Джей Бонансинга - Ходячие мертвецы. Падение Губернатора. Часть вторая
Лилли поежилась, хотя и было довольно тепло – влажный ночной воздух пах паленой резиной. Ее захлестнуло волной необъяснимого ужаса. «Надеюсь, он справится, ведь он нужен нам, нам нужен лидер, нам нужно, чтобы он снова был Губернатором», – думала она. Лилли подняла воротник. Внутри нее бушевали противоречивые чувства. Она сопереживала Губернатору, презирала и ненавидела чертовых ублюдков, которые сотворили с ним такое, но в глубине души непрерывно, неустанно сомневалась.
– КАК ВЫ ЗНАЕТЕ, В ГОРОД ДАВНО НЕ ПРИХОДИЛИ НОВЫЕ ЛЮДИ, – Губернатор глубоко вдохнул и сделал паузу, словно справляясь с приступом боли. – ПОЭТОМУ НЕДАВНО, КОГДА У ВОРОТ ОКАЗАЛАСЬ НЕБОЛЬШАЯ ГРУППА ВЫЖИВШИХ, Я ПРИШЕЛ В ТРЕПЕТ. Я РЕШИЛ, ЧТО ОНИ ТАКИЕ ЖЕ, КАК МЫ… ЧТО ОНИ БЛАГОДАРНЫ СУДЬБЕ ЗА СВОЮ ЖИЗНЬ… ЧТО ОНИ РАДЫ ВСТРЕТИТЬ ДРУГИХ ВЫЖИВШИХ… НО ВСЕ БЫЛО ИНАЧЕ, – он немного помолчал, ожидая, пока затихнет эхо его слов. – МИР ПОЛОН ЗЛА… И ЭТО НЕ ТОЛЬКО ЖУТКИЕ МЕРТВЕЦЫ, ОСАЖДАЮЩИЕ ВСЕ ПОДСТУПЫ К ГОРОДУ.
Он бросил краткий взгляд на картонную коробку, стоящую у его ног. Лилли не могла понять, что внутри – может, какая-нибудь иллюстрация его слов? – и от этого ей было не по себе. Интересно, еще кого-то на трибунах пугала эта влажная, заплесневевшая, заляпанная кровью коробка? Еще хоть кто-нибудь понимал, что ее содержимое могло навсегда изменить жизнь горожан?
– СНАЧАЛА Я НЕ ПОНЯЛ, НА ЧТО ОНИ СПОСОБНЫ, – продолжил Филип Блейк, смотря на верхние ряды. – Я ПОВЕРИЛ ИМ – И ЭТО СТАЛО УЖАСНОЙ ОШИБКОЙ. ИМ НУЖНЫ БЫЛИ ПРОДУКТЫ, В КОТОРЫХ У НАС НЕТ НЕДОСТАТКА. ОНИ ЖИВУТ В ТЮРЬМЕ ПО СОСЕДСТВУ. ОНИ УВЕЛИ С СОБОЙ ГЛАВУ НАШЕЙ ОХРАНЫ – МАРТИНЕСА. ПОЛАГАЮ, ОНИ ХОТЕЛИ ОБЪЕДИНИТЬ ОБА ЛАГЕРЯ И ВЫБРАТЬ БОЛЕЕ БЕЗОПАСНОЕ ДЛЯ ЖИЗНИ МЕСТО ИЗ ДВУХ.
Он опустился на колени возле коробки, в голосе послышались нотки презрения. Микрофон улавливал каждый нюанс его речи, каждое причмокивание, каждый хрип, исходящий из его горла.
– НЕКОТОРЫЕ ОСТАЛИСЬ ЗДЕСЬ – И ОДНАЖДЫ НОЧЬЮ, КОГДА Я ОТПУСТИЛ ОХРАНУ, ОНИ НАПАЛИ НА МЕНЯ. ОНИ ПЫТАЛИ МЕНЯ, ТЕРЗАЛИ МЕНЯ И В КОНЦЕ КОНЦОВ ОСТАВИЛИ МЕНЯ УМИРАТЬ.
Лилли внимательно слушала Губернатора. В этот момент внутри нее все похолодело – факты явно были приукрашены. «Они» напали на него? «Они» пытали его? Разве это была не женщина с катаной? К чему он клонил? В голове у Лилли начали зарождаться подозрения, а Губернатор продолжил свою жуткую пантомиму в лучах ослепительного света. Его голос с каждой секундой становился все ниже и тверже.
– ОНИ СБЕЖАЛИ, – продолжил он, стоя на коленях возле загадочной коробки, словно из нее вот-вот должен был выпрыгнуть бумажный клоун. – НО ВЫ ДОЛЖНЫ ЭТО ЗНАТЬ, – он осмотрел толпу, как будто оценивая каждого. – ПО ДОРОГЕ ОНИ УБИЛИ ДОКТОРА СТИВЕНСА. ЭТИ ЛЮДИ – ЖЕСТОКИЕ И БЕСЧЕЛОВЕЧНЫЕ ДИКАРИ.
Он снова сделал паузу, словно утомившись от этого всплеска ярости.
Лилли смотрела на то, как Губернатор стоял на коленях в море мерцающего серебристого света. Что-то было не так. Откуда он знал, что они убили доктора Стивенса? Он в тот момент лежал в коме, свидетелей не было. Откуда он знал, что Стивенс просто не наткнулся на группу кусачих? Лилли сжала кулаки.
– Я БОЯЛСЯ ЗА ЖИЗНЬ МАРТИНЕСА, – сказал Губернатор. – Я НЕ ЗНАЛ, ВЗЯЛИ ЛИ ОНИ ЕГО В ЗАЛОЖНИКИ ИЛИ СОТВОРИЛИ КОЕ-ЧТО ПОХУЖЕ. ПРЕЖДЕ ЧЕМ МЫ УСПЕЛИ СНАРЯДИТЬ ОТРЯД НА ИХ ПОИСКИ, ОНИ ПОДБРОСИЛИ КОЕ-ЧТО К ВОРОТАМ ПОД ПОКРОВОМ НОЧИ.
Он раскрыл коробку и вытащил оттуда темный, поблескивающий на свету предмет размером со сдутый баскетбольный мяч.
– ОНИ ПОДБРОСИЛИ ВОТ ЭТО!
Поднявшись на ноги, он выставил предмет на обозрение публики.
Зрители ахнули, трибуны пришли в движение. Послышались удивленные шепотки, некоторые присутствующие переглянулись между собой. Вид поднятой за волосы в воздух и слегка покачивающейся отрезанной головы запустил в людях естественную реакцию, обусловленную не только естественным отвращением, но и сотнями тысяч лет генетического программирования.
Сидя с краю, Лилли просто сложила руки на коленях, опустила глаза и покачала головой. Она ожидала чего-то подобного. И все же зрелище застало ее врасплох и вид обескровленной головы Цезаря Мартинеса вызвал большее отвращение, чем она рассчитывала. Она пару раз взглянула на нее в лесу во время поспешного отступления с поляны, но сейчас, в мерцающем свете прожекторов, в руке у Губернатора эта жуткая голова выглядела совершенно иначе. Человеческая голова, лишенная тела, сначала показалась ей ненастоящей, а затем до смешного зловещей – бледное лицо некогда красивого латиноса теперь было симулякром лица, правдоподобной хеллоуинской маской, в чертах которой застыл неутолимый голод.
В следующее мгновение на смену этим ощущениям пришло осознание истинного ужаса происходящего.
Некоторое время Губернатор молча держал голову на весу, чтобы каждый мог разглядеть ее. Она слегка покачивалась на волосах. Это движение казалось Лилли очень вялым, как будто призрачным. Из шеи, словно корни, торчали обрывки сосудов и жил. Из раскрытого рта сочилась черная жидкость. Пропитавшаяся кровью изорванная бандана сползла на самый затылок. Если бы не молочно-белая пленка, затянувшая глаза, невозможно было бы понять, успел ли Мартинес обратиться, до того как ему отрубили голову.
Сидевшие на задних рядах зрители, которые взирали на мерзкую картину с расстояния более чем в двадцать пять ярдов, не видели, что бледное лицо до сих пор подергивалось в беспорядочных судорогах, характерных для оживших мертвецов. Желваки то и дело напрягались, мелкие мышцы часто сокращались – конец этому можно было положить лишь путем сожжения головы или полного уничтожения мозга. Лилли прекрасно видела это со своего места. Она узнавала жуткие признаки вечных мук.
– Господи Иисусе, – прошептала она, не обращаясь ни к кому конкретному и едва чувствуя присутствие Остина и ободряющее прикосновение его руки.
Стоявший на залитой ярким светом арене Губернатор сказал:
– Я ЗНАЮ, НИКТО ИЗ ВАС НЕ ХОЧЕТ ЭТОГО ВИДЕТЬ. ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ ЗА ЭТОТ УЖАС. Я ПРОСТО ХОЧУ, ЧТОБЫ ВЫ ПОНИМАЛИ: ЛЮДИ, С КОТОРЫМИ МЫ ИМЕЕМ ДЕЛО… – еще одна театральная пауза. – …НАСТОЯЩИЕ МОНСТРЫ!
Лилли было противно слышать это. Оглянувшись, она заметила, как толпа зашевелилась. Некоторые мужчины сжали кулаки, удивление на их лицах сменилось гневом, глаза сузились от ярости. Некоторые женщины крепче прижали к себе детей, заставив их отвернуться и не позволяя им смотреть на арену. Остальные сжали зубы в приливе ненависти и жажды крови. Лилли ужаснулась этому преображению – у нее на глазах проявлялось стадное чувство.
В динамиках снова раздался голос:
– ЭТИ ДИКАРИ ЗНАЮТ, ГДЕ МЫ ЖИВЕМ! ОНИ ЗНАЮТ, ЧТО У НАС ЕСТЬ! ОНИ ЗНАЮТ НАШИ СИЛЬНЫЕ И СЛАБЫЕ СТОРОНЫ! – Губернатор оглядел встревоженные лица. – НУЖНО УДАРИТЬ ПО НИМ, ПОКА ОНИ НЕ УСПЕЛИ НАПАСТЬ НА НАС!
