Сакс Ромер - Возвращение доктора Фу Манчи
Я затащил его на подушку и еще раз стал внимательно рассматривать его лицо. Худое, с обтянутыми выдающимися скулами, сейчас оно выглядело мертвенно-бледным. Я всегда был уверен, что его продубленная на солнце кожа ни при каких обстоятельствах не может изменить своего бронзового оттенка, но сейчас оно являло собой страшную смесь серого с коричневым. Рот опух, а на худой шее явно проступали следы, оставленные пальцами душителя.
Внезапно дыхание вернулось к нему — громкое и конвульсивное, сопровождаемое характерным клокотанием. Черты лица стали разглаживаться.
Я начал делать своему другу искусственное дыхание, и после нескольких энергичных усилий его рука потянулась к горлу. Снизу донесся шум, и я понял, что Смит разбудил не одного меня.
— Все в порядке, старина, — сказал я, склонившись к самому лицу Найланда, — мужайтесь!
Он открыл глаза — взгляд был мутным.
И все же он меня узнал.
— Порядок, Смит, — сказал я как можно спокойнее, — но вам пока лучше не шевелиться. Полежите некоторое время спокойно.
Заметив на туалетном столике фляжку с бренди, я налил ему немного в стакан, разбавил водой и угостил его этим слабым стимулирующим средством. В это время в дверях появилось бледное как полотно, с широко открытыми глазами лицо нашей экономки.
— Нет повода для беспокойства, — бросил я ей через плечо возможно небрежнее. — Мистера Смита подвели нервы, и он проснулся от какого-то страшного сна. Идите спать, миссис Ньюсан.
Найланд Смит с видимым трудом проглотил содержимое стакана, который я поднес к его губам. Заметив, с какой осторожностью он прикасается к своей распухшей шее, я понял, что мой энергичный массаж причинил ему немалые страдания. Но, слава Богу, опасность миновала. Остекленелый взгляд исчез, и глаза больше не вываливались из орбит.
— Боже, — прошептал он. — Вы знаете, Петри, я ведь был на самом краю могилы, теперь я слабее котенка.
— Слабость скоро пройдет, — старался я его ободрить. — Обморок вам больше не грозит. Немного свежего воздуха, и…
Говоря это, я встал, посмотрел на окна, потом перевел взгляд на Смита, он все понял и криво усмехнулся.
— Но, Петри, это было просто невозможно, — произнес он сиплым голосом, имея в виду окна.
Хотя ночи были невозможно душными, окна приподнимались лишь на четыре дюйма. Поднять их повыше мешали железные скобы, вделанные в оконный переплет. Эти предосторожности были предприняты на случай попыток вторжения людей доктора Фу Манчи. И вот теперь, переводя взгляд с моего полузадушенного друга в постели на завинченные окна, я не мог отделаться от мысли, что даже такая предосторожность оказалась тщетной. Я старался вспомнить, что бы это такое могло быть, что я на первый взгляд принял за горжетку. Я внимательно разглядывал распухшие следы чьих-то пальцев на горле Найланда Смита.
От ближайшего окна кровать отстояла более чем на метр.
Все эти вопросы, на которые я так мучительно искал ответы, должно быть, отразились на моем лице, потому что, когда я повернулся к Смиту, он произнес, все так же не отнимая руки от своего помятого горла:
— Одному Богу известно, что это было, Петри. Никакому человеку просто невозможно было дотянуться до меня.
Той ночью мы уже не сомкнули глаз, а остаток ее Смит провел, облачившись в халат, в тростниковом плетеном кресле в моем кабинете за стаканом разбавленного бренди и, несмотря на мой запрет, со своей неизменной вересковой трубкой, пропутешествовавшей со своим хозяином по всем темным закоулкам Востока и наконец прибывшей целой и невредимой в эту прозаическую комнату в лондонском предместье. Я стоял рядом, опершись локтем на каминную доску, и смотрел на него сверху вниз.
— Черт подери! — повторял он раз за разом, осторожно трогая шею. — Еще немного, и мне был бы конец. Конец самый натуральный.
— Да, старина, возможно, вы даже не подозреваете, как немного оставалось до вашего «немного», — отвечал я. — Вы стали синим, как залежавшийся цыпленок в мясной лавке.
— И все же мне удалось, — продолжал Смит, — на какой-то момент разжать эти пальцы, чтобы позвать на помощь. Но это был только момент, Петри, потому что, честное слово, пальцы эти были из чистой стали.
— Кровать… — начал я.
— Да, знаю, — раздраженно перебил Смит, — что не должен был ложиться так близко от окна. Но ведь известно, что доктор избегает шумных приемов вроде высаживания окон, дверей и тому подобного, и я думал, что устроился достаточно безопасно, исключив возможность бесшумного проникновения кого бы то ни было в комнату…
— А я, наоборот, всегда подчеркивал, что опасность есть, — перебил я Смита. — Скажем, как насчет отравленных дротиков? Или каких-нибудь ядовитых змей или насекомых, которых вполне достаточно в арсенале Фу Манчи?
— Вы знаете, привычка к опасности притупляет бдительность, — отвечал мой друг. — Но в данном случае, заметьте, агенты доктора, кажется, ни при чем. Хотя угроза моей жизни была достаточно реальной. Такое впечатление, что доктор Фу Манчи специально решил нам продемонстрировать, что все наши предосторожности — и в первую очередь с окнами — тщетны. К черту все это, Петри! В такую погоду просто невозможно спать в герметически закупоренной комнате. Здесь хуже, чем в Бирме! Я прекрасно переношу тропики, но лондонская жара меня просто изнуряет.
— Это все от избыточной влажности. Но, что поделаешь, надо к ней как-то приспосабливаться. И с наступлением сумерек, Найланд, окна необходимо закрывать наглухо.
Найланд Смит выбил свою трубку о каминную решетку. Ее чашечка яростно зашипела, но он тут же набил ее новой порцией своей адской смеси, заодно обильно рассыпав ее по ковру. Смит поднял на меня глаза; лицо его имело необычайно мрачное выражение.
— Петри, — сказал он, зажигая спичку о подошву своего шлепанца, — по-моему, ресурсы доктора Фу Манчи просто неистощимы. И прежде, чем мы покинем эту комнату, нам надо принять несколько важных решений на этот счет.
Его трубка хорошо разгорелась.
— Скажем, надо разобраться, что за чудовище душило меня сегодня ночью. Разумеется, старина, я обязан вам жизнью, но знаете ли вы, что перед самым нападением этого загадочного существа я был разбужен его кашлем, его отвратительно пронзительным кашлем…
Я пробежал взглядом по корешкам книг на своих полках. Довольно часто, идя по следам очередного преступления нашего блестящего китайского доктора, который изобретал одно за другим все новые и новые уникальные орудия смерти, мы добывали ключ к разгадке его приемов именно в научных работах натуралистов, чьи бесценные наблюдения абсолютно необходимы для домашней библиотеки любого уважающего себя медика. В природе есть великое множество тварей и наркотических средств, в естественных условиях совершенно безвредных, но которые можно сделать опасными для человеческой жизни. А что касается надругательства над природой, нарушения ее баланса и превращения ее целительных сил в полную противоположность, в этом доктору Фу Манчи поистине не было равных. Я, например, знал, что ему удалось в лабораторных условиях вырастить до огромных размеров крошечный грибок, чтобы приготовить из него средство, крайне опасное для здоровья человека. В знании всех разновидностей ядовитых насекомых он, по-моему, превзошел всех энтомологов мира. Точно так же не было равных ему в области чистой токсикологии. Кровавый герцог Борджиа рядом с ним казался младенцем, однако же последнее средство доктора, которое он применил нынешней ночью против Смита, поставило нас в тупик.
