Сергей Гомонов - Пари с будущим
Мужичок сидел в уголочке под стендом с фотороботами «Их разыскивает милиция» и, кривляясь, стебался то над нами, то над дежурным или входящими-выходящими ментами. Нас, задержанных, он считал богатеями, которые зажрались и бесились с жиру. Да уж, я всегда знал, что все в этом мире относительно. Вот и меня кто-то счел нуворишем…
Время от времени дежурный лениво советовал ему заткнуться, но дядька за словом в карман не лез:
— А шо, правду, шо ли, брешут, шо ваш тут вщех шкоро переименуют в полишаев?
Мент зевал и продолжал заполнять какие-то бланки, игнорируя и сидящего перед ним уже с час «барракудовца», дело которого сейчас заводил. Глядя на это, я нерадостно думал о том, что если он столько возится с предъявившим документы клиентом, то что же будет с беспаспортным мной, если хотя бы к утру очередь дойдет до нас с Леной. А ей ведь наверняка завтра (сегодня!) на работу… Вот дуреха!
— Были вщю жышть ментами, теперь штанете понтами! — надрывался бродяга, от удовольствия подпрыгивая на месте и распространяя вокруг себя невыносимую вонь застоявшейся мочи.
— Ты, мля, нарываешься? Хочешь, чтоб тебе почки опустили? — без особенных эмоций уточнил у него дежурный.
Шепелявый залился визгливым смехом:
— Напужал ежа голой жопой! Ты ищо в штаны шрал, когда дяде Толе пощки опуштили, поял?
— Оно по вони и чувствуется! — огрызнулся один из «золотых мальчиков» клуба, попавший в облаву, скорее всего, по недоразумению. — Слушай, заткнись уже, козел, надоел ты!
— А ты меня не жатыкай, шопля желеная, не жатыкай! Ты шнащяла проживи ш моё, а потом и будешь тут шкалитьщя, ешли будет, щем, поял? — ни секунды не промедлив, выдал тираду бомжик.
Я покосился на дремлющую Ленку. Конечно, она все это продолжала слышать даже сквозь чутки сон. Как бы чувствовал себя мой папа, если бы на нашем с нею месте оказались они с мамой? Это ведь не лозунг обдолбанного пикассы «Кастян — пидар!» в подъезде со стены соскребать…
И тут снова проснулся мой мобильник. Похоже, это была его лебединая песня, сопровождаемая сигналами разряженного аккумулятора.
Я услышал усталый голос нашего диспетчера Тани:
— Стрельцов, срочно выезжай в дежурку.
— Не могу. А что случилось?
— Как это не можешь?! — растерялась Таня: наверное, за все время работы она впервые слышала от бойца пожарного расчета подобный ответ.
— Я в ментовке, без документов, и тут все как-то жутко затягивается. Так случилось-то что?
— Ну ты даешь… Случилось — горят Селезинские склады. Максимальная категория сложности, стягиваем туда все силы, — в голосе прозвучала нотка укора.
— Черт! — вырвалось у меня. — Тань, у меня сотик садится, сейчас разъединится…
— Какое отделение? — устало вздохнула она.
Я сказал, и четко в эту секунду в динамике наступила гробовая тишина. Дисплей погас, отключился и сам телефон, пискнув на прощание. Не знаю, успела ли Татьяна услышать координаты…
— Что случилось? — шепнула Ленка, подтягивая к щекам ворот наброшенной на плечи шубки: пока нас в зале брали тепленьких, она предусмотрительно успела получить в гардеробной нашу одежду, иначе даже не знаю, как она чувствовала бы себя сейчас в выстуженной дежурке.
— Да… там пожар… крупный вроде…
Она вгляделась в мою явно перекошенную из-за отека на скуле физиономию:
— Ты что-то не договариваешь, эй!
— Да ладно, Аленосик, не бери в голову! — попытался отшутиться я, но это не сработало.
— Говори быстро! — скомандовала она, грозно сдвигая брови.
— Мне вчера снились последствия этого пожара. ДО того, как там все загорелось. Во сне я видел выгоревшие склады так правдоподобно, как это бывает в реальности после таких пожаров…
Ленку буквально затрясло. Даже губы, с которых давно стерлись остатки помады, побелели от страха.
— Давай сейчас устроим тут дебош? — предложила она шепотом. — Пусть нас посадят на пятнадцать суток, и ты никуда не поедешь!
— Гениальная идея! — хохотнул я, отчетливо представив себе, как эта девочка-припевочка выхватывает из-под десятка задержанных скамейку, выносит ею окно, а потом рвет на груди свое коктейльное платье с воплем: «Век воли не видать, пятерик мотать на Петровской киче!».
— Ему весело! — не зная, какой она только что предстала в моей разбуянившейся фантазии, выдохнула Ленка. — Посмотрите на него!
Тут открылась боковая дверь, ведущая, насколько я успел разглядеть за время нашего здесь пребывания, на лестницу. Из нее высунулся молодой прыщавенький сержантик:
— Стрельцов тут кто?
Я поднял руку.
— Стрельцова отпускай! — едва взглянув на мою кривую рожу и даже не поморщившись, обратился он к дежурному.
— А с девицей чего? — он кивнул на Ленку.
— Это моя жена, — быстро ввинтил я, не моргнув и глазом, только она зыркнула на меня он неожиданности. — Она здесь ни при чем.
Сержант махнул рукой и скрылся за дверью.
— Свободны, — буркнул нам тогда дежурный.
Под завистливыми взглядами проснувшихся Руськиных коллег мы с нею беспрепятственно покинули отделение. Аникин же, пьяный, по-прежнему дрых на подоконнике. Ох и красавец! Вот обрадуется его Людмила, увидев сие на пороге!
Я поймал для Ленки попутку, но прежде чем сесть, она мне строго-настрого наказала:
— Ты обязательно мне позвони, когда там все закончится! Обещаешь? Нет, ты мне пообещай!
— Обещаю-обещаю! — отозвался я, напрочь забыв про свой разряженный телефон, и наклонился к водителю: — Мужик, я, если что, номера твои запомнил. Так что смотри там, без глупостей. Лады?
— Денис! — укоризненно воскликнула с заднего сидения утонченная Ленка.
— Да все будет в лучшем виде! — заверил необидчивый толстячок, смеясь. — Не обидим!
Едва Ленка укатила, ко мне подлетел один из красных носорогов с номерами нашей части. Видимо, его экипажу было поручено подхватить меня по пути. Парни с любопытством разглядывали мой фингал и не скупились на шуточки. Переодевшись в дежурке, я подсел уже в другую АЦ. Ехали мы по короткой дороге, минуя объезд, — то есть, совсем не так, как было в моем вчерашнем сне, — и путь наш теперь лежал мимо Чертова сарая. Усадьба смотрелась еще более зловеще, чем днем. Никогда раньше не видел ее при свете почти полной Луны, а нынче ночью было ясно и звездно. И уже отсюда со стороны Селезинского бора виднелось багровое зарево.
Пожар был просто гигантских масштабов. Признаться, за пять лет службы я на таких еще не бывал.
Здесь уже торчали телевизионщики, корреспонденты и операторы путались под ногами у моих коллег, откровенно их раздражая. Поодаль наготове стояли машины «скорой» и даже две желтых «реанимации» с надписью-зеркалкой. Там же — несколько милицейских «бобиков». А светло было, как днем.
