Алексей Бергман - Циклопы
— Домой мне…, нам возвращаться нельзя, — старательно не поддаваясь панике, вещал Завянь, — туда вот-вот нагрянут с обыском или уже сидят перед подъездом… Приедем, наверняка нарвемся на ментов. — Собачье отражение в зеркале согласно кивнуло. Завьялов хмыкнул, произнес: — Жюли. Иннокентий говорил, что вы до тонкостей знакомы с историей похищения Зои Карповой? — Ушки вновь мотнулись сверху вниз. — Вы знаете, кто Зою заказал? Попробую предположить. Это был кто-то из конкурентов папы Карпова?
…Минут десять старикан за рулем и собака общались, в первом случае вербально, во втором — жестами и мимикой через зеркало. Толку было мало. Собачка перенервничала, начала поскуливать, вроде бы, намекая, что ей необходимо перебраться с мужниных рук к Борису…
Завянь завел Порше в укромный дворик. Как только выключил движок, Жози-Жюли резво перепрыгнула на сиденье рядом с водительским и начала царапать когтями, бить лапками по карману пиджака.
— Тебе что-то достать? — предположил Завьялов. Когда собака согласно колыхнула ушками, выгреб из кармана ключи от дома и мобильник.
Секунду наблюдал, как коготки Жюли-Жози колотят по айфону.
— Ты хочешь набрать текст на телефоне! — догадливо воскликнул, активировал мобильник.
Жюли вздохнула так красноречиво, что оба мужика почувствовали себя полными тупицами.
Несколько минут, старательно потряхивая языком, Жюли пыталась точно попадать конкретным когтем на конкретное место дисплея. Поскуливала, нервничала, один раз укусила Кешу за палец, когда тот попытался женушке помочь.
В итоге, напромахивалась — выдохлась. Так поглядела на Завьялова, что он, быстро почесав в затылке, предложил:
— Пожалуй…, нам компьютер нужен. С тугой клавиатурой.
Жюли пружинисто подпрыгнула и звонко тявкнула!
В раскрытые окна Порше залетал упругий теплый ветер бабьего лета, этим вечером навестившего столицу. Вот уже минут пятнадцать Борис Завьялов ворочал дряхлым стариковским мозгом и все никак не мог решить, в какую сторону ему поехать, куда вести машину при выезде из дворика?
Знакомых — море, миллион друзей. Езжай к любому, — не предаст, не выдаст. Поскольку ни один из верных друганов-приятелей в жизни не поверит, что Завянь — участник похищения. Бориса без вопросов обеспечат крышей и поддержкой. Телами заслонят от полицейских, Борис и сам поступил бы точно также, будь он на месте друганов.
Но он на месте — "дяди Миши". А в его теле засел Иннокентий-воробей.
Как предъявить его…, себя друзьям?! Капустин засыпается в самом начале разговора, как только рот раскроет! Он не сумеет даже поздороваться, как надо, как обычно! Все перепутает, все переврет!
И вот когда "Завянь" начнет мести пургу…, чудаковато выражаться: "секу" и "чуваки"… У любого корефана зародится подозрения в Борином неадеквате. Сомнения появятся — а не сбрендил ли совсем Завянь, не подписался ли и в самом деле на стрёмную тему?..
— Борис Михайлович, — раздался с заднего сиденья тихий голос Кеши, — нам понятны ваши сомнения…
— Понятны? — хмыкнул Боря.
— Разумеется, — собака и Кеша дружно закивали. — Вы переживаете, что я не смогу вас в точности изобразить перед хорошими приятелями. Думаете, что нас сразу же раскусят…
— Пополам тебя раскусят, Кеша, — согласился Завьялов.
— Но мы не можем никому рассказать о том, что с вами произошло!
— Вот то-то и оно, — вздохнул Борис. — Мы даже не сможем поехать в Интернет кафе! Как только там увидят печатающую собаку…! уписаются на фиг! — Завянь махнул рукой, раздул щеки: — Что делать, что делать? — забарабанил пальцами по рулю. — Куда нам ехать, к кому податься?
"Ко мне езжайте", — раздался в голове уже знакомый внутренний голос.
Бориса словно палкой по башке ударили!
Оторвав ладони от руля, он как будто начал задирать их "хенде хох"… Шея втягивалась в плечи.
Рассказывать Иннокентию и Жюли о проклюнувшемся еще возле "Ладьи" внутреннем голосе, Завьялов не решился.
Во-первых — русский человек всегда рассчитывает на авось. "Авось минует, пронесет". А во-вторых…, по совести сказать, Завьялов испугался. Жутко.
Старческие нервы начинали вибрировать при малейшем воспоминании о Кешиных рассказах про циклопов. Пожилое тело не хотело лишиться глаза или уха, легкого либо почки. Борис до сумасшествия боялся разозлить циклопа и притворялся покорным тугодумом! Поскольку высчитал — уж лучше делить одно тело с террористом, чем лечить его в больнице! Циклоп ведь тоже не дурак, авось — договоримся к общему благополучию! (Минуя Кешу и Жюли.)
Но циклоп решил в к л ю ч и т ь с я и участвовать.
Жюли-собачка как-то уловила, что с Завянь не все в порядке. Негромко зарычала. Тявкнула. Как будто говоря, что происходит? Положила лапки на спинку переднего сиденья и попыталась заглянуть в глаза Борису…
"Уйми собаку, Завьялов, — прозвучало в голове. — Я — не циклоп. Я — Лев Константинович Потапов".
— Борис Михайлович! — забеспокоился уже и Кеша. — Что с вами?!
— Во мне сидит какой-то лев…, - невнятно произнес Завянь. — Константинович Потапов.
"Это ты во мне сидишь, чувырла!!"
— Кто?!
— НОСИТЕЛЬ мой очнулся… Вроде бы.
"Едем ко мне на дачу, — доводя Завьялова до саморазрушительного коллапса, невозмутимо, из самого Бориного нутра предлагал Лев Константинович. — Там мы заляжем, отсидимся. Попьем чайку — все порешаем".
Неловко, мертво шевеля губами, Борис докладывал стилисту и собаке о чем толкует Лев… Боялся, что еще чуть-чуть — сойдет с ума!
Всего лишь девять часов назад, он — Борис Завьялов! ехал в больницу за Колей, собираясь с ним напиться!
Сейчас. Сидит за рулем в теле старика Константиновича и разговаривает с собакой и пришельцем.
Кошмар, комар, кошмар!!
Шесть часов назад Борис Завьялов стоял перед зеркалом в своей прихожей, разглядывал сморщенное тело и думал, что хуже быть уже не может!
Три часа назад Борис Завьялов едва не подох в чужом теле от позора, услышав, как кий чуть не порвал сукно, как шлепнулся об пол костяной шар!
Стоял на грани сумасшествия, на карачках перед собственным телом, и разговаривал при всех с собакой!
Заполучил гнуснейшее обвинение в похищении гламурной Зои!
Что будет дальше?
Лев уже пришел.
"Эй, молодой. Ты чо — заснул?"
Добавить надо, как только Лев в к л ю ч и л с я, Завьялов испытал все то, что раньше обращалось к Кеше. Лев позволял себе намеки на превосходство, с Борисом разговаривал, как старшина стройбата с новобранцем. Звал "молодым", разочек "губошлепом" припечатал.
