Евгений Дембский - Та сторона мира
— Комнату?
— С тобой в придачу, сестричка, — брякнул я и сразу же пожалел. Девушка нахмурилась. — Да, конечно, — поспешно сказал я.
Неожиданно она отступила назад и бросила:
— Мест нет! — одновременно попытавшись закрыть дверь. В последний момент я успел сунуть в щель ботинок, толкнул дверь и вошел в холл.
— Я ищу одного типа по имени Дуду. Мне нужно отдать ему долг, — пояснил я.
На лице у нее было явно написано: «Так я тебе и поверила!», но она лишь повернулась и пошла вперед. У лестницы она остановилась и сказала через плечо:
— Четвертый этаж, номер тридцать четыре.
Лестница была широкой и старой. Она страшно скрипела под ногами, так что я едва услышал звонок. Я побежал, перепрыгивая через три ступеньки. Дверь с номером 34 была заперта, я постучал и приложил ухо к замочной скважине. Услышав явный шум с улицы, я толкнул дверь, которая со скрипом подалась.
В глаза сразу же бросилось открытое окно. Под высоким подоконником шел узкий карниз из металлических прутьев. Он доходил до угла и сворачивал, наверняка заканчиваясь пожарной лестницей. Я вернулся вниз и направился к сидевшей в кресле девушке. Она спокойно курила, не обращая на меня внимания. Отважная.
— Зря он смылся, — с сожалением сказал я. — Я хочу получить от него кое-какие сведения, это никому не повредит, а он может заработать полсотни. — Я достал из кармана деньги и протянул девушке пятерку: — Это вам, а это отдайте ему и скажите, что для него приготовлены еще две такие же. — Я добавил двадцатку и вышел.
Сев в машину, я свернул в первую улицу и остановился. Несколько секунд спустя я снова был возле отеля и втиснулся в углубление в стене, прижавшись к ней спиной. Минут через десять я увидел высокую худую тень, скользившую вдоль стены отеля. Я высунул голову и пригляделся к незнакомцу. Он делал несколько шагов и останавливался, оглядываясь и прислушиваясь; казалось, я будто чувствую исходившие от него страх и неуверенность. Вертя головой во все стороны, он остановился напротив входа в отель, еще раз тщательно огляделся и двинулся дальше. Я вышел из своего укрытия, а когда он дошел до дверей, сказал:
— Дуду! Я хочу с тобой поговорить.
Незнакомец дернулся и повернулся ко мне лицом.
Справа и слева от него были перила, за ним глубокий спуск в подвал, а спереди путь к бегству перекрывал я. Его свободно свисавшая правая рука начала совершать какие-то змееподобные движения. Я выдвинул вперед левую руку, все еще лежавшую в кармане, который недвусмысленно оттопыривало дуло пистолета.
— Оставь нож в покое, — сказал я. — У девушки есть для тебя двадцать долларов, а я тебе дам еще дважды столько за минутный разговор. Мне нужна информация о Луппо. — Он наклонил голову, словно успокоившись, видимо, он опасался чего-то другого. — Это никому не повредит, — добавил я.
Он отклеился от двери и спустился на две ступеньки ниже.
— Деньги вперед! — решительно сказал он, но голос его дрожал. Решимость его стоила три цента, и те до реформы. Я кивнул и, достав пачку банкнот, отыскал две двадцатки и протянул ему. Он жадно схватил их и сунул в карман, но все делал левой рукой. — Идем отсюда, — бросил он.
Мы не доверяли друг другу и потому шли как бы вместе, но разделенные всей шириной тротуара. За углом мы протиснулись в щель между отелем и следующим домом. Через несколько метров щель расширилась, образуя небольшую площадку, метра два на три. Мы остановились.
— Ну? — спросил Дуду.
Если бы я только что не видел, как он крался, то подумал бы, что это он меня сюда привел.
— Генри Луппо, — сказал я. — Все, что знаешь.
— Закурить есть?
Меня раздражал его решительный, почти угрожающий тон.
— Если не перестанешь на меня орать, то я так тебя тресну, что у тебя зубы вылетят через задницу!
Однако я все же достал сигареты и протянул ему пачку. Какое-то время я держал ее у него перед носом, прежде чем он справился с собственным страхом и решился взять сигареты, но зато взял сразу две. Забавный тип. Мы закурили.
— Я с ним познакомился два года назад. Я сидел за взлом, он за сумочку. В сумочке сработали наручники и включилась сирена. Вскоре он был уже за решеткой. Я вышел первый, он — через два месяца и сразу явился ко мне. Я обрадовался. — Он сильно затянулся. — Я жил один, он был парень что надо. Какое-то время мы даже честно работали, ездили на грузовике, но потом фирма ликвидировала рейс в Канаду, и мы остались на улице. Пытались что-то комбинировать, но все честно, почти полгода. Потом меня соблазнило открытое окно. Я получил три месяца срока. Генри регулярно меня навещал, потом на две недели исчез, а когда вернулся, сказал, что болел воспалением легких. Он действительно изменился, был весь какой-то почерневший и нервный. Все время подскакивал, косился по сторонам. И все время облизывал губы, словно его постоянно мучила жажда. Через несколько дней после этого свидания он убил первую девушку — я узнал об этом из газеты. Он мне, конечно, ничего не сказал. Лишь выйдя из тюрьмы, кажется, после его пятого убийства, я застал Генри за отмыванием бритвы. Мне чуть плохо не стало. — Он сплюнул под ноги и по широкой дуге отшвырнул окурок. Красный огонек описал плавную кривую и, ударившись о стену, рассыпался на множество искорок. — Генри сказал мне, чем он занимается. Я перепугался. У него был такой взгляд, он так уверенно держал бритву… Он сказал, что найдет меня где угодно и чтобы я не пытался сбежать или трепать языком. Я и не пытался. По после восьмого убийства я позвонил в полицию. Впрочем, толку от этого все равно не было, потому что кто-то его прикончил. На следующий день нашли тело. — Он достал из кармана вторую сигарету и закурил.
— Слушай, ты говоришь, он изменился. Пока ты сидел. А это точно был он? — Я выбросил свой окурок и закурил новую сигарету.
— Ясное дело. Он помнил все, чем мы до этого занимались.
— И ничего в нем не изменилось? Он ел все то же самое? Пил? Одевался? Ходил в кино на те же фильмы, что и до болезни?
— Ничего не изменилось, — кивнул он.
— Кроме отношения к шлюхам, — пробормотал я. — А как до этого было с девочками?
— Нормально. Когда у нас было немного денег, мы снимали одну, иногда двух. Но не таких, как потом Генри… — Он быстро провел пальцем по горлу.
— Слу-ушай… — медленно сказал я. — Если бы я тебе сказал, что это был не Генри Луппо, а кто-то очень на него похожий? Ты мог бы с этим согласиться?
Он удивленно смотрел на меня, нахмурив лоб. Даже в царившем вокруг полумраке я видел на его лице напряженную работу мысли. Наконец он поднял голову:
— Вряд ли… У него был шрам на спине, и у него не хватало мизинца на правой ноге, он говорил, что таким родился. Все совпадало — нет, не может быть.
