темные пятна. Даже тонкий, исчезающий аромат цветов отдавал привкусом смерти.
Биаг-н осторожно двигался вперед, звонко цокая крошечными ногами по затвердевшему кварцу. Он вздрагивал на каждом шагу. Инстинкт самосохранения требовал, чтобы он полетел, но Биаг-н заставил себя идти, беспечно покачивая одной рукой, и в то же время судорожно вцепившись в саквояж с образцами другой. При этом пристально наблюдал за улицей. Он знал, что огромные, пылающие глаза аборигенов смотрят на него с ненавистью из-за разноцветных прозрачных выпуклостей, которые покрывали все его тело.
Добравшись до окрестностей джрампа, он замедлил шаг, изучил мрачную обстановку, но ничего не смог разобрать в мешанине теней и скрытого фильтрами полумрака. Глубоко дыша и всхлипывая, он устремился внутрь вслепую. Он практически достиг панели управления телепортатором, и даже начал сбивчиво набирать номера, когда надзиратель выпрыгнул из тени с хриплым криком: «Грильф! Грильф!»
Биаг-н увернулся от одной суставчатой руки, вытянутой, чтобы схватить его, и, вырвавшись из цепкого захвата другой и оставив в ней оторванный кусок ткани, бросился бежать.
Три надзирателя преследовали его, защищаясь легкими овальными щитами от солнца. Их длинные сегментированные ноги грохотали по тротуару, когда они перепрыгивали мусор, оставшийся после ночного бунта. Биаг-н перебрался через изгородь из ночных растений и погрузился в высокую траву сада. Теперь он двигался вперед небольшими перебежками, то появляясь из травы и кидаясь в сторону, то вновь падая на землю и теряясь в густой растительности. Надзиратели остались у изгороди, пронзительно выкрикивая бранные слова, но не пытаясь преследовать его. Даже с их щитами полный свет дня мог нанести им вред, и вскоре они вернулись в прохладный полумрак джрампа.
Когда Биаг-н, наконец, справился с испугом, и вылез из травы, короткий день Куорма уже близился к полудню. Солнце висело в румяном, безоблачном небе. Биаг-н пошел прочь от джрампа. Он выбрал маршрут, оставляя в стороне небольшие группы жилых куполов. С приближением вечера он осторожно выступил из безопасной тени сада, чтобы посмотреть на маленькие, размытые водой купола Старого Города.
Он с тревогой поглядел на солнце и бросился бежать. Скоро короткий день Куорма начнет резко сменяться оранжевой тьмой, и он лишится последней возможности покинуть этот мир. Он отчаянно помчался вниз по склону и почти достиг скопления крошечных магазинов и маленьких фабрик, когда внезапный порыв донес до него пугающие звуки. Где-то далеко слышался голос обезумевшей толпы: «Грильф! Грильф!»
— Они не могут ходить при дневном свете! — задыхаясь, воскликнул он.
