Татьяна Коростышевская - Белый тигр в дождливый вторник…
Щетка нашлась за стиральной машиной. Видимо, Вера случайно смахнула ее с полки, когда собиралась на работу. Девушка улыбнулась своему отражению, промокнула полотенцем выступившую на лбу испарину и включила фен. А нервишки-то у нее сегодня шалят…
Через двадцать минут Верины густые длинные — до середины спины — волосы спадали блестящей русой волной, а тронутый пуховкой нос ни капельки не блестел.
Теперь — одеваться. Платяной шкаф мог порадовать только порядком — спартанским таким, немножко бедноватым. У Веры было четыре юбки до середины голени, две блузки — розовая, в которой она становилась похожа на болезненного анорексичного поросенка, и белая — навевающая ассоциации с общепитом, а также четыре трикотажных кофточки с треугольными вырезами и перламутровыми пуговками на животе. На концерт в этом идти было совершенно невозможно. К тому же обувь… Мокрые босоножки можно было попытаться высушить феном, но приклеить отошедшую подошву самостоятельно она не сможет.
Вера тяжело вздохнула, достала из кладовой стремянку и полезла на антресоль. Там, за стянутым в тюк запасным одеялом и коробкой с зимними вещами была еще одна, с туристическим снаряжением. Дед был заядлым туристом, и время от времени ему удавалось вытащить Веру побродить по окрестным лесам или взобраться на какой-нибудь холм, исполняющий в их равнинной местности функцию горы. Термобелье, спортивный костюм, еще один — все не то… Ботинки! Высокие черные «гриндерсы» — вызывающе грубые, но удобные, как вторая кожа. Девушка отложила находку в сторону и опять взобралась на стремянку. Нащупала ребристую ручку старинного кожаного чемодана и потянула на себя. Чемодан уже года два был готов закончить свои дни на помойке, но так удачно прятался за барахлом, что девушка про него постоянно забывала.
Она, пыхтя и отдуваясь, сняла его, поставила на пол, открыла, поморщилась от ударившего в нос запаха лаванды — несколько засушенных букетиков лежали сверху — и начала методично перебирать вещи. Плиссированную клетчатую юбочку она носила еще в школе, это было еще до того, как Вера решила, что ноги ее до невозможности уродливы, поэтому подол юбки едва прикрывал середину бедер. В принципе, если надеть плотные колготки…
Девушка аккуратно сложила оставшиеся вещи обратно, убрала чемодан на антресоли, спрятала стремянку. (Вера действительно была очень аккуратным человеком.) И с ботинками в одной руке и юбкой в другой отправилась в спальню — к зеркальной дверце шкафа.
Черных колготок не нашлось, пришлось распечатать бежевые — ту самую запасную пару из рюкзака. Юбка без скрипа сошлась на талии, ботинки плотно обхватили голень почти до колена. Так, теперь верх. Недаром же она пересмотрела сотни, нет — тысячи журнальных картинок.
Белая блузка… Слишком белая, слишком строгая. Сюда нужен галстук, или… Вера опять метнулась на антресоль, достала льняную бандану и безразмерную вязаную кофту — серовато-бурую, с выпуклым узором и неровными деревянными пуговицами. Это чудо хенд-мейда произвела на свет Марта Олеговна и подарила ей на прошлый Новый год. Вера вежливо поблагодарила, решив про себя, что «ни за что и никогда», но выбросить не посмела. Чему сейчас была невероятно рада.
Блузку она заправила в юбку, но только наполовину — одна пола свободно опускалась на живот, бандану завязала плоским узлом на шее, кофту надела, но не застегнула. А потом принялась придирчиво рассматривать себя в зеркале.
Неплохо, очень неплохо. Продуманная небрежность — это хороший ход. Сейчас девушка выглядела как великовозрастная школьница или поклонница азиатской музыки. Впрочем, как еще она должна была выглядеть на концерте? Вот только очки, огромные и уродливые, портили ансамбль, но снять их Вера не может, поэтому остается делать вид, что так и задумано.
Девушка гордо подняла подбородок и улыбнулась. В бой, Лисицына! Файтинг!
Уже стемнело, когда Вера Лисицына подошла к металлическим столбикам, отделяющим вход в клуб от тротуара. На огромной яркой афише, подсвеченной прожекторами, на стоящую в очереди публику смотрел Белый Тигр. Веру почему-то заинтересовал правый глаз звезды — только правый, и правое ухо с тремя брильянтовыми капельками сережек. Она замерла под афишей, пытаясь привести в порядок мысли и разобраться, почему так быстро заколотилось ее сердечко.
— Жду тебя! Клуб «Каннам»! — орал в трубку мобильного какой-то бритый мужик. — «Каннам»! Ну как гангам стайл, кореец еще такой скачет. Оу-у-у, секси леди… Не слышала? Ну у отца спроси, где это. Скажи, он раньше «Сайгон» назывался, клуб этот… Что? «Сайгон» батя знает? Ну хорошо, жду. Да тут народу полно, концерт какой-то. Ты давай поторапливайся…
Вера невольно позавидовала барышне, которую ждут, и пристроилась в хвост очереди, доставая из рюкзачка распечатку.
— Ваш билет уже зарегистрирован, — сообщил охранник, пикнув сканером по штрих-коду.
— Это какая-то ошибка, — пролепетала Вера. — Этого просто не может быть…
— Система ошибок не выдает. А вы, девушка, в сторонку отойдите. Не создавайте затор.
— Никуда я не пойду! — Еще вчерашняя Вера отошла бы и не пикнула, сегодняшняя же решила стоять до победного конца. — Зовите начальство, будем разбираться!
— Тогда ждите, — решил охранник, продолжая работу.
Толпа оттеснила девушку к ограждению. Охранник бодро пикал сканером, пропуская в клуб счастливых владельцев непогашенных билетов.
Какая-то ярко одетая школьница толкнула Веру локтем, та отшатнулась, неловко переступив, зацепилась подошвой ботинка за чью-то ногу и полетела на асфальт лицом вниз.
ГЛАВА 6
Парковка была подземной, многоуровневой. И черный «мерседес» заглушил мотор на полупустой площадке самого нижнего этажа. Водитель повернулся к задремавшему на заднем сиденье пассажиру:
— Приехали. Развлекаться будем именно здесь.
— Мы вообще где? — Платон Андреевич Королев зевнул, как африканский лев. — В клубе?
— Клуб «Каннам» — наимоднейшее местечко.
Шофер Вася расхохотался.
— Мировая популярность корейской поп-музыки добралась и сюда. А вишенкой на торте будет… Вот! — Василий достал из нагрудного кармана два блестящих флаера. — Концерт мегасуперпопулярного Белого Тигра. Давай поторапливайся. Тигренок скоро начнет мяукать, и я бы не хотел пропустить начало.
Королев потер ладонями лицо.
— Это должно быть весело. Только… — Он быстро щелкнул пальцами по стеклышку часов. — Веселиться, так веселиться!
И Платон Андреевич исчез, окружив себя плотным коконом серого тумана. Потом туман развеялся. На заднем сиденье сидел молодой человек азиатской наружности — с глянцевой челкой, закрывающей пол-лица, узким треугольным подбородком и жестким ртом с чуть полноватой нижней губой. Темно-серый костюм не изменился, только сузился в плечах, идеально повторяя контуры худощавого тела, да в нагрудном кармане появился легкомысленный разноцветный платок.
