Ишио Ямагато - Герои Шести Цветов Том 3
Но рыцарь сказал ему, что смелость, с которой он в одиночку ворвался в логово врага, чтобы спасти принцессу, была больше, чем у любого рыцаря, что все рыцари должны подражать в этом Голдофу.
Но слова рыцаря смутили Голдофа, впервые его кто-то похвалил.
Вдруг в дверь постучали. Рыцарь поднялся и пригласил посетителя.
Вошла Нашетания, одетая в простое белое платье. Она грациозно прошла к кровати. Он смотрел на нее, и сердце Голдофа разболелось, а тело разгорячилось. Его незажившие раны могли снова начать кровоточить.
— Так ты спасен. Сначала я хотела бы узнать твое имя.
Нашетания говорила красиво, отличаясь от их первой встречи.
Покраснев, Голдоф назвал свое имя.
— Голдоф… хорошее имя.
Слова Нашетании не достигли ушей Голдофа. Он был пленен личиком девушки и не мог ни о чем думать.
Рыцарь рядом с Голдофом сказал:
— Голдоф-доно, когда принцесса хвалит вас, нужно… — но Нашетания взмахнула рукой, показывая, что ему не нужно продолжать.
— Рыцарь Боб. Прошу, оставьте нас. Я хочу поговорить с ним наедине.
— Как пожелаете.
Рыцарь покинул палату, а Голдоф все еще смотрел на личико Нашетании. Когда они остались наедине, Нашетания отвела взгляд и беззаботно улыбнулась.
— Значит, ты Голдоф-сан? А меня зовут Нашетания. Хи-хи-хи, ты ошеломлен?
Голдоф кивнул. А Нашетания вытянула руку. Голдоф, поколебавшись, пожал ее руку. Впервые он касался девушки, а потому он должен был держать ее руку осторожно, не так, как он бил людей.
— И при нашей первой встрече ты был тихоней.
— …Верно.
— Сколько тебе лет? Кто учил тебя так владеть копьем?
— Это… впервые… я взял копье. И… мне десять.
— Серьезно? Десять… так ты младше меня?!
Глаза Нашетании расширились, она разглядывала Голдофа.
— Что? Правда? Но твое тело не… ах, хотя лицо детское.
Голдоф смутился от такого взгляда, и опустил голову. Нашетания, много раз покачав головой, все же признала, что он сказал правду.
Она спросила его о ранах, а потом нежно коснулась его тела, чтобы проверить их. Не все они были неглубокими, но Нашетания радостно улыбалась, зная, что он восстановится.
Когда Голдоф говорил с Нашетанией, в груди его зарождалось странное чувство. Оно сияло в его сердце, согревало и успокаивало. Голдоф понял позже, что это было умиротворение.
— Голдоф-сан, нет, не так. Голдоф-кун. Я забыла спросить кое-что важное. Почему ты помог мне?
Голдоф был поглощен пламенем во время ее спасения. Он не мог облечь причину в слова, а пока он думал об объяснении, по его лицу неожиданно потекли слезы. Сколько бы он ни вытирал их, они не прекращались.
— В чем дело? Тебе больно?
Голдоф пытался выдавить хоть слово, но не получалось.
Нашетания улыбнулась и сказала:
— Не заставляй себя говорить. Я подожду.
Голдоф плакал долго. Когда он проснулся, уже было светло, но солнце уже село, а Голдоф все плакал. Все это время Нашетания ждала, даже не скривившись.
Долгое время Голдоф хотел, чтобы его кто-нибудь похвалил. Он хотел быть нужным кому-то. И хотя было хорошо и то, что он просто жил, он хотел доверять кому-то.
Впервые жизнь обрела смысл. И Голдоф плакал от того, как это было прекрасно.
Когда Нашетания ушла, Голдоф понял, что хочет ее защищать. Он хотел быть ей полезным. Он хотел видеть ее снова. Нашетания была невредима, она стояла перед ним. И это было так красиво, что он плакал.
Голдоф притих. И после его долгого рассказа Нашетания ответила:
— Голдоф-кун. Я рада, что в этом королевстве есть ты. Больше спасибо тебе за помощь. Скажи, как мне отблагодарить тебя?
— Я… ничего… не хочу.
Нашетания покачала головой.
— Ты не знал меня, но сделал так много, и я не могу не отблагодарить тебя.
Но Голдоф ничего не хотел. Он уже получил то, что хотел. Он хотел увидеть Нашетанию еще раз и услышать ее благодарность. Остальное было не так и нужно.
Подумав долго, Голдоф, наконец, сказал:
— Есть одна… просьба.
— Какая?
— Если вы снова будете в опасности… — Голдоф сомневался, стоит ли продолжать. Он все думал, что она может не согласиться. — Можно ли мне снова прийти вам на помощь?
Услышав эти слова, Нашетания прижала ладонь ко рту. В ее глазах блеснули слезы.
— Конечно. Прошу, спасай меня. Снова и снова спасай меня.
Голдоф думал, что у него закончились слезы, но от радости из-за ее ответа они снова полились из глаз.
* * *Вот так Голдоф стал рыцарем Нашетании.
Когда гражданская война закончилась, Нашетания вернулась в столицу. Король Нальфтум отрекся от власти и почти ничего не значил, занимая трон. Премьер-министр Нашетания взяла на себя ответственность править королевством.
По приказу Нашетании Голдоф стал учеником рыцаря низкого класса Кензо Авроры. И потому к имени Голдофа добавилось еще одно. Голдоф научился читать и писать, овладел копьем, узнал о правилах поведения и знаниях рыцарей.
Он не мог сказать, что жизнь в королевстве была приятной. Ему нужно было постоянно нести на себе крест низкого происхождения. А еще были рыцари, что завидовали его силе. Но все это было несравнимо с радостью, которую он испытывал, находясь рядом с Нашетанией.
Когда он был рядом с ней, он мог подавить тьму в груди. Мог забыть о жестоко силе. Словно он мог начать все заново.
Но Нашетания оказалась настоящим сорванцом. И часто проблемы, которые она приносила королевству, смущали даже Голдофа.
* * *Когда Голдофу исполнилось четырнадцать, он стал самым младшим участником в истории, что выиграл турнир Богини. И в награду он стал главой Рыцарей Черного рога. Но только на словах. Управлял ими все равно Газама.
Голдофу дали и другую награду. Святой инструмент, что передавался от поколения к поколению в королевской семье Пиены. Его сделал в тайне король Пиены четыреста лет назад. В Главном храме не знали о его существовании, и Голдофу нельзя было рассказывать о нем и его способностях никому.
Шлем Правды был Святым инструментом, исполненным силы Святой Слов. Способность активировалась бы сама, если его госпожу схватили бы. Сначала звенел колокол, оповещая, что хозяин в опасности, но слышал его только тот, на ком был шлем. Никто больше его услышать не мог.
Хозяин и человек, носивший Шлем Правды, могли говорить друг с другом. Как бы далеко они не находились, они могли слышать даже тихий шепот.
Но у шлема был недостаток. Он активировался, когда господин оказывался в плену. Даже если хозяин был бы в опасности, но не был бы пойман, шлем не сработал бы.
Голдоф не снимал шлем. Он надевал его даже с неподходящими вещами, и его высмеивали.
