Дэн Абнетт - Пария
Но я не собиралась бежать через всю кухню. Я свернула налево, в большую кладовку, которая казалась тупиком. В кладовке была узкая дверь, за которой начиналась крутая лесенка вниз. Кресло-гроб просто не могло бы пройти сюда, чтобы продолжать преследование.
Сбежав вниз, в кладовку без окон и дверей, откинула в сторону кучу отсыревших, покрытых плесенью мешков и отодвинула несколько старых стенных панелей, не обращая внимания на мерзких личинок и жучков-древоточцев, которых потревожила. За ними открывалось пустое пространство, небольшая полость, о которой узнавали все ученики Зоны Дня, если исследовали ее достаточно внимательно. Отклонившись вправо, я могла нырнуть в маленький темный туннель с сырыми кирпичными стенами, пробежать под нижней частью южной стены и выйти в тот участок «глухомани», которую мы между собой называли «конюшнями». Там была дверь наружу, небольшая и незаметная, через которую я вышла бы на угол Нижнего Хайгейтского переулка. Возможно, туда они еще не добрались.
Теперь я была под Зоной Дня, в глубине ее заброшенных подвалов. Сверху до меня по-прежнему доносился угрожающий вой двигателей боевых вертолетов, висевших над крышей здания, топот врагов, треск, с которым они ломали двери. Дважды я слышала звуки перестрелки — от них у меня замерло сердце.
Кто там сражался? Кого загнали в угол — так, что он уже не мог сбежать? Кто погиб в этом бою?
Так называемые «конюшни» выглядели такими, как я запомнила их — хотя мне уже несколько лет не приходилось бывать в этих темных закутках. Мы называли их «конюшнями» потому, что в грязновато-желтых каменных боксах на полу и стенах виднелись остатки деревянных перегородок, которые когда-то делили их на отдельные стойла. К стенам были привинчены металлические корзины, в которые, скорее всего, засыпали фураж.
Я вошла в «конюшню»; меня окружил серый сумрак. Я надеялась добраться до двери, ведущей в переулок — но сразу сообразила, что этот серый сумрак царит здесь от того, что дверь уже открыта и в нее проникает свет с улицы.
Я прижалась к стене, рюкзак висел у меня на спине, серебристую булавку я сжимала в руке, словно кинжал.
Из переулка в помещение вошли три человека, распахнув дверь. Я присмотрелась и обнаружила, что это двое мужчин и женщина. Они были одеты так же, как двое, с которыми столкнулись мы с несчастным Раудом. Поверх темных костюмов на них были бронежилеты; они носили темные очки с круглыми линзами. Они несли большие сигнальные фонари, но эти устройства практически не давали света, хотя они шарили ими по всем углам и стенным нишам, мимо которых проходили. Я знала, что принцип работы этих ламп основан на использовании паров ртути, и что свет, который они дают, находится вне видимой области спектра. Линзы темных очков позволяли им видеть в том освещении, которое давали лампы. Захватчики видели окружающий мир как холодное пространство цвета электрИк.
Я должна усыпить их бдительность, сделать так, чтобы они — все трое — не заметили меня. Дверь была так близко. Я ждала.
Один из них — мужчина — двигался в моем направлении, держа лампу так, чтобы невидимый свет падал прямо перед ним. Я опустила серебристую булавку, держа ее сбоку от себя, прикрывая острие основанием ладони. Одним прыжком вылетев из укрытия, я вонзила ее в верхнюю часть его ягодицы, ниже бронежилета.
Он заорал от боли. Я почувствовала его кровь, горячую, как каффеин в кастрюльке, только что снятой с плиты — она брызнула мне на руку, когда я выдернула иглу. Одна его нога подогнулась, он начал оседать на пол.
А я уже продолжала движение, вложив всю силу в удар ногой с разворота. Еще не придя в себя от боли и изумления, падая от того, что одна нога отказалась служить, он не успел защититься. Мой удар свернул ему лицо на сторону, заставив его треснуться головой о стену позади него. Он дернулся и рухнул ничком.
Женщина стояла прямо за ним. Я подхватила ртутную лампу, которую уронил мужчина, и направила ей прямо в лицо. Она взвизгнула и отскочила назад, на секунду ослепнув. Она покачнулась, и я ударила ее лампой в висок; удар бросил ее на пол.
Я хотела вылететь за дверь на улицу, но третий человек стоял между мной и ею. Он услышал шум и разворачивался, чтобы схватить меня.
Я устремилась обратно, в глубину Зоны Дня, прочь от выхода. Мужчина бросился за мной. Женщина, поднявшись с пола, побежала следом.
Но мое безрассудное бегство не было таким уж опрометчивым. Я не давала им возможности загнать меня в угол, или сделать так, чтобы я побежала прямо в руки к их товарищам. Я тщательно и обдуманно выбрала направление. Пробежав по «конюшне» десять ярдов, я нырнула под каменную арку. Мои преследователи наступали мне на пятки, они достигли арки — а потом оба внезапно споткнулись, словно поперек их дороги кто-то натянул проволоку. Они рухнули на спину, дергаясь и хрипя.
Мой манжет позволил мне избежать действия «болевого заслона», встроенного в арку. А они влетели прямо в него.
Я не собиралась ждать. Я развернулась, пробежала между их корчащихся тел и рванули к открытой двери наружу и серому свету за ней.
Снаружи продолжался ливень. Я выбежала в Нижний Хайгейтский переулок, мое обоняние ощутило холодный влажный воздух, запах мокрого камня, вонь городских отбросов и смога.
Весь город был моей классной комнатой.
Теперь Королева Мэб стала моим убежищем.
Глава 14.
Повествующая о плане
Я бежала сквозь дождь. Ночь была моей союзницей и защитницей.
Я миновала Нижний Хайгейтский переулок и вышла на перекресток с улицей Тайбоун, перемахнула через глубокие, заполненные грязью колеи, которые проложили запряженные гроксами телеги, столетиями проезжавшие по этой улице, и рванула дальше, по переулку Снэйкпай, пока не добежала до общественной водоколонки.
Из-за дождя бОльшая часть жителей сидела по домам, но суматоха вокруг Зоны Дня на холме над кварталом заставила завсегдатаев здешних трактиров выйти наружу из-под навесов — теперь они торчали на улице, вглядываясь в вертолеты и лучи прожекторов. Зеваки вполголоса переговаривались, курили сигареты с лхо и лавинной травкой, прихлебывали выпивку; обсуждали моральные аспекты вмешательства в частную жизнь обитателей города. Большая часть этих разговоров, насколько я успела понять, строилась на предположениях, что происходящее связно с рейдом городской охраны, которая накрыла подпольный бордель, или притон, организованный кем-то из наркобаронов.
Я очень удивилась — как можно было перепутать наемников с городской охраной, но эта мысль возникла у меня только когда во дворик вокруг водоколонки вошел отряд охраны и начал задавать вопросы собравшимся тут пьянчугам.
