Maks - Записки практикующего адвоката.
Так что, пока дело не решено, никто не снимет порчу с господина Ивова, а потому судьи всегда рассматривают подобные дела максимально быстро.
Мне это было только на руку – не слишком хотелось задерживаться в этом городке ради дальнейшего ведения дела, хотя я и чувствовала в себе желание помочь Вику.
Рассмотрение дела шло своим чередом, мало чем отличаясь от множества подобных. Разве что я обратила внимания, что прокурор не слишком рвался обвинять молодого мага, скорее вместе с судьей занимая выжидательную позицию.
Складывалось впечатление, что обвинитель, как и судья Каргиссон, заранее полагали Вика невиновным и предоставляли ему возможность оправдаться, а потому шли навстречу мне в ходатайствах и допросах, ненавязчиво показывая свою позицию.
Все было в полном требовании с законом, но опытный юрист всегда видит, как относится к делу судья – это заметно по нюансам вопросов, поведению, реакции на показания и так далее.
Конечно, заявитель в лице господина Барессона настаивал, что Вик незаконно, исключительно из личных неприязненных побуждений, наложил нид, вследствие чего господин Ивов серьезно пострадал.
Мы же с Виком утверждали, что у него попросту не оставалось иного выхода, и проклятие было актом самообороны.
По сути, особенных доказательств не было ни с одной, ни с другой стороны, все на уровне домыслов и голословных утверждений. Но на стороне заявителя было то, что в данном случае им не требовалось доказывать факт причинения вреда, а вот нам нужно было как-то выкручиваться, подтверждая нашу трактовку событий.
Кстати говоря, свидетели, допрошенные в заседании, все как один поддерживали Вика. Было заметно, что он пользуется всеобщим уважением и горожанам не хотелось давать показания против него. В любом случае свидетели могли лишь пояснить, что Вик действительно произнес нид у них на глазах, но он этого и не отрицал.
Кстати, должна признать, что подзащитный вел себя прекрасно, не забывал моих наставлений и не терялся на сложных моментах. Учитывая мою сумбурную и импровизированную подготовку к данному делу, так и вовсе просто прекрасно.
Далее показания дал учитель Вика, но, как я и говорила, это был лишь весьма спорный аргумент.
А вот дальше наступил черед полноценного судебного сражения.
- Ваша честь, разрешите ходатайство? – обратилась я к судье.
Тот кивнул, соглашаясь, и я продолжила:
- Прошу суд заслушать звукозапись, сделанную моим клиентом во время разговора с заявителем.
- Я возражаю! – вскочил с места мой оппонент. – Эта звукозапись сделана без соответствующей санкции и правильного оформления, и не может считаться надлежащим доказательством!
Судья выслушал его и повернулся ко мне:
- Защитник, вы же понимаете, что представитель заявителя совершенно прав?
- Понимаю, - подтвердила я. – Но прошу суд просто послушать данную звукозапись, поскольку она проливает свет на обстоятельства совершения деяния моим подзащитным. Мы представим суду другие доказательства, которые подтвердят истинность этих данных.
Безусловно, я заранее знала, сколь ненадежное доказательство предоставляю. Вот если бы у Вика хватило выдержки написать заявление об угрозах и сделать эту запись как положено – другое дело. А так разговор, записанный на диктофон в мобилке - это всего лишь способ заручиться поддержкой судьи, не более того.
Но в нашем положении приходилось хвататься за соломинки, а потому я настаивала.
В конце концов судья согласился заслушать эту запись, но предупредил, но не будет в дальнейшем ссылаться на нее.
Я отнеслась к этому философски: это был максимум, чего можно было добиться в данном случае.
Мы внимательно прослушали, как сам господин Ивов грозился Вику сжечь его вместе с домом или хотя бы избить до полусмерти, если тот не согласится.
Запись изобиловала фразами типа «Да ты чо? Ты знаешь, кто я?! Ты чо быкуешь?» и являла собой образец грубого «наезда», как это называется в просторечии.
Конечно, доказательством она от этого не стала, однако теперь судья наверняка утвердился в своем представлении о ситуации.
У меня было еще одно ходатайство, исходящее из оговорки господина Ивова в данной записи, который открыто заявил, что все бумаги на застройку давно готовы, включая проект, утвержденный городским управлением архитектуры и градостроительства. Вот его-то я и просила истребовать, и судья Каргиссон удовлетворил мою просьбу.
На этом заседание закончилось, слушание перенесли для получения нужных бумаг.
Из зала я вышла совершенно выжатая. Дело выдалось сложным и нервным, да и длилось более трех часов.
Вик наверняка заметил мою усталость, а потому предложил съездить к нему в долину, чтобы отдохнуть и развеяться.
Я согласилась, не видя в этом ничего предосудительного, да и интересно собственными глазами взглянуть на его долину, послужившую предметом распри.
Вик сел за руль, и мы отправились к нему.
Ехать было не особенно далеко, другой вопрос, что на горной дороге не разгонишься, и потому путь занял около получаса.
Долина оказалась удивительно зеленой (и это зимой!), с высоты она казалась изумрудом, заключенным в оправу отвесных скал. Круча понижалась лишь с одной стороны, где и был въезд. Толком я рассмотреть ее пока не успела, но парень заверил, что позже покажет мне все уголки своего обиталища.
Недалеко от въезда в долину привольно расположился деревянный дом.
Снаружи он выглядел своеобразно – мало нынче встретишь срубов, сложенных по старинной традиции без единого гвоздя. Быть может, в этом есть сакральный смысл, или просто так получилось, а может быть, дом ему просто достался по наследству, и даже сам парень не имеет представления, почему все именно так.
Я с интересом осмотрелась. Жилище Вика больше всего напоминало гибрид аптеки, лесной избушки и нормальной холостяцкой квартиры. Никаких черепов по углам и прочих замшелых древностей – если подобное и предписывали старинные традиции, то нынче это давно немодно. То тут, то там были разложены и развешаны различные травы, в несколько рядов выстроились баночки с настоями и инфузами, на столе красовалась внушительная батарея пузырьков с эфирными маслами – в общем, как у любого уважающего себя травника. А то, что в комнате царил полумрак, не имело никакого отношения к силам ночи и тьмы, которыми пугают обывателей маговизионные триллеры (которые, кстати, у нормальных магов вызывают истерический смех). Просто травы следует сушить вдали от прямого солнечного света, это известно даже мне, практически несведущей в этом искусстве.
