Сергей Недельский - Прайм Поинт
– Вы поэтому его здесь держите? – Вознесенская кивнула на топор.
– Спокойней так как-то.
– Я сегодня с вами здесь останусь.
– Оставайся, место есть, – Тамара кивнула с неким облегчением.
Мила заглянула в палату к Павлу. Он спал, на свежих бинтах уже почти не проявлялась кровь.
– Бредил всю ночь. Звал деда. Температурил. К утру полегче ему стало, даже подняться пытался, – Тамара улыбнулась.
– Давайте я сама пройду по пациентам, а вы отдохните пока. Вы же наверняка не спали всю ночь.
– Хорошо, я пока бульончика лучше сварю.
Мила отправилась в обход по деревне, захватив с собой санитарную сумку. Предстояло побывать у восьми пациентов.
Первой оказалась девушка лет двадцати. Мила измерила ей температуру – всего лишь 34 градуса. Пульс и сердцебиение в норме. А потом заметила необычное изменение цвета радужной оболочки глаз. Они отливались легкой кошачьей желтизной. Больная заявила, что чувствует себя отлично.
– Расскажите мне о галлюцинациях.
Девушка смутилась:
– Мне матери помогать нужно. Особо болтать то некогда, итак два дня в постели провалялась.
– Это важно, расскажите.
– Просто видения. Как плохие сны. Вижу каких-то чудовищ. Мне становится страшно. Но все быстро проходит.
Больше ничего путного от девушки добиться не удалось.
Выйдя на улицу, Мила достала из санитарной сумки зеркальце и внимательно рассмотрела цвет радужной оболочки собственных глаз. Показалось, или тот же желтоватый оттенок? Нет, вроде бы ничего такого. Нужно проверить всех членов группы.
Осмотр следующих пациентов дал почти такой же результат. У всех Мила отметила пониженную температуру тела и изменение цвета зрачков. О своих галлюцинациях люди говорили неохотно. Но Мила уже поняла, что они сильно походили на ее собственное наваждение, случившееся всего несколько часов назад. Люди описывали случаи из чужой жизни и совершенно другого времени. Чувствовали они себя хорошо, но Мила решила через пару дней посетить их снова.
Нужно сообщить все Роману и посоветоваться с ним. Мила отправилась к коттеджу председателя. Проходя мимо дома отца Ивана, заметила мальчика лет четырех играющего во дворе и замерла. Яркий зеленый комбинезон, красные от мороза щеки. И очень знакомое лицо.
– Привет, – подошла она к ребенку, – во что ты играешь?
– И вовсе это никакая не игра, – мальчик начертил на снегу прутиком замысловатую каракулю и внимательно посмотрел на Милу голубыми глазёнками.
– Что же ты тогда делаешь? – мальчик понравился ей. Эх, уже пора бы и себе такого родить.
– От людоеда дом заговариваю.
– И как же ты это делаешь?
– Хочешь, научу? Это просто, – малыш важно поднял прутик. – Запоминай:
Господь, который скал: «Стучите и вам откроют» – я стучу в твои двери.
Господь, чьи слова: «Просите, и дано вам будет» – я прошу тебя.
Господь, отец мой, помоги.
– Первый раз такую молитву слышу. Я запомнила – спасибо. Может ты и другие дома сможешь заговорить?
Мальчик задумался на минуту:
– Нет, силенок у меня маловато. Вот отец Иван смог бы.
– А где же он?
– Просил не говорить, когда вы спрашивать будете, – мальчик подозрительно посмотрел на Милу.
– А разве он знал, что я приду к тебе в гости?
– Конечно, знал. Сказал: ночью солдаты придут с оружием, а днем тётя с большими глазами. Сама добрая, но служит плохим дядям. Говорить ничего нельзя тебе.
Мила опешила. Мальчик вполне мог знать, где находится отец Иван, а мог и просто фантазировать.
– У тебя очень хорошая память.
– Я знаю, – щеки малыша покраснели еще больше.
– Интересно, а ты запомнил, что еще говорил отец Иван? – маленький любитель лести вполне мог дать зацепку, Мила решила попытаться разболтать его.
– Сказал, что бурю сотворил Бог и что плохие люди про это знают и придут сюда и захотят здесь сделать все как во всем остальном мире, – малыша слегка распирало от собственной важности.
– Какой ты умный, – Мила постаралась изобразить на лице восхищение. – Неужели еще что-то запомнил?
– Да. Очень важное кое-что.
– И что же?
– Отец Иван сказал: «Бойся дешевых похвал, прикрытых лисьей шкурой», – мальчик одарил Милу долгим взглядом. Зрачки ребенка вдруг расширились. Стали просто огромными. Заполнили тьмой глаза. Вокруг Милы сомкнулся мрак.
Иллюзия длилась всего мгновение. Мила судорожно вздохнула, чувствуя как земля уходит из под ног. Взглянула на мальчика. Пред ней вновь стоял голубоглазый ребенок и улыбался ей во весь рот. Мальчик рассмеялся, бросил прутик и быстро побежал к дому, на ходу показав Вознесенской язык.
Мила постаралась сосредоточиться. Что это было. Снова галлюцинации или с ребенком происходят какие-то дьявольские метаморфозы. Секунду назад она едва не умерла от страха. Безумие какое-то.
Отдышавшись, Мила едва не поддалась первому порыву зайти в дом и поговорить с мальчиком еще. Нет. Ребенок наверняка замкнется и не станет ничего рассказывать. Нужно попытаться завоевать его доверие. Вознесенская решила завтра снова зайти к малышу. Его лицо не просто показалось ей знакомым. Она узнала мальчика. Нужно быстрее найти Романа.
За калиткой девушка столкнулась с Егором.
– Мила, извините, я грубо схватил вас во время той заварушки, когда мы входили в деревню.
– Да уж, джентльмен из вас так себе.
– Я просто побоялся, что вы можете оказаться в гуще драки, – Воронов подстроился под быстрый шаг Милы.
– Хорошо, вы прощены. А теперь не мешайте мне работать.
– Мила, может быть мы могли бы…
– Воронов, я, кажется, попросила вас не мешать мне работать. Вы вообще-то должны находиться под домашним арестом.
– Да я воздухом только подышать выш…
Егор внезапно остановился, переключив внимание на кого-то в стороне. Такая оскорбительная потеря интереса, возмущала еще больше, чем хватание за шиворот. Мила проследила за взглядом Воронова и заметила егеря Игната, который внимательно рассматривал двор, в котором только что играл мальчик. Чем он так заинтересовал Егора непонятно. Ну, осматривает человек двор с маяком, что тут такого?
Вознесенская воспользовалась моментом замешательства Воронова, и ускорив шаг, направилась к коттеджу председателя.
Романа Мила отыскала на первом этаже. Тот сидел за столом с большой кружкой кофе. Аромат арабики смешался с терпким запахом табачного дыма. Прямо перед Рыбаковым лежал кремневый пистолет и куча расковырянных охотничьих патронов. Роман отсыпал меру пороха в свернутую трубочкой бумажный цилиндр и аккуратно склеил слюной получившуюся бумажную гильзу.
– Никогда бы не подумал, что это так сложно, – Рыбаков принялся подправлять напильником круглую свинцовую пулю.
