Вера Чиркова - Болтушка (СИ)
– Мам, мы куда пойдем? – тихо спросил Кор, когда за травницей захлопнулась дверь домика.
– Подумаю, – бодро фыркнула женщина, – утром все виднее. Спи, нам рано вставать.
Не говорить же ребенку, что у нее все давно просчитано и продумано? И потому к рыбакам она не пойдет ни за что. Хотя они и дружные и своих не выдают, но и к женщинам относятся очень просто... и если бы она была обычной торемской вдовой, для нее не было бы в этом ничего шокирующего. Но торемские вдовы и третьими женами идут с удовольствием – какая-никакая, а жена, а это значит, будет у тебя и дом, и еда, и мужская ласка.
Но подобное не для дочери знатного рода... хотя она и отказалась от него дважды. Первый раз, когда сбежала в монастырь, восстав против брата, решившего поправить ее замужеством свои дела, второй – когда ушла из монастыря. А потом еще от родичей мужа ушла, припомнила Малиха, а теперь вот от хозяина... и даже не от первого. Похоже, судьба у нее такая, все время куда-то убегать... хотя, кто бы знал, как она от этого устала! И хочет свой дом.
Нет, не так... даже не дом, домик, хижину, избушку... но свою, чтоб никто не проверял шкафы и не заглядывал в миску.
Рядом тихо задышал сынишка, и Малиха заботливо прикрыла его кошмой. Хотя весна уже повернула к лету, но ночами бывает прохладно. Поймав себя на том, что уже даже в мыслях называет себя Малихой, женщина горько усмехнулась. Так обозвала ее когда-то свекровь, не сумевшая или не захотевшая выговаривать чуждое имя Мальяра.
Рассвет встретил их на узкой тропке, ведущей к северному тракту, возвращаться к развилке Мали не захотела. Там можно столкнуться со спешащими на ярмарку в Карьюм торговцами, а они люди очень любопытные и жадные. Никогда не откажутся ни от малейшей возможности втиснуть в свой тугой кошель хоть медяк. А тут сейчас никто не может встретиться, по этой тропе народ отправляется в сторону дороги, а там в это время еще тихо. Все, кто ехали с вечера, успели добраться до села, что лежит ниже, в долинке, а те, кто направляются в Шархем, городишко лесогонов и плотников, догонят Мали только к тому времени, как они добредут до постоялого двора.
Там, на перекрестье дорог, ведущих от нескольких поселков, обычно оживленно и можно пристать к какой-нибудь семье, отправляющейся в Шархем за новой утварью или за досками для стройки. Лето для этого самая подходящая пора. Женщина собиралась попроситься на телегу к семейной паре или немолодым возчикам, телеги в ту сторону катят порожние, и от монетки за подвоз не откажется никто.
Перед тем, как выйти на дорогу, Мальяра устроилась за густыми кустами и прилежно, как учили в монастыре, разрисовала лицо дешевыми красками, стараясь скрыть свой возраст. Иногда женщине даже жаль, что она смотрится моложе, чем на свои двадцать девять, А еще что волосы у нее светло-русые, а не жгуче-черные, как у чистокровных торемок. Да и серые, с прозеленью, глаза привлекают внимание незнакомых мужчин, потому-то она старается подводить их погуще и почаще держать опущенными.
– Ты стала старенькая, – тихо сказал Кор, немного подумал и добавил, – сегодня я твой внук?
– Нет, солнышко... но если я скажу – прыгай – ничего не спрашивай, прыгай в кусты и затаись в укромном местечке. Убегают по открытому полю только дураки... я же тебя учила.
А когда-то этому учили ее, и она даже не догадывалась тогда, как пригодятся ей эти знания. Хотя ремесло ей определили – болтушка, но и основным правилам других немного научили. Но закончить обучение она не успела. Как и все сестры, в ту осень она пробовала свои силы в роли компаньонки дочки градоначальника, и по приказу капризной девицы отправилась на рынок за свежими персиками. Любовь к молодому, стройному торговцу, восхищенно уставившемуся на Мальяру прекрасными черными глазами, обрушилась на девушку внезапно, как бурный вешний поток. Захлестнула, понесла... и притащила в далекий и чужой Торем.
– Ну, сохрани святая Тишина, – привычно шепнула женщина, придирчиво осматривая себя и сына.
Все вещи не новые, но ладные, перешитые долгими зимними вечерами из обносков, что она покупала по дешевке в лавке старьевщика. Стирала, порола, собирала из трех вещей одну, не забывая вставить несколько секретов из тех, которым научили в монастыре. А потом прятала подальше, не надевая даже по праздникам. И только эти вещи взяла с собой, оставив в каморке всю свою прежнюю одежду, чтоб хозяин не сразу сообразил, что служанка сбежала.
Кора она переодела по дороге, сунув его вещички в придорожный куст, а на себя накинула поверх новой одежды старый балахон и серый платок, от которых избавилась недалеко от стиральни.
Всадники появились сзади внезапно, и виновен в этом был холм, с которого дорога спускалась не напрямик, а пологими поворотами.
– Прыгай, – приказала Мальяра, разглядев краем глаза два силуэта, и ребенок испуганным зверьком шмыгнул под ближайшие кусты. Туда же полетел и маленький узелок с едой, а все крупные монеты изначально были спрятаны в невзрачном пояске мальчишки.
Сама же женщина продолжала идти так же спокойно, лишь сбавила шаг, сгорбилась посильнее, да начала прихрамывать. И до последнего надеялась, что неожиданные попутчики проедут мимо, как заклинанье твердя про себя просьбу святой тишине.
И уже почти поверила, что повезло, проехали, но тот, что ехал первым, вдруг развернул коня, загораживая ей дорогу, и с мерзкой ухмылкой осведомился:
– Ну, и кто это, такой смелый, с утра пораньше тут шастает?
– Езжайте с богом, люди добрые, – мирно проговорила Малиха дребезжащим голосом, начиная понимать, что договориться с ними будет очень трудно, густой запах перегара, казалось, потоком изливался из обросшего неопрятными зарослями рта.
– А ты нам не указывай, – прикрикнул второй, стараясь прижать женщину своей лошадью к коню приятеля, но она с неожиданной для старухи ловкостью увернулась, и ему пришлось разворачивать коня.
А Малиха тем временем метнулась ближе к тому краю дороги, за которым склон уходил вниз, намереваясь уйти от них подальше и переждать где-нибудь в кустах, но первый всадник стегнул коня и ей, чтоб не попасть под копыта, пришлось отскочить в сторону.
– А баба-то резвая, я бы с ней поиграл, – гнусно ухмыльнулся первый всадник, и попытался концом кнутовища сорвать с Малихи платок.
Женщина снова увернулась, отлично понимая, что своими действиями только подогревает негодяев, и решилась на самый последний шаг. Выхватила припрятанную как раз на этот случай колючку акации и вонзила в бок лошадь, туда, куда сумела достать. И сразу ринулась в сторону, взбешенное животное затопчет запросто. Но уйти далеко не успела, второй негодяй, не разглядевший, что произошло, и не понявший, почему у приятеля лошадь скачек как сумасшедшая, пытаясь сбросить хозяина, тем не менее тоже озверел и со всего маху хлестнул строптивую селянку кнутом.
