Владимир Михановский - Самое таинственное убийство(Терра)
— …Ррраби, в твоих действиях нет логики! Ррраби, в твоих действиях нет логики! Ррраби, в твоих…
— Заткнись, негодяй, — замахнулся Делион, потерявший всякую выдержку, и птица испуганно смолкла.
Рабидель явился точно в то время, которое назначил ему Филимен.
— Точность — вежливость королей, — приветствовал его сыщик.
— И физиков, — добавил марсианин.
Рукопожатие Рабиделя было вялым, а рука — горячей и влажной. Собираясь к Филимену, он нацепил на себя все, что только было можно, зная, что иначе замерзнет.
Сванте сел за стол и, опустив руку в заранее выдвинутый ящик, стащил с нее тонкую пленку, облегавшую ладонь в виде перчатки: таким нехитрым способом он собирал, незаметно для допрашиваемых, отпечатки пальцев, чтобы потом идентифицировать их с отпечатками на револьвере. Правда, некоторые отпечатки хранились в досье, которые передал ему полицайпрезидент, но Сванте не склонен был им очень доверять и решил отпечатки перепроверить сам.
— Опишите, пожалуйста, как можно более подробно ваше посещение кабинета Завары в ночь убийства.
— Можно, я начну издалека?
— Пожалуйста.
— Меня всегда волновали проблемы пространства и времени. Особенно времени… Арнольд намного опередил меня, хотя и опирался на мои работы… Я много слышал о будаторе, и мне было очень интересно посмотреть его в действии.
— Сколько раз вы ходили в кабинет?
— Три.
— Один или с кем-нибудь?
— Один.
— А там, в кабинете, с вами происходило что-нибудь необычное?
— Если я это расскажу, меня сочтут сумасшедшим.
— Положитесь на тайну следствия.
— Видите ли, первыми в кабинете побывали Сильвина и Делион. Из их рассказа я понял, что вокруг будатора что-то происходит. То, что не должно происходить ввиду наличия энергетической защиты. Искривлено пространство. Нарушено течение времени — это я говорю вам, как старый хроноскопист. Вам трудно понять эти вещи…
— Я пытаюсь в них разобраться.
— Знаю о ваших занятиях с Делионом.
— От него самого?
— Разве это тайна? — забеспокоился марсианин. — Уверяю вас, Атамаль не сделал ничего дурного… Это в высшей степени порядочный человек.
— Да, вы умеете защищать приятеля. Если бы и он отличался тем же свойством.
— Что вы имеете в виду?
— Ничего. Так, мысли вслух. И успокойтесь: из своих занятий физикой я не делаю тайны; итак, что с вами произошло в кабинете?
— Меня, в первую очередь, едва вошел, поразило голубое сияние, испускаемое аппаратом. Я много занимался радиацией, но ничего подобного не встречал.
— А дозиметры?
— Они молчали. Это было свечение неизвестной человеку природы.
— Я застал это свечение, когда вошел в кабинет убитого. Я решил, что оно безвредно.
— Ваше мнение, извините, здесь мало что значит. Удивительно, что и Завара был того же мнения.
— Оставим в покое свечение. Что еще оказалось необычным в кабинете?
— Вокруг шара было посветлее, по углам гнездился полумрак. В одном из углов мне померещилась фигура…
— Продолжайте.
— По складу ума я ученый, и во всем привык доискиваться рационального объяснения, игра воображения? Возможно и такое. Мираж? Я всматривался, но видение не исчезало.
— Фигура стояла на полу?
— Нет, висела в воздухе, словно парила, примерно в полуметре от пола.
— Что представляла собой фигура?
— Она сразу показалась мне знакомой, но сумрак скрадывал черты. Тем не менее я разглядел ее. Это была фигура Арнольда Завары.
— Вы уверены в этом?
— Ошибка исключена. Я слишком хорошо его знаю.
— А как он был одет?
— Точно так же, как в гостиной, на юбилее. Даже галстук был, который Сильвина цепляет ему в торжественных случаях.
— Что вы сделали?
— Бросился к фигуре, но призрак исчез. Просто, понимаете, растаял в воздухе.
— Ваше объяснение?
— Тут я пас, — Рабидель развел руками.
«Только этого мне недоставало, — подумал начинающий сыщик. — Таинственный замок, в котором водятся призраки. И о них говорит мне не экзальтированная девица, не Мартина или эта длинноногая с кукольным личиком Даниель, а Рабидель — серьезный ученый, который никак не смахивает на фантазера…»
— Мог Завара войти в кабинет, когда вы там находились?
— Нет, он в это время оставался в гостиной. Вам это, наверно, подтвердили остальные. Но если даже предположить, что Арнольд прокрался вслед за мной… Почему он висел в пространстве? И как мог исчезнуть, раствориться, когда дверь оставалась закрытой? Завара — не снежная баба и не Снегурочка.
— Из револьвера стрелять умеете?
— Стреляю.
Сыщик достал из стола регельдан, показал издали марсианину:
— Это оружие вам знакомо?
— Еще бы. Я сам заказывал его в лучшей оружейной мастерской Дамаска к одному из предыдущих юбилеев Арни.
— И в подвижную мишень стреляете?
— И в подвижную приходилось, — с вызовом ответил марсианин. — Только не в человека.
— Успокойтесь, Рабидель. Я ни в чем вас не обвиняю, только выясняю обстоятельства, информацию собираю. Делион тоже неплохо стреляет?
— Атамаль неспособен выстрелить в человека. Ручаюсь за него, как за самого себя.
— И последний вопрос. Зачем в кабинете Завары был автофиксатор?
— Я бывал у него, и могу утверждать, что автофиксатора в кабинете не было.
Филимен достал несколько обломков и выложил их, придвинув друг к другу, на столе перед марсианином.
— Что это?
— Куски от автофиксатора, который висел над столом Завары. Прибор был разбит вторым выстрелом.
— Странно, — пробормотал марсианин, разглядывая обломки. — Выходит, сам Завара повесил его.
— А может, неизвестный злоумышленник?
Вопрос повис в воздухе, подобно призраку.
* * *В течение следующего дня Филимен путем рукопожатий собрал недостающие отпечатки пальцев. Потом произвел дактилоскопическую экспертизу.
Результат мог бы обескуражить и самого опытного детектива.
Отпечатки всех — без исключения! — гостей оказались на рукоятке регельдана. Все стреляли из него или, по крайней мере, брали в руки драгоценное оружие. Таким образом, в поисках убийцы не удалось продвинуться ни на шаг.
В барабане оставалось семь пуль. Восьмая их товарка застряла в горле Завары, раздробив мозжечок и шейные позвонки. Девятую, раздробившую автофиксатор, Филимен обнаружил на полу кабинета.
Глава 9
Даниель
Закончив исследование вещественных доказательств, Сванте Филимен приступил к расшифровке дневника убитого физика. К этому времени он почувствовал себя достаточно подготовленным с помощью ментора, формулы больше не отпугивали, как поначалу. За каждым буквенным обозначением он прозревал, пусть не совсем ясно, глубинный смысл, связанный с пространством, временем, энергией, прочими физическими категориями. И это было интереснее, чем поглощение самой захватывающей информации. Никогда не думал Сванте, что сухая абстрактная наука может так захватить его. То, что он начал ради следствия, теперь приобрело самостоятельное значение.
