Сергей ГОРОДНИКОВ - ПРИШЕСТВИЕ
– Срок мы, срок вы.
Уже пожав ей руку, казначей при этой поправке привлёк женскую ладонь, будто пожатие было лишь случайным, а целью являлось желание разглядеть её. Мизинцем левой руки он медленно провёл по линии жизни ладони Тамары и, как будто вдруг увидел что-то нехорошее, покачал головой из стороны в сторону.
– Не поскользнитесь, – интонацией голоса предвещая ей это нехорошее, произнёс казначей и отпустил руку.
Тамара ему улыбнулась, показала прекрасные зубы. Его ответная улыбка была ещё более уверенной, и он глянул на наручные золотые часы.
– О! К сожалению, мне пора! – воскликнул он, всем своим видом показал, что торопится на условленную встречу.
Тамара с насмешливым недоверием отвернулась к подиуму, где наконец-то стали появляться коллекции, по-настоящему интересные присутствующей публике, коллекции дорогих и сверхдорогих нарядов.
Но казначей её не обманывал, он действительно торопился. На свидание с женщиной.
Русский ресторан, как все дорогие и престижные рестораны в такое время позднего вечера, был полон. На эстраде гитарист лихо наигрывал сложную новой аранжировкой известную мелодию. И словно прислушиваясь к ней, Марина и казначей Кандидата Протасова неловко молчали.
Они сидели в отдельном зашторенном кабинете. На столе были остатки ужина, и между недопитыми фужерами с шампанским он держал её ладонь в своей, другой рукой перебирал красивые пальцы девушки, превращая это занятие в бесконечное.
– Есть такое слово «карьера», – он пытался быть понятым. – Я хочу стать министром финансов. Иначе жизнь бессмысленна. – Он вдруг окаменел лицом и выговорил вполголоса, но с резким ожесточением. – Я буду им! – Очнулся от мысленной борьбы с тенями врагов, снова вернулся к их разговору. – Тогда разведусь... Сейчас развод – крест на карьере, потеря нынешнего положения перспективного человека. А без положения я тебе не нужен. – И раздражительно отпустил ладонь девушки. – И не надо говорить, я не прав.
– Два года назад ты обещал, – грустно сказала Марина.
– Я люблю сильнее, чем два года назад.
На это его возражение Марина натянуто улыбнулась.
– А я тебя впервые, кажется, нет.
От таких слов он холодно поднялся. Поднялась и Марина. Она была спокойнее, чем он ожидал, и казначей взял себя в руки.
– Знаю. Не уделяю тебе внимания. – На этот раз он выглядел мягким, убедительным. – Это временно. Потерпи. Ты ж видишь, занят с утра и до ночи.
Они направлялись к выходу, минуя основной зал. Но возле поварской их поджидал, отвлёкся от разговора с поваром хозяин ресторана. Из-за бородки он напоминал русского купца царского времени, и старался выглядеть русским предпринимателем, каким его себе представлял. Широким жестом он вынул из кармана, протянул казначею чек.
– Дополнительный взнос, – объяснил он. А обнятый казначеем, продолжил. – Если победит этот Грин, закрою дела в России. Уеду в Австралию, к чёртовой матери.
Казначей похлопал его по плечу.
– До этого не доёдёт.
Он сказал так, точно имел доступ к тайным сведениям, о которых не могли знать другие.
Расставшись с хозяином ресторана, ни он, ни Марина не возвращались к прежнему разговору. Безмолвствовали до тех пор, пока машина не выехала на ночной, расцвеченный яркими огнями проспект.
– К тебе? – сказал казначей, за рулём взглянув на девушку.
Он не сомневался в ответе, и был удивлён, когда она сказала:
– Не надо.
Больше не произносили ни слова до самого дома, где жила девушка. Он остановил машину на свободном месте у края стоянки, и Марина вышла, направилась к своему подъезду. Казначей глянул на наручные часы. Включил противоугонную систему и зашагал следом. Догнал её у лифта, и она промолчала, когда он вошёл в кабину и нажал кнопку её этажа. И только на лестничной площадке, куда они вышли, Марина прервала это молчание.
– Не надо заходить, – сказала она у входной двери своей квартиры.
– Кто он? – голос казначея вдруг прозвучал уязвлено, резко и требовательно.
– Не важно. Важно, что я отдыхаю за ним… От тебя… – Её голова дёрнулась от хлёсткой пощёчины. Но Марина продолжила. – Ты не хочешь понимать, как женщине важно ощущать надёжность в своём мужчине. Это успокаивает…
Пытаясь удержать слёзы, она прикусила губу.
– Тем лучше, – растягивая слова, зло произнёс казначей.
Он отыскал в кармане электронный ключ, вставил в щель и набрал код. Замок щёлкнул… Марина видела, что дверь сама распахнулась, и волосатая лапа изнутри прихожей в мгновение схватила казначея под воротником, кулак другой лапы врезал ему в челюсть, и его вдёрнули в квартиру. Девушка вскрикнула и побежала к лифту. Её нагнал, сзади зажал рот и, невзирая на сопротивление, потащил обратно высокий парень.
– Не он, – последнее, что она услышала прежде, чем потеряла сознание от несильного, однако умелого, рубящего удара ребра ладони по шее.
Дрались молча, жестоко, в полутьме вестибюля подъезда, в котором была выкручена лампа освещения. Драка сопровождалась хрипами, внезапными стонами, бормотаниями, руганью. На пол со звоном лезвия упала финка, за нею шумно отлетел, ударился о ступень лестницы тяжёлый пистолет. Затем двое повалились один на другого. Тень мужчины метнулась от них к парадному выходу, и этот мужчина, Вадим, выскочил наружу.
Он успел пробежать до подъездной дороги, свернуть направо. Позади хлопнула дверь подъезда, и с пешеходной дорожки он прыгнул, нырнул в густые заросли кустарника, мягко приземлился на руки и плечо. Сразу же туман вдоль подъездной дороги, где он только что бежал, прорезал свет мощных фар. Он успокоил дыхание, перебрался к деревьям и распластался на траве, замер, как сделал бы преследуемый охотниками зверь. Отбрасывая перед собой огромные тени, в свете фар приближались двое в разобранных плащах. Они тяжело дышали и с пистолетами в руках всматривались вокруг, а с особым вниманием в кусты и деревья по обе стороны дороги. Он притаился, сдержано вдыхал тягучий запах ночных цветов и удивился, что раньше этого запаха не замечал, что такое возможно в мегаполисе. Те двое прошли мимо, не обнаружили его близкого присутствия.
– Я выбил у него пушку, – сказал один из них, вынул пистолет Вадима из левого кармана, словно убеждался, что действительно выбил. – Теперь не уйдёт.
– Здесь он. Я чую… – согласился сообщник и рывком, с треском ткани оторвал от рукава болтающиеся лохмотья. – Фонари нужны.
Их не заинтересовало появление в свете фар двадцатилетнего парня в невообразимо рыжей спортивной кутке и такой же кепке; тот двигался по подъездной дороге от шумной широкой улицы, и они обратили на него внимание лишь из-за странно высокого роста и того, что он скользил по асфальту. Стало слышно, что парень катился на коньках-роллерах. Напевая под нос модный шлягер, он приблизился, а, когда ловко запрыгнул на пешеходную дорожку, они убедились, рыжим был и рюкзак за его спиной, и зашагали к машине с горящими фарами.
