Дмитрий Колодан - Время Бармаглота
Главное, Джек не понимал, что движет Человеком-Устрицей. Очевидный ответ — месть. Но месть слишком сильное чувство для устрицы. Должна быть некая высшая цель. Как была своя цель в действиях Плотника — именно на это намекал Бармаглот.
Поднявшись по темной лестнице, Джек вышел в узкий коридор. Единственная лампочка раскачивалась на лохматом шнуре. Оранжевые и голубые искры с треском сыпались с провода и гасли на полу. Из-за плотно запертых дверей не доносилось ни звука.
За спиной тяжело затопал Ван Белл.
— Неуютное местечко, — сказал полковник. — Нутром чую, добром это не кончится… Надо было брать могильную плиту, пока отдавали за полцены.
Как и сказал бармен, под дверью в квартиру Человека-Устрицы разлилась огромная лужа. Дешевый линолеум вздулся пузырями, везде ползали прозрачные морские слизни. Не важно, что бар находился не в Городе Устриц. Не только устрицы жили в невидимом море, но и море было там, где жили устрицы.
Джек постучался, и, не дождавшись ответа, повернул ручку. Скрипнув ржавыми петлями, дверь открылась. Джек отступил на шаг, уже готовый к ревущим потокам соленой воды. Но обошлось.
— Так и будешь топтаться на пороге? — Ван Белл подтолкнул Джека в спину.
Оглядываясь, Джек вошел в квартиру. Хотя смотреть там было не на что. Человека-Устрицы не было. В комнате вообще ничего не было — ни мебели, ни каких-либо вещей; даже обоев на стенах. Лишь темно-серый от влаги бетон. В крошечном окошке виднелся кривой осколок луны. Дом, который Джек построил на дереве, и тот выглядел менее аскетично.
В дальнем углу собралась глубокая лужа, подернутая маслянистой пленкой водорослей. Вода застоялась, по комнате расползался тяжелый запах гнили. На полу одиноко лежал скомканный лист бумаги. Джек поднял его. По сохранившимся складкам — фигурка-оригами, но бумага до того размокла, что невозможно понять какая. Джек развернул лист, в руках оказалась бумажная каша.
— Ты уверен, что тебе нужна эта устрица? — сказал полковник. — Она же явно испортилась…
— Я знаю, — сказал Джек.
Он прошел в центр комнаты. Расследование зашло в тупик. Оставалось только ждать, когда Человек-Устрица соизволит вернуться. Другими словами — впустую терять время.
Джек подошел к окну и выглянул на улицу. Увидел грязный проулок, заваленный мусором, — дурной квартал в дурном районе. Отсюда рукой подать до Дронтового тупика. Поиски обернулись бегом по кругу — Джек вернулся туда, откуда начал.
Его мысли прервал крик за спиной — надрывный вопль, полный нечеловеческого ужаса. Джек резко обернулся, готовый встретиться лицом к лицу с Плотником или хуже того — с Бармаглотом.
Но кроме Ван Белла в комнате никого не оказалось. Спотыкаясь, полковник пятился к двери.
— Что с-случилось?
— Это ты! — крикнул Ван Белл. — Я знал, ты с ними заодно! Ты заманил меня сюда!
— Простите? — Джек нахмурился.
Ван Белл вцепился себе в волосы и рухнул на колени. Жизнь по соседству с селенитами явно не пошла ему на пользу.
— Они везде, — озираясь, прошептал полковник. — Так много…
— Но з-здесь никого нет, — начал Джек. — Б-боюсь, вам померещилось…
— Разуй глаза! А это что? — вскричал Ван Белл, тыча пальцем в пол. — И вот?
Он завертелся волчком, указывая на потолок и на стены. Джек крутил головой не понимая, о чем говорит полковник. Может, комната полна невидимых птиц? Вроде рыбы, которую полковник заказывал в «Грифоне». Птицы, которые здесь были, или птицы, которые здесь будут? Что-то связанное с невидимым морем или природой времени?
Пятно лунного света ползло по стене. Джек моргнул и вдруг увидел, что так испугало Ван Белла. Просто оно оказалось слишком большим, чтобы заметить сразу.
Стены, потолок и пол — всю комнату покрывал узор на бетоне. Линии были такими тонкими, будто их выцарапывали ногтями. Сперва Джек увидел одну пичужку — неумелое изображение, похожее на детский рисунок. Тут же он заметил, что птица упирается клювом в край крыла другой, а та, в свою очередь, задевает хвостом третью.
Узор напоминал знаменитую мозаику Гауди с черными и белыми утками, летящими навстречу друг другу. Ловкая оптическая иллюзия, в которой якобы пустое пространство на поверку оказывается тоже птицей. Но здесь работу довели до логического конца. Или до абсурда — в данном случае это одно и то же.
Птицы складывались друг из друга, независимо от количества и комбинаций. Достаточно взять любые два, пять, десять изображений, и получался новый рисунок. Пока в итоге не рождалась огромная суперптица, заполнявшая всю комнату. Джек с полковником одновременно оказались внутри нее и снаружи. Джеку стало не по себе, для Ван Бела же это был воплотившийся кошмар.
Шагнув к стене, Джек провел пальцем по одной из линии. От бетона тянуло холодом. Чтобы нарисовать такую картину, нужно чудовищное упорство, свойственное только настоящим безумцам.
— Все в п-порядке, полковник, — сказал Джек. — Это просто рисунок…
Из горла Ван Белла вырвался каркающий звук.
— Не д-думаю, что они оживут…
— Ты хоть понимаешь, что это? — прохрипел Ван Белл. Он потянул вниз ворот тельняшки, жадно глотая воздух.
— П-птицы? — предположил Джек.
— Птицы! — взревел Ван Белл. — Птицы из птиц и из птиц. Это Буджум!
28. Человек-Устрица на крыше
Человек-Устрица стоит на крыше брошенной пятиэтажки, в квартале от Города Устриц. От дома, в который ему никогда не вернуться. Как давно он ушел оттуда? Вчера? На прошлой неделе? Сто лет назад? Он не помнит — время растянулось и сжалось, бросило его одного. Осталось лишь щемящее чувство пустоты внутри. Той пустоты, которая скоро заполнит и все снаружи.
Он смотрит на колышущееся море, вдыхает ветер, пахнущий рыбой и солью. По ту сторону повисла желто-голубая луна. Сквозь толщу вод она кажется огромной, как суповая тарелка. Смутные тени скользят по диску — над темными крышами проплывают киты. Прислушавшись, можно различить их тягучую песнь. От этих звуков Человека-Устрицу бросает в дрожь, хотя он не понимает почему. Он продолжает слушать и слышит еще один звук — плач, полный невыразимой тоски. Где-то далеко селениты также смотрят на свой утерянный дом.
Человек-Устрица стоит на самом краю крыши. Ржавая жесть крошится под ногами. Близкое соседство с Городом Устриц не идет на пользу архитектуре. Но Человеку-Устрице до этого нет дела. Он принимает мир как данность.
Вода из-под ботинок двумя ручейками стекает в водосток. Внизу — пустая и темная улица. Достаточно сделать шаг… Но Человек-Устрица знает, что ничего не выйдет. Ему далеко до Шалтая-Болтая, чтобы просто упасть и со всем покончить. Слишком прочная раковина, да и море, существующее вокруг и внутри него, не даст ему упасть.
