Джеймс Роллинс - Глаз Бога
Сама не зная почему, Джада тотчас же прониклась к нему симпатией, словно к нескладному старшему брату. Похоже, в этом она была не одинока.
Кэт Брайант откинулась на спинку кресла. Подойдя к ней, незнакомец поцеловал ее в губы. Ладно, может быть, он действительно ее брат.
Мужчина выпрямился. Кэт оглянулась на Джаду.
– Он за вами присмотрит.
– Кэт вынуждена так сказать, потому что она моя жена. – Мужчина ласково положил ей руку на плечо.
Только теперь Джада заметила, что вместо второй руки у него протез, подключенный к сложному электронному блоку на запястье.
Кроу кивнул на незнакомца.
– Монк Коккалис в «Сигме» один из лучших.
– Один из? – обиженно переспросил тот.
Пейнтер пропустил его слова мимо ушей.
– Также вас будет сопровождать один из наших новых сотрудников. Его специализация – электроника и физика. Он также неплохо разбирается в астрономии и обладает определенными, скажем так, уникальными способностями. Думаю, он будет вам весьма полезен.
– Речь идет о Дункане Рене, – объяснила Кэт.
– Кстати, а где он сам? – спросил Пейнтер. – Я полагал, что предупредил всех о необходимости присутствовать на оперативном совещании.
Переглянувшись с мужем, Кэт повернулась к мониторам.
– Я уже связалась с Дунканом, – смущенно пробормотала она. – У него возникла одна медицинская проблема, которую он должен решить до того, как отправится в командировку.
– Какая еще медицинская проблема? – нахмурился Пейнтер.
18 часов 18 минут
– Не шевелись! – предупредили его.
Шести футов двух дюймов роста, Дункан Рен с трудом удерживал равновесие на крошечном складном стульчике с шатающейся ножкой.
– Клайд, будет проще, если ты примешь в расчет, что далеко не все твои клиенты – иссохшиеся любители метамфетамина.
Напротив него сидел его друг Клайд, в хирургической маске и в очках. Казалось, в нем не было и девяноста фунтов, причем большая часть его веса приходилась на пышные волосы, забранные в длинный хвост, ниспадающий на спину.
Схватив руку друга, Клайд положил ее на стол ладонью вверх, словно собираясь гадать по ней. Однако вместо этого он взял скальпель и ткнул острием в кончик указательного пальца левой руки Дункана. По всему запястью Рена электрическим разрядом стрельнула огненная боль, но он спокойно держал свою руку на столе.
Клайд надавил на скальпель сильнее.
– Сейчас будет больно.
Это еще мягко сказано…
Взяв стерилизованный пинцет, хирург раскрыл рану. Сталь прикоснулась к нервному окончанию, и Дункан заскрежетал зубами. Закрыв глаза, он постарался дышать размеренно и глубоко.
– Есть! – торжествующе воскликнул его мучитель.
Открыв глаза, Дункан увидел извлеченный из разреза крошечный черный шарик размером с рисовое зернышко, зажатый в пинцет.
Это был осколок магнита из редкоземельного металла.
– Теперь заменим износившийся новым…
Используя тот же самый пинцет, Клайд достал новый магнит из коробочки, принесенной Дунканом. Эти магниты были любезно предоставлены лабораторией УППОНИР в Нью-Брансуике, штат Нью-Джерси, однако в настоящее время они использовались совершенно не по назначению.
Шарик размером с рисовое зернышко, который Дункан во избежание инфекции предварительно покрыл париленом-си[17], скользнул в ранку. Как только он оказался на месте, несколько капель хирургического клея закрыли разрез, запечатав магнит под кожей, рядом с нервными соматосенсорными окончаниями, отвечающими за способность кончика пальца чувствовать давление, температуру и боль.
Определенно, последнее чувство ощущалось в полной мере.
– Спасибо, Клайд.
Дункан сжал и разжал кулак, прогоняя послеоперационное онемение. Для него это было уже далеко не первое родео. В кончике каждого его пальца было спрятано по крошечному магниту, и время от времени их приходилось заменять.
– Ну, что чувствуешь? – Клайд сдернул с лица маску, открывая клепку в носовой перегородке и толстую стальную серьгу в нижней губе.
Да, такое нечасто увидишь в хирургической операционной.
На самом деле в прошлой жизни этот человек был специалистом по гигиене полости рта. Теперь же, сменив профессию, он работал в здании бывших складов неподалеку от аэропорта имени Рональда Рейгана и считался в местном сообществе биохакеров лучшим «точильщиком», то есть тем, кто разрабатывает и вживляет различные устройства, улучшающие работу человеческого тела.
Сам Клайд предпочитал термин «эволюционный художник».
В обширном помещении размещались представители множества самых разных профессий, отделенные друг от друга матовыми пластиковыми занавесками: татуировщик, создавший люминесцентную краску, специалист по пирсингу, вставляющий клиентам в белки глаз крошечные кусочки драгоценных камней, хирург, вживляющий в тело микросхему радиочастотной идентификации в качестве запоминающего устройства, которое всегда под рукой…
Хотя большинство приходило сюда лишь за новизной ощущений, для некоторых проникновение в человеческое тело стало новой религией, и этот склад был для них храмом. Но Дункан приходил сюда исключительно по профессиональной необходимости. Прекрасно разбираясь в электронике, он обнаружил, что это усовершенствование человеческого тела может быть очень полезным инструментом, открывающим новый способ восприятия окружающего мира.
– Не желаешь проверить новый магнит? – предложил Клайд.
– Скорее всего, еще слишком рано, но давай посмотрим, что ты там смастерил.
Дункан знал, что на самом деле хочет продемонстрировать ему его друг.
Клайд пригласил его к соседнему столу, заполненному печатными платами, витками оголенных проводов и столбиками разной высоты из уложенных друг на друга компьютерных жестких дисков.
– Я все еще довожу до совершенства свой последний шедевр.
– Включай питание.
Клайд щелкнул тумблером.
– Для того чтобы сгенерировать в полную силу созданное мною поле, потребуется несколько секунд.
– Ну, столько времени я уж как-нибудь смогу подождать.
Несмотря на ошибочное заблуждение, вживленные в кончики пальцев магниты не позволяли поднимать монетки или хотя бы размагничивать кредитные карточки. Их не обнаруживали даже сканеры системы безопасности в аэропортах. Зато они вибрировали в электромагнитном поле. Этих крошечных колебаний было достаточно, чтобы воздействовать на нервные окончания в кончиках пальцев, что порождало очень своеобразное ощущение, не имеющее ничего общего с осязанием, которое буквально можно было считать шестым чувством.
