Илья Некрасов - Град на холме
«И было так на другой день: напал злой дух на Суула, и он сидел мрачный в доме своём. И сказали слуги Сууловы: вот, злой дух возмущает тебя; пусть господин наш прикажет слугам своим, которые пред тобою, поискать человека, искусного в музыке, и когда придёт на тебя злой дух, то он, играя рукою своей, будет успокаивать тебя. И отвечал Суул слугам своим: найдите такого человека и представьте ко мне… И когда дух бывал на Сууле, то Давид играл руками своими, и лучше становилось Суулу, и дух злой отступал от него…»
* * *Суул опустился на ложе. Он посмотрел на медный светильник, слабо горевший на стене. Затем в окно, в опустившиеся на дворец сумерки.
Внутри него происходила борьба. Ахиноа успела наговорить многое. Суулу не понравилось то, что сказала жена. Однако у неё нельзя было отнять главного. Она пыталась заботиться о будущем детей. Как могла. Испорченный женский ум оставался умом. Пускай в её доводах сквозило коварство, они всё равно били в цель.
Давид стоял совсем рядом. Безоружный. Без доспехов. Со своей необычной флейтой. Одно слово Суула, и голова приговорённого слетит с плеч. Одной проблемой меньше. Останется Самаэл. Но Ахиноа уже подсказала, что делать.
Однако сейчас Суул медлил…
Давид не подозревал о том, почему ему приказали явиться во дворец без оружия. Ведь он уже много раз играл для Суула.
Изогнутая в трёх местах большая флейта немного напоминала застывшую перед броском кобру. Красивый инструмент. Его деревянный корпус блестел в вечернем свете так, будто был отделан медью. Звучание было совершенно непохожим на то, что Суул слышал раньше. Не флейта. Не труба. Нечто иное.
Первые же звуки останавливали мысль и освобождали от суеты. Необычная музыка погружала в другую, более глубокую реальность, сотканную из звуков и красивой приятной грусти.
Сквозь опустившуюся на глаза пелену Суул следил за Давидом, а тот продолжал играть. Пальцы скользили по корпусу, а губы почти целовали небольшой заострённый срез трубы.
Инструмент давал поразительное звучание – словно звук исходит от окружающего воздуха, от каждого деревянного предмета, а не со стороны Давида.
Музыка будто вытесняла отсюда воздух и создавала свою атмосферу. Которой можно дышать. Жить. Даже тишина, вплетавшаяся в мелодию, по-своему звучала.
Веки постепенно тяжелели, то и дело смыкаясь вместе. Казалось, это происходит в такт медленной мелодии, похожей на чьё-то дыхание. Не человека. Какого-то потустороннего нереального существа… Может, и ангела. Или самого Господа. Растянутые звуки завораживали и уводили далеко отсюда. В особый мир.
Суул совсем закрыл глаза. И в то же время будто открыл их. И проснулся в другом месте. На берегу моря. Возможно, это его волны проникали в сознание, притворившись чьим-то дыханием.
Вдали алел красивый закат. Волшебство? Кто знает.
Музыка продолжала вести его. То мягкая и нежная, почти исчезающая, сливающаяся с тишиной. То выразительная и яркая – будто тебя позвала птица. Красивая свободная птица, парящая высоко в нездешнем небе.
Временами звуки напоминали голос человека, который тихо поёт или шепчет что-то, находясь в тени за спиной и тайно наклоняясь к тебе.
Суул открыл глаза. Он понял, что может просидеть так целую вечность. И это не устранит ни одной проблемы. Он решился. Запустил руку за край ложа и осторожно извлёк оттуда копьё. Движения опытного воина были предельно отточены. Давид не видел, как остриё направляется в его грудь, как вздуваются мышцы сильных рук и плеч Суула…
Внезапно Давид очнулся. Он будто увидел нечто в окне. Что-то невозможное. Невероятное.
От неожиданности Суул сам покосился туда. Но смог увидеть только отблеск странного серебряного света. Должно быть, луны.
– Что ты делаешь, царь? – опустившимся голосом спросил Давид. Он, наконец, заметил опасность.
Суул метнул копьё, однако Давиду удалось защититься флейтой. Остриё раскололо её и изменило направление полёта. Давид попятился назад.
– Царь! Отец наш! Что ты делаешь?!
Суул достал ещё одно копьё и метнул его. В последний момент Давид увернулся от блеснувшего острия. Оно лишь порезало кожу на плече.
– Стража! – вспомнив о ней, закричал Суул. – Ко мне!
В дверь вломился один охранник, а затем другой. Неумолимо приближаясь, они потянулись к мечам. Стало ясно, что у Давида есть лишь мгновение. Он бросился на пол в сторону двери и перекатился по нему. Лезвия мечей просвистели чуть выше, поскольку темнота укрыла беглеца.
Инерция его тела помогла сбить телохранителей Суула с ног. Те повалились на пол, а Давид успел выхватить их мечи.
Он захлопнул ногой дверь и побежал. Не к выходу, а вглубь дворца, чтобы запутать преследующих.
– Охрана! – ревел позади Суул.
Со всех сторон доносился топот стражников и звон оружия. У Давида не оставалось выбора. Единственным свободным путём казался коридор, что вёл в покои.
Попавшихся по дороге охранников он не убил, а направил по ложному следу: заорал на них, приказав бежать к саду. Так беглец купил себе немного времени. Однако он понимал: когда те узнают, что Суул ищет именно Давида, то сообщат, где видели беглеца.
Уже плохо соображая, он метнулся к знакомой двери. Вломился в тёмный проём, и остановился перед наполненной сумраком комнатой. Он пытался понять, почему очутился именно здесь. Давид задыхался.
– Ты?! – раздался сдавленный испуганный полукрик.
В тёмном углу мерцали глаза Мельхолы. Она вскочила с кровати и подбежала к Давиду.
– Отец прогнал тебя? – и обняла его.
– Он пытался… убить меня! – выдохнул он, глядя в огромные испуганные глаза девушки.
– Как?! Не верю!
Она заметила, что по её руке струится нечто тёплое… Быстро поднесла руку к лицу и увидела… Кровь.
– Господи! Он сошёл с ума?!
Со стороны коридора донёсся топот многочисленных ног. Погоня.
– Надо бежать! – Она вцепилась в руку любимого и потащила его к окну. Затем извлекла из-под кровати длинную верёвку. Той длины, чтобы спуститься с высоты третьего этажа. Девушка иногда использовала её, когда хотела незаметно покинуть дворец.
Она прикрепила один конец верёвки к кровати, а другой перекинула через окно. Наружу.
– Я задержу их, – сказала она и оттолкнула от себя Давида.
Что-то подсказывало ей – медлить нельзя.
– Пусть Бог хранит тебя, – прошептала она, провожая взглядом исчезающий в темноте силуэт.
С громким ударом распахнулись двери. В покои царевны вломился Суул с мечом в руке. Мельхола бросилась ему в ноги, а отец не посмел оттолкнуть дочь.
– Он не враг тебе! – плакала царевна. – Мы хотели… хотели просить твоего разрешения!
Солдаты обыскали комнату и обнаружили верёвку. Молча показали её Суулу. Его младшая дочь совсем разрыдалась:
