Хатчинс Дж. К. - Седьмой сын
— Значит, ваше хитроумное устройство может считывать и записывать волны гиппокампа?
— Да, — подтвердил доктор Кляйнман. — Естественно, эти волны непонятны для нас. Наш слух воспринимает их как неразборчивый шум. Как тарабарщину. Мы не можем анализировать их или воспроизводить в виде текста на экране монитора. Однако такую работу выполняет компьютерная система, которая находится в соседнем помещении.
— Она переводит тарабарщину в двоичный код? — спросил Джон.
— Верно. Это позволяет ускорить «загрузку» информации, что очень важно при записи полной памяти. При инсталляции записи в другой мозг двоичный код вновь преобразуется в волны гиппокампа.
— Откуда вы получили эту технологию? — спросил Джек. — Как возникла эта… методика?
— Наша команда состояла из талантливых мыслителей.
Кляйнман отвел глаза в сторону. В его голосе зазвучали нотки ностальгической отрешенности. Джон заметил, что руки старика начали нервно подрагивать.
— Вы видите перед собой воплощение идей нескольких талантливых ученых.
Семеро «близнецов» молча смотрели на темное отверстие в машине — на то высокотехнологическое ложе, где в их свежие и пустые мозги были инсталлированы воспоминания детства. Как программы, записанные на жесткий диск компьютера.
«История чужого человека стала моей личной историей, — думал Джон. — Нам никогда не исполнялось по четырнадцать лет. Мы никогда не были четырнадцатилетними мальчишками. Это был кто-то другой. Человек, который выглядит как мы. Нет, скорее, мы похожи на него. Джон Альфа. Ха-ха. Безумно смешно. Мы число 10010101».
— Скажите, а где вы храните записанные воспоминания? — спросил отец Томас.
Он выглядел таким же ошеломленным, как Джон.
— Сейчас мы все покажем, — ответил Кляйнман.
Глава 8
Все перешли в дальний конец комнаты и спустилась по спиральной лестнице на нижний уровень.
«Новый круг ада», — пронеслось в голове у Джона.
Они оказались в широком коридоре с еще одной большой дверью.
— Проект «Седьмого сына» начался сразу после Второй мировой войны, — продолжил объяснения Кляйнман. — Разрабатывая план базы, организаторы программы основывались на производственных мощностях и технологиях того времени. В ту пору еще не было микропроцессоров и современных способов хранения двоичной информации. Даже когда в восьмидесятые годы мы начали строить хранилище для массива записанной полной памяти, нам трудно было представить, сколько места потребуют воспоминания одного человека. Кто-то может упрекнуть нас в излишествах, но лично я считаю, что мы приняли верное и надежное решение. Лучше иметь большой запас памяти, чем потом сожалеть о ее недостаточном объеме.
Кляйнман подошел к металлической панели рядом с дверью и нажал на несколько кнопок. Послышался стон сжимавшихся поршней и грохот вращавшихся шестеренок. Дверь поднялась вверх и исчезла, скользнув в широкий паз на потолке. Джон и остальные клоны — да, теперь их можно было называть так без всяких обид — переступили через порог и оказались на металлическом помосте, подвешенном в воздухе над еще одним технологическим чудом.
Хранилище полной памяти было огромным — не меньше трех составленных вместе футбольных нолей. Пространство тускло освещалось сотнями жужжавших флуоресцентных ламп. Помост, на котором стояли «близнецы», тянулся над плотно сгруппированным скоплением черных контейнеров высотой по десять футов каждый. Эти контейнеры шириной с минивэн имели форму буквы «С». Мощная система кондиционеров наполняла воздух приятной прохладой и низким пульсирующим гулом. Сотни черных контейнеров создавали едва различимые полукруглые узоры — ряды громадных «С», которые напоминали гигантскую кольчугу, растянутую до горизонта.
Джей повернулся к Кляйнману.
— Это жесткие диски?
Старик кивнул.
— Мне трудно найти для них лучший термин. Хотя они сложнее, чем все известные вам хранилища данных, вы можете называть их жесткими дисками.
Джей указал рукой на скопление жужжавших контейнеров.
— И сколько их?
— Две тысячи, — мрачным голосом ответил Кляйнман.
— Никогда не видел ничего подобного, — произнес Килрой 2.0.
Джон, стоявший рядом с ним, удивленно встрепенулся. Это была первая нормальная фраза, произнесенная толстяком.
— Они выглядят как «Креи». Суперкомпьютеры старого поколения. Их делали полвека назад.
Помощник Кляйнмана кивнул и улыбнулся.
— Вы кое в чем правы, — сказал доктор Дефалько. — Они действительно похожи. Мы использовали талантливо продуманный дизайн подковы, созданный для суперкомпьютеров «Крей-один». Чтобы подстроиться к нуждам системы, инженеры проекта добавили кое-какие усовершенствования. Оригинальные «Креи» создавались для манипуляций с числами на сверхвысоких скоростях. Наши «Квази-Креи» задумывались только для хранения данных. Соединенные вместе, наши «К-Креи» образуют невероятно мощный суперкомпьютер. Правда, для этого нам пришлось придумать очень изощренную систему охлаждения. Она располагается в скальной породе под уровнем хранилища. Следует отметить, что компьютерная система воспроизведения и инсталляции памяти никогда не отключалась. Она никогда не «зависала» и не перезапускалась.
— Наверное, счета за электричество выпирают через крышу, — прошептал доктор Майк.
Джон, словно школьник, поднял руку — впрочем, происходящее действительно напоминало урок.
— Почему это так важно? Почему вы ни разу не отключали систему?
Глаза Кляйнмана за толстыми очками заметно сузились от недовольства.
— По той же самой причине, по которой не отключается ваш мозг. Любое «зависание» приводит к гибельным последствиям. При перебоях в питании или отключении системы данные, сохраненные в «К-Креях», будут повреждены. Вы видите перед собой электронный эквивалент гиппокампа. Хранилище воспоминаний. «Зависание» компьютера будет равноценно сильному сотрясению мозга, которое обычно приводит к травмам или потери памяти.
Килрой 2.0 указал рукой на гудевшие контейнеры, которые тянулись вдаль под ними.
— Каков объем сохраняемых данных? На какое количество байтов рассчитана система?
— Наш комплекс может сохранять один экзабит двоичной информации — то есть это один квинтиллион байтов, что в миллионы раз больше объемов памяти нынешних персональных компьютеров, — ответил Кляйнман. — Конечно, если бы лет двадцать назад мы обладали знанием о контроле сетевого доступа DNAC, наша потребность в физических хранителях информации могла быть значительно меньше.
