Владимир Пекальчук - Три дня в Шадизаре
— Ну ясно, — прервал его мучения Даркл, — ты купил ковёр на все деньги понятно для чего, но почему он так дёшево тебе достался?
— Вообще‑то я не хотел его покупать, но она, э… — Ксардас снова замялся, покраснел ещё больше и выпалил: — она нашла мою кровать чересчур узкой, а пол — жёстким, ну, я и пошёл за ковром, дождался базарного дня и пошёл…
— Ладно, оставим эту тему, — махнул здоровой рукой Геглаш, — будем искать другие улики…
— Да нет, — сказал Ксардас, — скользкое прошли, теперь главное. Я купил ковёр, не заходя на рынок. Один человек стоял у входа, как раз с той стороны, откуда я шёл, и продавал дешёвые ковры. Я подошёл прицениться, а он и говорит, мол, хочешь хороший ковёр, вот взгляни… И достал этот из‑за других, дешёвых совсем. Ну, я и говорю, что мне этот не по карману, а он отвечает, так то ж и есть рынок, чтоб поторговаться, отдаю за пятнадцать, мол. Я сказал, что у меня всего‑то одиннадцать, ну а он и говорит, что бери за одиннадцать, твоё счастье сегодня…
— Я думаю, ковёр попросту краденый, — заметила Кира.
— Зато я так не думаю, — ответил Даркл, — если послушать Ксардаса, то получается, что продавец держал хороший ковёр за другими. Зачем? По всему видать — от других покупателей прятал. Специально для Ксардаса держал.
Молодой маг кивнул:
— Разумно звучит. Я никогда больше того человека не видел, хотя ковров у него было много…
— Как он выглядел?
Ксардас замялся:
— Да несколько неприятно, я бы сказал. Шрам на лице, и глаза колючие. И спереди зуба вроде не было.
— Очень похож на одного из убитых недавно бандитов, — вставила Кира.
— Хм, странное совпадение. Этот человек так кстати считай что подарил тебе отличный ковёр… Твоей подружке‑то хоть понравился? — полюбопытствовал эдил.
— Ты знаешь, Даркл, я её пока не видел. Учитель погиб на следующий же день, я говорил, ну а после мне не до того…
В голове северянина блеснула догадка:
— Так, а твоя подружка случайно не стройная гибкая девушка лет двадцати, загорелая… — и он описал Ксардасу метательницу ножей, а лицо юного мага вытягивалось всё больше и больше:
— Она! Точно она! Как ты узнал?! Ты же описал мне её так, словно… Ведь это Кешиа, без всякого сомнения!
Даркл сделал эффектную паузу и с кривой ухмылкой обронил:
— Должен признать, твоя подружка просто великолепна, особенно когда бросает ножи или карабкается по плющу.
Ксардас потерял дар речи. Геглаш удивлённо переводил взгляд то на Даркла, то на своего ученика, а Кира только почесала голову.
— Выходит, — сказал Геглаш, — она сама с ним познакомилась и позволила затащить себя…
— Я её никуда не затаскивал, — ошарашенно ответил Ксардас.
— Верно, это она тебя затащила, — согласился маг, — чтобы вынудить купить ковёр у подставного продавца…
— Но я же мог купить другой…
— Тогда она сама бы его принесла и подарила тебе. Так или иначе, но ловушка захлопнулась. Ковёр, по всему видать, и есть портал.
Ксардас внезапно посерел, его губы задрожали:
— Выходит… Это я виноват, что мой… мой учитель… — он сел на лестнице и спрятал лицо в ладонях.
— Ты не виноват, — Геглаш уселся рядом, — человека нельзя упрекнуть в том, чего он не знал и знать не мог. Как нельзя упрекнуть того, чьими лучшими чувствами воспользовались те, кто сам не способен ни на какие хорошие чувства и поступки. Зло не дремлет, оно не предсказуемо в своей подлости, и его нельзя предвосхитить, так как оно в злобе своей использует то хорошее, что в человеке есть. Тебя предала та, которую ты любил, но из этого не следует, что ты никого больше не будешь любить и никому никогда не поверишь… Ибо как раз тогда зло достигнет своей главной цели — посеет своё семя ещё в одном человеческом сердце, а этого нельзя допустить, так как…
— Пошли посмотрим на ковёр попристальней, — прошептал Даркл Кире, — тут мы лишние…
На первый взгляд ковёр был самым обычным. Эдил и его помощница осмотрели его с обеих сторон, кое–где порезали ножом, но ничего не нашли. На второй и последующие взгляды ковёр остался обычным. Никакого узора, ни с одной стороны, ни с другой. Даже шерсть везде была одна и та же. Внутри ковра не было ни проволоки, ни ниток.
— Интересно, — сказал Даркл, как можно нанести на ковёр невидимый глазу рисунок?
— Понятия не имею, — ответила Кира, — я не вижу вообще никакой разнородности, даже краска одна…
— Краска?!
— Конечно. Ковры из овечьей шерсти всегда красят, если только это не специальная отборная шерсть, потому что такой ковёр будет пятнистым и неоднородным. Одноцветный некрашеный ковёр — невероятно дорог. Потому в ходу крашеные имитации некрашеных. И это как раз такой ковёр.
— А можно краску чем‑то смыть?
— Сейчас. Но ковёр будет безнадёжно испорчен.
— Плевать на него.
Кира покопалась в своей сумке и достала какой‑то флакон:
— Думаю, это подойдёт. Это растворитель, чтоб смывать краску с волос после гримирования…
— Хорошо, тогда обработай‑ка его наискосок, из угла в угол.
Кира взялась за работу, и минуту спустя стало видно, что на ковре была выткана пентаграмма из чёрной шерсти, а всю остальную поверхность ковра заполняла обычная грязновато–белая шерсть.
— Глазам своим не верю, — сказала помощница, — сколько же надо вложить труда в такой вот портал…
Даркл хмуро кивнул:
— Гипотеза подтвердилась. Кто‑то нанял убийц, чтобы они подбросили ковёр. Потом они же напали на нас, чтоб спрятать концы в воду… Жаль, их главарь подох, сволочь…
— Ага, — кивнула Кира, — и если бы та Кешиа не ушла от тебя самым странным образом, то мы…
— То мы, то мы! — передразнил её Даркл, — она ничего не знает! Что знала, выложила мне, чтоб я не сбросил её с лестницы!
— Ты должен был арестовать её, — сказала Кира, — а не отпускать…
— Я не отпускал. Я мог либо столкнуть лестницу, и она убилась бы, либо ничего не делать! Она решила, что лучше умрёт, чем попадёт на каторгу…
— Значит, ты должен был…
— Сбросить её?! Послушай, что я тебе скажу. Мне наплевать на всякие там правила и статуты! Я не собираюсь ради них пачкать руки лишней кровью! Мне наплевать на то, сколько преступников попадёт за решётку, а сколько останется на свободе! Мне нужен один–единственный преступник, который виновен в вызове демона. И правосудие получит его только после того, как я сам с ним… поговорю. Я хочу только этого. И сатрап хочет этого. Поэтому у меня сейчас знак эдила, а ты вынуждена терпеть такого неграмотного нелояльного начальника. Чем быстрее мы поймаем этого гада, тем быстрее ты избавишься от моего общества. Если ты считаешь, что помогать такому типу как я, незаконно или непорядочно — ты свободна! Только не в службу, а в дружбу, которой между нами, к сожалению, не возникло — передай сатрапу от меня просьбу подыскать кого‑то, для которого справедливость будет значить больше, чем слепая законность.
