Дэвид Хартвелл - Научная фантастика. Ренессанс
На земле она разложила дюжину толстых сучьев. Шила подошла к ближайшему стройному деревцу и принялась срывать с него длинные полосы коры. Звук заставил Япана поежиться. Этот необычный шум может привлечь хищников. Он оглядел лес: нет ли чего опасного?
Шила подскочила к Япану и отвесила ему оплеуху. А потом написала на земле палкой:
ПЛОТ.
Леон почувствовал себя очень глупо, когда до него дошло. Ну конечно. Неужели погружение в шимпанзе притупило его разум? Или со временем эффект усиливается? Даже если он выберется отсюда, останется ли он тем, кем был?
Много вопросов, и нет ответов. Он заставил себя забыть о них и приступил к работе.
Шимпанзе связали сучья корой, грубо, но прочно. Нашли два упавших дерева и закрепили их на краю плота на манер киля.
Я, — показала Шила и продемонстрировала, как тянет плот.
Сперва «разминка». Япану понравилось сидеть на плоту в кустах. Очевидно, шимпанзе пока не осознавал цели постройки плота. Япан растянулся на палубе и уставился на деревья, шелестящие листвой на теплом ветру.
После очередного сеанса обоюдного поглаживания и вычесывания блох они отнесли неуклюжее сооружение к реке. В небе порхали птицы, но флаеров видно не было.
Они спешили. Япан недоверчиво отнесся к тому, чтобы ступить на плот, наполовину погруженный в воду, но Леон призвал воспоминания, наполненные теплыми ощущениями, и это успокоило оглушительно колотящееся в груди шимпанзе сердце.
Япан с опаской сел на ветки. Шила отчалила.
Она толкала сильно, но река стремительно несла их вниз по течению. Япана охватила тревога.
Леон заставил Япана закрыть глаза. Это замедлило дыхание шимпанзе, но беспокойство металось в его сознании, как огненные зигзаги молний перед грозой. Покачивание плота немного помогало, вынуждая Япана сосредоточиться на скручивающей желудок тошноте. Один раз глаза его распахнулись, когда в плот врезалась плывущая колода, но от головокружительного вида плещущейся повсюду вокруг воды он тут же снова крепко зажмурился.
Леону хотелось помочь Шиле, но спотыкающийся стук сердца Япана говорил ему о том, что шимпанзе близок к панике. Он даже не видел, что она делает. Леон вынужден был слепо сидеть и чувствовать, как она толкает плот вперед.
Шила шумно дышала, борясь с рекой, пытаясь вести их суденышко по прямой. Япана обдало брызгами. Он дернулся, взвизгнул, суетливо завозил руками и ногами, словно собираясь бежать.
Внезапно плот накренился. Кряхтение Шилы сменил булькающий звук, и Леон ощутил, как течение крутит плот. Какое тошнотворное верчение…
Япан неуклюже встал на ноги и резко открыл глаза.
Бурлящая вода, шатающийся плот. Он посмотрел вниз — сучья расползались. Паника овладела им. Леон попытался призвать успокаивающие образы, но их мгновенно унес ветер страха.
Шила старалась догнать плот, но он набирал скорость. Леон устремил взгляд Япана к дальнему берегу — вот и все, что он успел сделать до того, как шимпанзе принялся выть и скакать по плоту в поисках устойчивого места.
Бесполезно. Сучья вырвались из связки, и холодная вода хлынула на палубу. Япан закричал. Он прыгнул, упал, покатился, снова взвился.
Леон отказался от всякой мысли взять контроль на себя. Единственная надежда сейчас — поймать нужный момент. Плот раскололся точно посредине, и его половину сносило влево. Япан шарахнулся от края, и Леон поддержал его в этом, вынудив шимпанзе сделать еще шаг. Два прыжка — и шимпанзе слетел с плота, оказавшись в воде, ближе к тому берегу, на который они переправлялись.
Япан барахтался, обуянный слепой паникой. Леон позволил ему бить руками и ногами, помогая каждому движению. Он умел плавать, а Япан — нет.
Япан продолжал колотить по воде всеми четырьмя конечностями, и это помогало ему большую часть времени держать голову над водой. Он даже немного продвинулся вперед. Леон сконцентрировался на конвульсивных движениях шимпанзе, не обращая внимания на холодную воду, — и тут подоспела Шила.
Она схватила его за загривок и пихнула к берегу. Япан попытался уцепиться за нее, вскарабкаться на нее. Шила ударила его в челюсть. Он задохнулся. Шила потащила самца на сушу.
Япан был оглушен. Это дало Леону возможность ритмично двигать его ногами. Он трудился над этим целеустремленно, среди плеска и бульканья, грудь его вздымалась… и наконец почувствовал под ногами гальку. На каменистый пляж Япан выбрался сам.
Леон позволил шимпанзе вволю поплясать, хлопая себя по бокам, чтобы согреться. Из воды вылезла мокрая, растрепанная Шила, и Япан заключил ее в благодарные объятия.
Хождение было тяжелой работой, а Япан совсем обессилел.
Леон заставлял шимпанзе идти, но теперь им пришлось взбираться по крутому, поросшему мхом ухабистому склону, изрезанному глубокими оврагами. Они спотыкались, брели, карабкались, а иногда и ползли на брюхе. Потом шимпанзе нашли звериные тропы, и это немного помогло им.
Япан часто останавливался, чтобы подобрать еду или просто тупо уставиться в пространство. Размягченные мысли мотыльками порхали в затуманенном разуме, держась на поверхности эмоциональных потоков, пульсирующих собственной жизнью.
Шимпанзе не свойственно заниматься чем-то слишком долго. Они продвигались медленно. Наступила ночь, и они взобрались на деревья, нарвав заодно фруктов.
Япан уснул, а Леон нет. Не смог.
Их жизни сейчас в такой же опасности, как и жизни шимпанзе, но дремлющие разумы, в которых присутствовали они с Келли, всегда жили так. В шимпанзе лес проникал тихим дождем информации, даже когда они спали. Блуждающие звуки сообщали их сознанию об отсутствии угрозы, не прерывая отдыха.
Неуловимые признаки близкой опасности не были известны Леону, так что он принимал каждый шорох, каждое дрожание ветки за звук подкрадывающихся шагов. Наконец сон одолел и его.
На рассвете первое бледное зарево разбудило Леона, и он увидел пристроившуюся рядом с ним змею. Она зеленой веревкой обернулась вокруг наклонившегося сука, готовая к броску. Змея смотрела на него, и Леон напрягся.
Япан очнулся от собственного глубокого сна. Он заметил змею, но не дернулся от испуга, чего боялся Леон.
Долгое мгновение протянулось меж ними, а Япан моргнул лишь раз. Змея застыла совершенно неподвижно, сердце Япана заколотилось быстрее, но он не шевелился. Затем змея развернула кольца и ускользнула. Они как бы заключили безмолвное соглашение. Япан был непривлекательной добычей, зеленая змея невкусная, а шимпанзе достаточно разумны, чтобы не связываться с такими тварями.
Когда Шила проснулась, они спустились к журчащему поблизости ручью, чтобы напиться, собрав по пути листья и раздобыв несколько хрустящих на зубах насекомых. Оба шимпанзе беспечно стряхнули присосавшихся к ним ночью жирных черных земляных пиявок. При виде толстых, раздутых от крови тварей Леона замутило, но Япан снимал их с себя так же небрежно, как Леон завязывал бы шнурки.
