Иллюзия страха (СИ) - Демидова Дарья
— И теперь мы знаем, что и у акудзина, которого выпивают, кожа тоже серая в трещинах.
— Нам надо в библиотеку! — заявила Маша и встала. — Здесь, конечно, прекрасно, но отдохнем потом.
Она схватила полотенце и направилась в сторону дома. Марк даже не успел ничего возразить. Он только вздохнул, бросил печальный взгляд на бесконечную водную гладь и, прихватив книгу, направился следом.
Войдя, он увидел, что Маша собирает вещи.
— Мари, это не разумно.
— Неразумно сидеть под пальмами, когда другие рискуют.
— Ты сейчас рискуешь больше всех, — упрямо заявил он.
— Ну конечно. Ты сам сказал, что маньяк вряд ли меня запомнил. Иначе он бы тогда переместился на второй этаж сразу ко мне. Значит, беспокоится не о чем, — упрямо заявила она. — Я в душ, и прыгаем обратно.
— Мари… — Марк хотел снова возразить, но ее доводы действительно звучали более разумно, чем его желание уберечь ее.
Она взглянула на него, и увидела, что Марк крепко задумался. На лбу залегла глубокая морщинка, губы плотно сжаты. Он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел куда-то вдаль, не мигая.
Маша подошла и дотронулась до его плеча. Тогда он встрепенулся, будто выйдя из гипноза.
— Марк, ты ведь работал в Седьмом отделе. Ты лучше меня знаешь, что в этом деле всегда рискуешь и собой, и другими людьми. Или не людьми. Неважно. Существами. Что вдруг произошло, что ты не можешь делать то, что должен?
— Не знаю, — выдохнул он и опустил голову. — Наверное, история с детьми меня подкосила. Я просто не захотел больше видеть трупы. А сейчас я вижу трупы своих собратьев и не могу понять, прочему это происходит и как. Я много раз разгадывал сложные загадки, но я больше не хочу это делать. Я хочу обычной нормальной жизни.
— Но у тебя не может быть нормальной жизни, — ободряюще улыбнулась Маша. — Ты древний японский демон — это уже ненормально. Так что смирись и хватит грустить. Ты не в силах изменить то, что было, но в силах изменить то, что будет.
Уже через час они, одетые в свитера и джинсы, стояли посреди комнаты и глядели через панорамные окна на океан, будто прощаясь с ним. Затем Марк притянул к себе Машу:
— Ещё раз. Учти, что никто не должен знать о том, что мы вернулись. Сейчас в институт, берём книги и сразу прыгаем ко мне. А там решим.
— Я все поняла, — улыбнулась она.
Комната начала меняться, и уже через пару мгновений Маша узнала место, в котором они оказались.
Марк предусмотрительно прыгнул в дальний конец институтской библиотеки, как раз туда, где располагались книги по мифологии.
Было тихо, только где-то у стойки играло радио. Значит, Зинаида Павловна была на рабочем месте.
Марк приложил палец к губам, и Маша, кивнув, вытащила с полки книгу с иллюстрациями, а затем, они отправили в ее сумку ещё парочку книг, по азиатской мифологии.
Оба чувствовали себя не очень уютно. Словно воровали. По сути, так оно и было, но книги они бы в любом случае вернули на место.
Когда с этим было покончено, Марк снова притянул Машу к себе, и библиотека исказилась. В следующее мгновение они оказались в просторной гостиной. Марк кинул сумки на пол и отошёл к окну, а Маша огляделась.
Светло-серые стены, белая мебель. У дальней стены камин, перед ним большой диван. Двойные двери вели в холл. Напротив, за такими же дверями, расположилась кухня с островом вместо обеденного стола.
Маша обернулась к Марку. Он все ещё стоял к ней спиной. За окном бушевала непогода: лил дождь, сверкали молнии, гремел гром, деревья гнулись под порывами ветра. Так что в гостиной несмотря на день было темно, словно давно начались сумерки.
— Марк, это твой дом?
— Верно, — он повернулся, и Маша невольно отпрянула. Глаза Голицына светились красным огнем. — Извини. Слишком большое расстояние. Мне надо побыть одному. Весь дом в твоём распоряжении. Я у себя — второй этаж прямо по коридору.
Он подхватил свою сумку и вышел, оставив Машу одну в смятении. Она сделала глубокий вдох и собралась. Подумаешь, ест? Ему это надо. Надо кормить сущность, которая дает такие силы, которые неведомы простым смертным.
Маша достала книги, которые они взяли в обоих библиотеках, и разложила стопками на журнальном столике возле дивана. С одной стороны книги, написанные акудзинами, с другой, книги, написанные людьми. Сама же, подхватив свои сумки, направилась осматривать дом.
Кухня была довольно большой, блестела, словно на ней вообще никогда не готовили. На первом этаже она обнаружила ещё кладовку и постирочную, санузел, бильярдную и небольшой крытый бассейн.
На втором этаже было пять дверей. За одной из них сейчас находился Марк, и беспокоить его она не решилась. Ещё за одной обнаружился огромный кабинет с мебелью из темного дерева. Здесь все было заставлено стеллажами под потолок. Книги были везде — на двух столах, приставленных друг к другу, на тумбочках, на полу — видно было, что хозяин дома проводит тут львиную часть своего времени.
За другими дверями обнаружилась ванная и две комнаты, обставленне одинаково. Видно, гостевые, так что Маша выбрала одну из них, разложила вещи и спустилась вниз.
В холодильнике было пусто, если не считать скисшего молока и половинки яблока. Зато в морозилке обнаружилась куча полуфабрикатов, так что она решила соорудить обед из овощей и замороженных котлет.
Перекусив и поняв, что Марка ждать не стоит, Маша устроилась в гостиной. В доме было холодно, так что, укутавшись в теплый плед, она включила торшер и открыла книгу с иллюстрациями на странице с акудзином.
— От него нет спасения… — прочла она текст под картиной. — Но почему же ты изображён мертвым?.. — прошептала Маша.
Вчера Марк показывал ей посмертные фото девушек. Они были точно такие как на изображении.
Отложив открытую книгу на край столика, Маша взяла следующую. Ярослав Дзержинский, востоковед, упоминал в своей работе редких существ, хоть и именовал их исключительно акуре.
Этот автор был уверен, что ни убежать, ни убить акудзина невозможно. Демоны, если присосались, то выпьют досуха твои эмоции, а без эмоций ты умрёшь. Они подавляют человека, заставляя бояться акудзина ещё больше, усиливают страхи, усиливают боль. Человек перестает помнить себя, им овладевает животный страх, сопротивление которому бесполезно.
Маша отложила труд господина Дзержинского и взялась за увесистый томик Ричарда Морриса. Но и этот автор утверждал, что от японских демонов нет спасения. И следующий автор был того же мнения.
Так, в тщетных попытках отыскать хоть что-то полезное среди авторов-людей, прошел весь день. Наступил вечер. Буря за окном и не думала прекращаться. Будто зависла над домом чёрная мрачная туча и не двигалась, пытаясь утопить всю округу.
А Маша все никак не могла согреться, и даже книги не помогали отвлечься. На мгновение пожалела, что заставила Марка покинуть уютный домик на острове посреди океана. Там было тепло, уютно и сытно. Да и Голицын в плавках зрелище восхитительное, вызывающее только приятные эмоции.
Послышались тихие шаги. Кто-то шел к ней, легко ступая по пушистому ковру. Маша обернулась. Марк в одних спортивных штанах глянул на закутавшуюся в плед гостью и поспешил растопить камин.
Сразу стало уютнее, теплее и веселее. Марк присел рядом с Машей и пододвинул к себе книгу, открытую на странице с иллюстрацией, на которой был изображён акудзин.
Он молчал. Выглядел измученным и уставшим. Разглядывал картинку, будто она могла дать ответ на все их вопросы.
— Я обед приготовила, — неловко прошептала Маша.
Он мотнул головой, как бы говоря, что сыт, посидел с минуту молча и наконец повернулся к ней:
— Прости, что напугал.
— Ты не напугал, — ответила Маша, и почему-то ей сделалось совсем неуютно.
— Не надо врать существу, которое чувствует человеческие эмоции, — строго попросил он. — Напугал и сильно. А сейчас я чувствую твое смятение и смущение. Почему?
— Не знаю, — честно призналась Маша. — Выглядишь так, будто разгружал вагоны с углем. Я хочу помочь, но не знаю как. Не знаю, как разговаривать и что делать. И я не сильно испугалась. Просто это было неожиданно.
