Геннадий Дмитричев - Что хуже смерти?
Пещера или шахта оказалась не настолько просторной, чтобы по ней можно было разъезжать на машинах, поэтому вскоре они остановились.
— Выходи! — приказал водитель, покидая своё место.
Лоусэн попытался сделать ещё одну попытку заговорить с ним.
— Скажите… — и опять его перебили.
— Тебе было уже сказано: поменьше вопросов, если не хочешь неприятностей… Нам сюда, — добавил «хозяин», делая знак одному из автоматчиков следовать за ними.
Но прежде, чем свернуть в узкий проход или, вернее, в ответвление, Лоусэн увидел группу людей, шедших навстречу. Из мрака стали выплывать измождённые, заросшие щетиной лица, не выражавшие ничего кроме смертельной усталости. Наблюдал Гарри эту картину всего секунду, затем вынужден был последовать за провожатым. И, конечно же, не видел, как один человек из толпы резко остановился и долго смотрел им вслед, пока охранник не подтолкнул его прикладом карабина.
— Здесь будешь жить, — сказал «хозяин», откидывая занавес из толстой ткани, что-то вроде ковра, и пропуская Лоусэна вперёд.
«Ну что ж, могло быть и хуже», — подумал тот, осматривая крошечную комнатку, не больше вагонного купе, походившую на келью монаха. Впритык к узкой полке-кровати с тощим полосатом матрасом стояла тумбочка, ещё сохранившая следы белого пластика. Более никакой мебели в келье, если не считать что-то наподобие бра в изголовье лежанки, не было. Напротив основного входа находилась ещё одна дверь, также занавешенная куском толстой серой материи. За занавеской оказался санузел, облицованный коричневой кафельной плиткой и примитивный душ. Проверить действует ли он, Гарри пока не мог.
Согласно контракту доктору Пирсу предстояло прожить в этой конуре целый год. Но Лоусэн, конечно же, не собирался задерживаться здесь так долго.
— Всё, что надо принесут, — между тем продолжал «хозяин». — Пока отдыхай, — и, повернувшись на каблуках, зашагал прочь.
Всё, что сейчас нужно было Гарри — хорошенько выспаться. Упав на полку-кровать, он провалился в чёрную душную яму.
Проснулся он с чувством неясной тревоги. Несколько секунд силился понять, что же его пробудило. Тьма стояла такая, что не видно собственной руки, поднеси он её даже к глазам. Мёртвую тишину нарушало лишь тихое жужжание где-то работающего вентилятора, да далёкое эхо шагов охранников. Но эти звуки не могли разбудить его. Тогда что же?! Тревожное чувство не только не покидало Гарри, но нарастало с каждым мгновением. Наконец, понял, в чём дело. В помещении, кроме него, находился ещё кто-то! Обострённый слух уловил чьё-то дыхание. А через секунду, шорох у двери развеял все сомнения…
«Друг или враг?!» — Гарри сгруппировался, готовясь к любым неожиданностям.
— Кто здесь?!
— Хелло, Сэм, — к нему кто-то шагнул. — Теперь вижу, что это действительно ты, а то я уж начал сомневаться. Но стоит ли так громко?
Голос показался знакомым. Да, так его мог называть только один человек!
— Мой бог, Серж! Я сейчас, — вскочил Гарри с места.
— Свет тоже не стоит зажигать, — предугадывая его действия, сказал Московских. — Даже зажигалку. Думаю, тебе не доставит большого удовольствия созерцать мою физиономию, — добавил он.
— Прости, я забыл, где мы…
В кромешной темноте они крепко пожали друг другу руки.
— Но как ты здесь?! — всё ещё не мог успокоиться Гарри.
— Поверь, я удивился не меньше… А, разве для тебя большая новость встретить меня здесь?
— Нет, я знал, но не ожидал, что произойдёт это так быстро. Как? Каким образом?..
— Можно сказать — повезло. Помнишь группу рабочих?
— Конечно же, — начал Гарри и вдруг запнулся. — Не хочешь ли ты сказать, что был среди них?
— Вот именно.
— Но там же одни… — Лоусэн замялся, не зная как закончить мысль.
— Понимаю, — кивнул Московских. — Поэтому я и сказал, что тебе не очень приятно будет созерцать мою физиономию. Надеюсь, ты не думал увидеть меня в роли начальства?
— Нет, но всё же…
— Кому — кому, а тебе хорошо должно быть известно, как легко поменять внешность человеку. Европейцу не так уж и сложно превратиться в азиата. Я тебя тоже не сразу узнал. Однако, Сэм, или как тебя сейчас прикажешь называть?..
— Гарри… вернее, доктор Генри Пирс, — неохотно ответил тот.
— Да-а, Сэм мне нравилось больше.
— Прошу тебя, Сергей, зови меня так.
— Хорошо. Если не ошибаюсь, сейчас около двух?..
— Точно! — Лоусэн взглянул на светящийся циферблат наручных часов. — Серж, ты живёшь на поверхности? — спросил он.
— Да, и не только я.
— Но как ты проник сюда? Как я успел заметить, через главный вход это затруднительно сделать?
— Правильно… Но об этом потом. Итак, надеюсь, ты прибыл сюда за тем же, за чем и я?
Гарри кивнул, хотя Московских вряд ли мог увидеть этот кивок. Расценив его молчание как утвердительный ответ, Сергей продолжал:
— И ещё я надеюсь, что у тебя есть связь со своими… коллегами? Я связь утратил. Вернее — её никогда не было… Короче, никто ещё не знает, где находится эта чёртова лаборатория.
Гарри снова кивнул:
— O кей, думаю, уже знают.
Наступила непродолжительная пауза.
— Сэм, я правильно понял — радиомаяк?
— Да.
— Не боишься? Они мастера по обыску.
— Я это заметил. Но не волнуйся, его не найдут.
Сергей дотронулся до его колена.
— Сэм, маяк в тебе?
— Да.
Сергей задумался.
— Надеюсь, у них нет сканеров?
— Не волнуйся, никакой сканер его не распознает.
— Как бы там ни было, — продолжал Сергей, — такой расклад сильно упрощает задачу. Скажи, — Московских чуть сжал колено Гарри, — значит ли это, что ваши ребята могут в любую минуту накрыть эту лавочку?
— В принципе, да, — неуверенно ответил Лоусэн. — Но, Серж, тебе не кажется, что это несколько преждевременно? Эти люди могут всё уничтожить, прежде чем сюда пробьётся спецназ. Нам необходимо добыть доказательства, и такие, чтобы не смогли отвертеться. История повторяется, — пробормотал Гарри. — Серж, я видел здесь карлика?..
— Да. Это некто Криг. Неприятный тип. Под его началом вся охрана. И он недолюбливает вашего брата — учёных. Так что постарайся не попадаться ему на глаза.
— Меня не покидает ощущение… Помнишь тот чердак, госпиталь?..
Теперь задумался Московских.
— Да нет, просто совпадение, — неуверенно сказал он.
— О кей. Но меня смущает ещё одно…
— Что же?
— Не была ли наша работа напрасной тогда, если сейчас мы вынуждены пребывать тут?
