Александр Косарев - Хроники мёртвого моря
– Так точно, разрешите идти! – я вытянулся и щелкнул для верности каблуками.
Сжимая в ладони новенькие погоны, я побежал в роту. Выпендриваться перед начальством было не с руки, совсем недавно в армии начался переход с трехгодичной службы на двухгодичную и решение о том, кого конкретно и когда увольнять со службы, находилось целиком и полностью в руках работников штаба, где замполит играл едва ли не первую скрипку. Всю последующую неделю я только и делал, что стрелял, стрелял и стрелял. Стрелял до полного одурения, с утра до вечера. Ко мне даже приставили двух солдат, чтобы я не отвлекался от своего занятия. Обед, и тот приносили в тир. Да я и сам, надо признаться, старался изо всех сил. Уже два с лишним года я не видел родных и домой хотелось ужасно. А я прекрасно понимал, что чем лучше покажу результат на стрельбах, тем скорее мне подпишут увольнительную. Семь дней после разговора с замполитом пролетели словно в угаре. Даже во сне я заряжал и стрелял, заряжал, ловил в прицел чёрную точку мишени и снова стрелял. К концу недели я уже видел ночью кошмары про то, что не могу нажать курок. Появляются мишени, я считаю про себя один, два, три – пора стрелять, а курок не идет и чувствую, что волосы у меня встают дыбом. Очнусь, а рядом дневальный стоит: – Ты, что кричишь? – спрашивает. Я молчу. Что сказать, если нервы стали уже никуда. Но всё вроде обошлось. Сходил в санчасть, там меня осмотрели, несколько уколов сделала и сон у меня наладился.
Наконец наступил день отъезда. Многочисленные пожелания типа «Не промахнись, Асунта», я выслушал, пожалуй что, от всех сослуживцев. Но самое приятное пожелание принес повар – слоеный пирог с брусникой и олениной. Только тут я понял как популярен и даже уважаем. Это меня, честно говоря, удивило: в армии, как правило, не любят тех, кто находится на особом положении. Выделили мне для поездки на станцию газик, паек и даже сто пятьдесят рублей – «на мелкие расходы», по тем временам сумма весьма приличная. Ехать нужно было всю ночь. Поезд – то, был местный и тащился еле-еле. На следующее утро, часов в одиннадцать, я наконец-то нормально выспавшийся и чисто выбритый, покинул неторопливый эшелон и оказался на платформе, носившей странное название – «Прогонный километр». Там меня уже ждали. Заметив одиноко стоящий у края платформы армейский ГАЗ-66, возле которого толпилось несколько, женщин с сумками и узелками, я направился к нему. Женщины громко уговаривали водителя подбросить к видневшемуся на взгорке, населенному пункту, до которого было не менее трёх километров. Тот весело отговаривался от них, но и не отгонял. Когда я подошел совсем близко, хлопнула дверь кабины, и из-за капота появился молодой лейтенант в новой прекрасно отутюженной форме. Он увидел меня и заулыбался – Господи, никак сам Серёга Стрельцов к нам пожаловал?
Меня так и толкнуло вперёд.
– Димка! – завопил я, бросаясь ему в объятия. Ой, извините товарищ лейтенант! Старшина Стрельцов согласно командировочного предписания прибыл на стрелковые сборы.
Мы шутливо отдали друг другу честь и обнялись. С Дмитрием Лозецким мы были знакомы уже давно. Познакомились мы ещё три года назад, в ДОСААФ-ском стрелковом тире, что располагался в подвале спортивного комплекса на Поварской улице. Я тогда был совсем зеленым парнем, только-только получил третий разряд, а он уже ходил в «кандидатах в мастера» и к тому же учился в институте.
Тетки у машины, поняв, что военные уже встретили кого хотели, с визгом залезали в кузов.
– Пойдем-ка в кабину – сказал Дима, подталкивая меня к машине. Мы уселись на горячее сиденье ГАЗа и дождавшись, пока все женщины рассядутся, развернулись и поехали по проселочной дороге в городишко. Завезя наших попутчиц на рынок, мы двинулись по извилистой лесной дороге, постепенно спускаясь в широкую, перечеркнутую зигзагом реки, долину. Пока машина не спеша везла нас в гарнизонный городок, мы с Димой говорили без умолку. Он рассказал, что призван в армию после окончания института, что служится ему нормально, только скучно очень. Я в свою очередь поведал о своей стрелковой службе в ПВО. За разговорами я и не заметил, как мы докатили да ворот части. Дежурный по КПП, вяло передвигая ноги, открыл ворота и впустил нас на территорию. Дмитрий выскочил из кабины и буквально выволок меня наружу: – Давай скорее на пищеблок, иначе обед пропустим. Мы прошли быстрым шагом мимо парка боевой техники, свернули на боковую бетонную дорогу и через пять минут подошли к выкрашенной темно-зеленой краской казарме, украшенной, видимо для цветового контраста, красной полосой транспаранта с надписью «Привет участникам соревнований!»
– Бросай вещички здесь, – сказал Дмитрий, заходя в казарму и широким жестом обводя ряды железных коек, застеленных новыми синими одеялами и украшенными фигурно поставленными подушками в белоснежных наволочках. Я затолкал вещмешок со своими пожитками под одну из коек и мы пошли на выход.
– Ты чувствуешь, как старшина раскошелился ради престижа? – намекнул Дмитрий на убранство спального помещения.
– Естественно, – отозвался я, – он эти наволочки, наверное, лет десять берег для такого случая.
Весь путь до полковой столовой мы злословили насчет врождённой старшинской скупости и прижимистости. Наскоро пообедав, мы зашли для оформления документов в штаб и освободились уже около четырех вечера. Солнце стояло ещё довольно высоко и я попросил моего спутника показать мне новое стрельбище.
– Да, конечно же, – отозвался он с готовностью. Это ведь частично и мое детище. Я, пожалуй, как приехал в часть, то только им и занимался, – начал он свой рассказ. Размечал места установки мишеней, поворотные механизмы конструировал, даже строительством пришлось руководить. Хотя, конечно, это нашего полковника основная заслуга. Он сам – просто фанатик стрелкового дела. Бывало, соберет нас и начинает: – Я всю жизнь мечтал о классном стрельбище, не о тех загонах для скота, что понастроены в других частях, а о настоящем храме стрелкового искусства. Короче, на час, а то и на два нам лекции закатывал. Но ко мне благоволил. Он сразу узнал, что я КМС (кандидат в мастера спорта) и предложил руководить оснащением всего комплекса. Так и сказал: – Выдающимся стрелкам и карты в руки. Про карты это он, конечно, пошутил, а вот лопату и мастерок в руки выдал.
Мы расхохотались и тут я заметил, что мы очень долго идем.
– Не волнуйся, – успокоил он меня, – всех участников соревнований будут на автобусе возить, так что дыхание не собьешь.
Постепенно мы отдалились от реки и вскоре свернули в распадок между двумя высокими холмами.
– Ну вот и пришли, – сказал мой спутник. Мы преодолели небольшой и наполовину срытый холмик и перед моими глазами предстала картина, которую я никак не ожидал увидеть в этих местах. Обычный распадок между двумя холмами неожиданно расступился, образуя площадку очень смахивающую на идеально ровное футбольное поле, крайне не характерное для столь гористой местности. Странного вида холмы окаймляли эту площадку, сверкая на солнце оплавленными плоскостями скал. Создавалось впечатление, что страшной силы взрыв вырвал из горы, находящейся прямо напротив нас, её сердцевину, попутно срезав и часть холмов, окаймляющих это удивительное место. Димка в это время рассказывал какой-то смешной эпизод про строительство дороги к стрельбищу. Но увидев, что я его не слушаю, он оборвал свой рассказ и повернулся туда, куда уставился и я.
