Алекс Норк - Ты сторож брату твоему
— И ноги пошире, — вмешался Тин, — а голова откинута назад и набок.
— Что же мне щекой на грязный пол ложиться?
— Не надо. Теперь место и положение правильные? — Гек оглядел присутствующих. — Нет замечаний?
Он вынул кусочек мела и обвел вокруг Гринева белый контур.
— Теперь прошу всех встать так, как вы стояли вокруг тела Шацкого, когда сбежались сюда в тот день. — Гек отошел на несколько шагов в сторону.
Все стали неловко располагаться вокруг мелового контура.
— Рита, что ты там у дверей стоишь? — крикнул Тин. — Ты же рядом со мной была.
Девушка неуверенно сдвинулась с места и встала между Тином и Ольгой.
— Да не здесь, Рита! — раздраженно вмешалась та. — Ты же стояла с другой стороны, поменяйся местами с Тином.
— Начнем с вас, Макс, — заговорил Гек, когда все устроились, — ведь вы первый обнаружили труп, расскажите, как это было.
— Я вернулся из города, вошел, — Макс указал на наружные двери. — Первая мысль была, что Шацкому плохо. Я подскочил, попытался приподнять его голову и тут почувствовал, что у Артура не обморок, а что-то серьезное. Кинулся к Боргу, вместе мы вернулись назад.
— Продолжайте дальше, — Гек кивнул начальнику станции.
— Э… ну что… ко мне в кабинет влетел Гринев, крикнул, что с Шацким плохо, что он лежит в нижнем холле, мы с ним побежали туда.
— Что вы сделали, когда спустились вниз?
— Осмотрел тело, убедился, что оказывать медицинскую помощь уже некому. Вы ведь знаете, что как начальник станции я имею медицинскую подготовку. Так вот, случай был ясный — смерть, с которой уже ничего не сделаешь. Потом объявил по внутренней связи, чтобы все спустились в нижний холл. Не знаю, зачем я это сделал, видимо, просто растерялся.
— Кто из вас первым спустился вниз по сигналу начальника станции? — спросил Гек у оставшейся троицы.
— Кажется, я, — помедлив, ответила Ольга.
— Шацкий что, напряженно работал перед выходом в город?
— Я бы не сказала. После обеда около часа делал записи в журналах, потом ушел к себе, и я его больше не видела.
— А часа за полтора до…, — Борг многозначительно указал на меловой контур, — он зашел ко мне по одному мелкому вопросу. Вы, Макс, как раз были у меня в кабинете, помните?
— Конечно, я брал у вас материалы перед отлетом к Ренвуду.
— А вы, Тин?
— Я просидел безвылазно в нашей рабочей комнате, а минут за пятнадцать до конца рабочего дня поднялся к Рите.
— Зачем?
— Узнать, как мой фонатор. Он постоянно барахлит, а мне на следующее утро нужно было отправляться в город.
— Значит, вы были вместе, когда Борг скомандовал спуститься вниз?
— Да, и мы сразу сюда направились.
— Ты можешь что-нибудь добавить, Рита?
— Нет.
— Что ты делала в последние два часа до конца рабочего дня?
— Возилась с аппаратурой — проводила профилактические работы.
— И не выходила из своего помещения?
— Нет.
— Ладно. Теперь начнем с конца. Значит Тин и Рита вошли последними. Что вы увидели? Опишите подробно. Пожалуйста, Рита.
— Ну… Шацкий лежал на полу, а они стояли рядом, вот как сейчас. Больше я ничего не запомнила.
— А вы, Тин?
— В основном так и было. Только Рита забыла сказать, что рядом с телом валялся белый пластиковый стаканчик, из той стопки, что стоят в холодильнике рядом с дистиллированной водой.
— Какой стаканчик? — удивленно сдвинула брови Рита.
— Ну как же, Рита, — вмешался Макс, — еще мокрое пятно вокруг него. Вода не успела высохнуть. — Ты что, не помнишь?
Девушка неуверенно пожала плечами:
— Не помню никакого стаканчика… и никакого пятна.
— Картина была столь ужасной, — энергично вмешался Борг, — что подобные детали легко могли ускользнуть. Ясно, что смерть настигла нашего товарища сразу после того, как он перед выходом со станции выпил злосчастную вторую таблетку стерона.
— А кроме этого ничего характерного не было? Что вы можете добавить, Ольга?
— Больше ничего, все было вот как сейчас. Шацкий лежал, я сразу поняла, что это смерть.
Гек вынул маленькую фотокамеру и сделал несколько снимков стоящей вокруг мелового контура группы с разных ракурсов.
— Теперь я хочу поговорить с каждым из вас отдельно. Начнем с начальника станции. Прошу вас в лабораторию.
— Ну, какой я теперь начальник, — промямлил Борг.
Гек сел как обычно за свой рабочий стол, предложив Боргу место в кресле напротив.
— Какие у вас были отношения с покойным? В последние дни его жизни? Не было никаких недоразумений?
— Нет, что вы, отношения у нас были очень ровные, сначала и до конца, хорошие, дружелюбные, — торопливо заговорил Борг. — Позвольте в свою очередь вас спросить?
— Пожалуйста.
— Вы считаете, что смерть Шацкого произошла от внешних причин?
— А что вы имеете в виду под словом «внешние»?
— От независящих от него, так сказать, — он многозначительно вытянул вперед голову.
— Ну что вы, совсем не обязательно. Какая там история произошла с Шацким на кирийском празднике?
— Какая история? — удивился Борг. — Ах, этот мелкий нелепый инцидент. Хм, я толком ничего не видел, лучше расспросите Гардмана, он стоял рядом и, кажется, что-то успел разглядеть.
Тин вошел и сел в предложенное Геком кресло. Его лицо снова приобрело красный оттенок.
— Я хочу сразу заявить вам, — начал он в повышенном тоне, — что считаю имевшее место тайное наблюдение за нами неправомерным и неизвинительным. — Кровь сильнее прилила к его лицу, видимо, он собирался развить эту мысль дальше.
— Вы находились рядом с Шацким, когда на него было совершено нападение на кирийском празднике. Расскажите, как это произошло.
Гардману явно не понравился такой переход, но делать было нечего.
— Мы все были рядом, — сделав паузу, уже спокойней заговорил он. — Я стоял метрах в двух от него, немного сзади. Все смотрели на праздничное шествие. Какой-то неприметный кириец подошел к нему с другой от меня стороны. Я увидел вдруг, как он выхватил маленький топорик и замахнулся, чтобы ударить Шацкого по голове. Тот его не видел, разговаривал с Ритой, которая стояла вплотную перед ним. Никто бы не смог помочь, но в момент удара Шацкий сдвинулся вперед, пытаясь что-то рассмотреть. Это его спасло — топор прошел мимо, кириец только задел Шацкого локтем и сам же, потеряв равновесие, упал. Его тут же схватили.
«Любопытно, — подумал Гек. — Как там выразился Борг, „мелкий инцидент“? Конечно, мелочь, всего-то голову раскроить хотели».
— Вы не любили Шацкого, за что?
— А я вправе сам выбирать, кого мне любить, а кого нет!
