Укус Милосердия (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

Черт! Он ненавидит, когда кто-то трется у его двери! Черт! Черт!!

Спалось этой ночью Алисе Тарасовой ну очень плохо.

Глава 11

Запахи остывших следов

Становясь вампиром, быстро понимаешь горькую соль всей этой жизни в предубежденности по отношению к себе.

Первое — тебя не любят. Тут вопрос даже не в частичном обороте, не в зубах, даже не в питании кровью, что, казалось бы, очевидно. Нет-нет-нет. Тебя не любят совершенно по иной причине. Ты становишься чужим, но для всех. Эльф чужой для гнома, гном для гоблина, гоблин для, прости карма, человека, но каждый в своей кучке. У вампиров кучки нет. Мы — гордые создания тьмы, одиночки и индивидуалисты.

Второе — это употребление других разумных, часто даже до смерти. Это многим активно не нравится, бытуют даже теории заговора, что вампиры рассматривают всех остальных исключительно как еду. Ну что за глупость. Мы же все, без исключения, государственные работники, у нас есть паек. Да, многие мои собратья балуются регулярным впитыванием чужой жизни, расширением собственных возможностей, ну или просто подсели на воруемые при этом эмоции, но это скорее похоже на употребление меняющих сознание веществ, а не на, простите, ужин. Впрочем, сравнение не с куском хлеба, а с бутылкой пива почему-то оскорбляет живых еще сильнее.

Третье — самое горькое и обидное. Они говорят, что у нас плохой характер!

Это у меня-то он плохой⁈

— Арвистер, — задумчиво пробормотала Ульяна, выпуская струю дыма, — А ты не думал податься в детективы? Раз уж живешь в городе?

— Я? В детективы? — нешуточно удивился я, даже забыв качать ногой дальше, — Ты серьезно?

— Ну вот смотри, — курящая молодая гоблинша перевела ленивый взгляд с потолка на меня, — Ты носишь шляпу и плащ, бежевые причем. Так? Под ними у тебя тройка или двойка, так?

— Ну, все вампиры носят плащи и шляпы, солнце же, — не принял я подачу, — И костюмы многие носим.

— Ой, да ну тебя! — оживилась моя собеседница, — Плащ, шляпа, пистолет! Ты сидишь на моем столе, пьешь украденный у меня кофе, просишь нарушить рабочие инструкции в твоих личных интересах! Ведешь расследование! Видишь⁈

— Не суди книгу по обложке, — вяло помахал я рукой, — У настоящих нуарных детективов есть твердый моральный компас, алкоголизм, незаживающие раны на душе, с десяток трагичных историй…

— Пять лет назад Кларисса делала тебе минет в зоопарке и её укусил за задницу гепард. Очень трагичная история, как по мне, — вспомнила эта зараза, — Разве…

— Ульяна, я понимаю, что быть секретарем у Старри это смертельная скука, но может, всё-таки, начнешь говорить по делу? — укорил я собеседницу, передернувшись от воспоминаний. Лучше бы меня гепард за задницу укусил. Но нет, он выбрал чертову гномку. Теперь у меня с гномьим родом паритет — мы оба друг друга немного ели.

— Я жду пока ты меня позовёшь на свидание, — кокетливо захлопала ресничками гоблинша.

— В зоопарк? — уточнил я, еще находясь во флешбэке.

— Нет, мне моя жопа дорога, — помотала головой эта засранка, так, что аж зашлепала ушами по щекам, — Куда-нибудь в более безопасное место! Впрочем, если кусаться будешь ты — то я не против!

— Серьезно? — я показал зубы, приоткрыв чуть отвесив нижнюю челюсть. Игривое настроение секретарши госпожи Старри тут же подувяло, зато рот, наконец, раскрылся, выдавая нужные мне сведения. Всё-таки, конфеты с коньяком, ранее врученные этой ветренной особе, расцениваются на вес золота.

Нет ничего более скучного, чем быть секретаршей у нашей полудемоницы. Работы нет вообще, в принципе. Её и у самой Эммы кот наплакал, всё-таки, большинство Блюстителей просто бегают между своими мирами, и им лишь изредка нужно спускать приказ о визите в Нижний, но за то, что есть, Эмма держится всеми когтями. Ни капли власти мимо, ни грана контроля на сторону! У Ульяны самая настоящая синекура, что быстро делает каждую из секретарш моего босса королевой сплетен всего Управления.

Тыльную сторону ладони уколола метка сигнального проклятия, из-за чего я тут же приостановил простые движения.

— Так, Элвис заходит в здание, — пробормотал я, — Пора выходить…

И вышел, снимая приятно пухленькие зеленые ножки с груди.

— Эй! — возмутилась покидаемая Ульяна, — Да она подниматься еще минут пятнадцать будет!

— А тебе себя в порядок приводить, — справедливо указал я, отстраняясь от использованного стола Эммы Старри с лежащим на ним персоналом, — Снова какую-то моду завели, смотреть страшно.

— Так вот почему ты так долго мог! — тут же начала вредничать гоблинша, но затем, забавно выпучив глаза и охнув, метнулась в ванную приводить расплывшийся по лицу ужас в божеский вид.

Еще бы. Где у нас мода? В Нижнем мире. Кто её первый запускает на невинные улицы Оминполиса? Ульяна и присные, кому как не им, полное здание баб. Вот и теперь, до момента «коитус интерруптус» гоблинша напоминала ведьму с тяжелого недосыпа и не менее тяжелого отравления — могучие тени на глазах, губы в черной помаде, черно-белые чулки, черная одежда… Молодая шлюха в глубоком трауре, не дать ни взять. А уж цепочек и кожаных браслетиков… я даже что-то вроде ошейника видел, декоративного. Не удивлюсь, если через десяток другой лет начнут себе еще и железками всё прокалывать, типа как сережки вешать.

Ну и… ладно. Даже если разумные нас не любят, я их всё равно люблю. С женщинами, кстати, бывает довольно просто. Мы, вампиры, не разносим никакую дрянь, ни венерическую, ни ту, от которой появляются дети. Да и ранним семяизвержением не страдаем, скорее наоборот, наслаждаемся обратным явлением. Правда, развести кого-нибудь из нашего рода на потрахушки довольно сложно.

Приходится отдуваться за всех.

Причем с пользой.

Спустившись из опасной зоны по лестнице на пару этажей вниз, я уж было хотел вызвать лифт, но внезапно наткнулся на очень старого знакомого, стоящего в коридоре и смотрящего в окно.

— Конрад.

— Сильвестр? — вздёрнул я бровь, останавливаясь, — Что заставило тебя со мной заговорить?

— Приказ, сородич. Приказ Короля.

Сильвестр Ваккуш развернулся ко мне. Вот его с человеком точно никто не спутает. Несмотря на средний рост, этот четырехсотлетний вампир невероятно худ и жилист, буквально ходячий скелет, обтянутый кожей. Он никогда и никому не рассказывал, что может привести вампира в такое состояние, но насколько мне известно — никто и не спрашивал. Старина Ваккуш, в отличие от добродушного и мягкого меня, очень уважал и уважает «заложить за воротник», но так как он выбирает своих жертв крайне аккуратно, то никто не обращает внимания на их количество. Парень не опускается в Нижний мир, зато берет на себя самые проблемные Срединные.

— Сначала вопрос, Конрад. Я должен узнать. Твоё порождение… — Сильвестр сделал многозначительную паузу, — … оно такое же, как и ты?

— Слабое? Да, — врать сородичу не имело совершенно никакого смысла, — Получающее удовольствие от жизни? Да. Принимающее мои взгляды? Тоже да.

— Я тебя услышал. Благодарю, — прошелестел вампир, — Теперь внемли приказу Короля, Конрад Арвистер. Вам, тебе и твоему порождению, запрещено размножаться далее. Коли падёт она, то тебе, в виду известных тебе обстоятельств, дозволено произвести еще «птенца», но им уже судьбы увидеть потомства нет. Когда ты приведешь его под очи Короля, представляя двору, владыка повторит приказ-запрет. Услышал ли ты меня?

— Услышал, — процедил я сквозь зубы, отворачиваясь, — Пока. Будь здоров. Не кашляй.

С-с-сукины дети.

— За сим всё, Конрад Арвистер, — донеслось мне в спину.

Не то чтобы меня волновала судьба потомков Алисы или перспективы завести своего, но услышанное было из рук вон как внезапно. Вампиры чрезвычайные собственники! Это все равно что мне с женой запретить детей делать! Да… Король вправе, еще как в праве, его приказ… ясен и понятен, незачем плодить…

АРРР!!!

За пару минут я усосал три сигареты подряд, чтобы хоть как-то успокоиться. Это уже наше, внутреннее. Владыка может быть десять раз прав, но приказывать в ЭТОМ…!