Дженнифер Барнс - Дурная кровь
впервые приблизилась к тому, чтобы рассказать мне о том, как ей приходилось жить, и о
нашей матери.
— Игры, — повторила Лорел, качая головой, словно я задавала глупые вопросы. —
Не молчанки. Не пряток. Игры.
На несколько секунд повисла тишина. Слоан продолжила.
— У игр есть правила, — произнесла она. Лорел кивнула.
— Я знаю правила, — прошептала она. — Я знаю все правила.
— Ты можешь рассказать Слоан о правилах, Лорел? — спросила я. — Она хочет их
услышать.
Моя сестра уставилась на всё ещё обернутые в цепи запястья Слоан.
— Не Лорел, — яростно произнесла малышка. — Лорел не играет в эту Игру.
Меня зовут Девятка, — такими были первые слова, которые сказала мне моя
сестра. Тогда эти слова заставили холодок пробежать по моей спине, потому что в
группировка, которую мы искали, состояла из девяти человек. Семь Владык. Пифия. И
ребенок Пифии и Владык — девятый член этого садистского круга.
Девятка.
— Лорел не играет в эту игру, — повторила я. — В неё играет Девятка.
Крохотные пальчики Лорел крепче сжали цепи.
— Мамочка знает, — пылко произнесла она.
— Знает что? — спросила я, чувствуя, как пульс эхом отдается в моём горле. —
Что знает мамочка?
— Всё.
С выражением лица моей сестры что-то было не так. На нём не было эмоций. Она
не походила на ребенка.
Не Лорел, — её слова отдались эхом в моей голове. — Лорел не играет в эту Игру.
Я не могла так с ней поступать. Чтобы она не переживала, в какую бы игру не
играла. Я не могла заставить мою сестру сделать это.
— Когда я была маленькой, — негромко произнесла я, — мы с моей мамой играли
в игру. Игру на угадывание, — моя грудная клетка напряглась под весом воспоминаний,
угрожающих сбить меня с ног. — Мы наблюдали за людьми и угадывали. Какими они
были, что их радовало, чего они хотели.
Поведение. Личность. Окружение. Моя мать была хорошим учителем. Судя по
играм, которые упомянула моя младшая сестра — молчанка, прятки — я была готова
поспорить, что мама научила Лорел кое-каким навыкам выживания. Я не понимала
одного: была ли игра, в которую играла «Девятка» ещё одним изобретением моей мамы,
рассчитанным на то, чтобы скрыть весь ужас ситуации — включая цепи — от Лорел, или
же эту игру придумали Владыки.
Лорел протянула свою крохотную ладошку к моей щеке.
— Ты красивая, — сказала она. — Как мамочка, — она уставилась на меня с
пугающим напряжением. — Твоя кровь тоже красивая?
Вопрос выбил воздух из моих легких.
— Хочу посмотреть, — сказала Лорел. Её маленькие пальчики всё сильнее и
сильнее впивались в мою щеку. — Кровь принадлежит Пифии. Кровь принадлежит
Девятке.
— Смотри! — Слоан высвободила свои руки из цепей. Она показала свои запястья
Лорел. — Больше никаких браслетов.
Наступила пауза.
— Больше никакой игры, — прошептала Лорел. Она опустила руку и обернулась
ко мне, с по-детски обнадеженным выражением лица — совсем не таким, как за миг до
того. — Я умница? — спросила она.
Ты такая умница, Кэсси, — я почти слышала, как моя мама говорит мне эти слова с
улыбкой на лице, после того, как я правильно описала характеры семьи, которая сидела
рядом с нами за ужином.
Слоан попыталась завести разговор:
— Существует семь чудес света, семь гномов, семь смертных грехов и семь разных
видов близнецов.
— Семерка! — Лорел склонила голову на бок. — Я знаю семерку, — она напела
что-то себе под нос: несколько разных нот. — Это семерка, — сказала она Слоан.
Слоан повторила мелодию.
— Семь нот, — подтвердила она. — Шесть из них не повторяются.
— Я умница? — во второй раз спросила у меня Лорел.
Моё сердце сжалось, и я обняла её. Ты моя. Моя сестра. Моя ответственность. Не
важно, что они с тобой сделали — ты моя.
— Ты знаешь число семь, — пробормотала я. — Ты умница, — голос застрял у
меня в горле. — Но Лорел? Ты больше не обязана играть в эту игру. Больше никогда. Ты не
должна быть Девяткой. Ты можешь быть просто Лорел, на веки вечные.
Лорел не ответила. Её взгляд замер на чём-то, чуть выше моего правого плеча. Я
обернулась и увидела, как мальчик катает свою сестру на карусели.
— Колесо крутится, — окаменев, пробормотала Лорел. — Круг за кругом…
Ты
Скоро.
Скоро.
Скоро.
Владыки приходят и уходят, но Пифия живёт в комнате.
ГЛАВА 19
Благодаря моему разговору с Лорел, я узнала две вещи. Во-первых, какую бы
позицию не занимала моя мать, и какой бы не была её власть над Владыками, она
оставалась пленницей. Её «браслеты» были достаточным тому доказательством. А во-
вторых…
— Кровь принадлежит Пифии, — я повторила слова своей сестры вслух. — Кровь
принадлежит Девятке.
— Тук-тук, — у Лии была привычка произносить это вслух, а не стучать на самом
деле. Не дожидаясь ответа, она не спеша вошла в комнату, которую мы делили со Слоан.
— Маленькая птичка нашептала мне, что существует вероятность в семьдесят две целых
три десятых процента, что тебя нужно обнять, — сказала Лия. Она изучила моё лицо. —
Но я не обнимаюсь.
— Я в порядке, — сказала я.
— Вранье, — сразу же ответила Лия. — Попробуешь ещё разок?
На кончике моего языка вертелись слова о том, что после ссоры в доме Майкла, она
и сама была не в порядке, но я знала, что заговори я об этом, всё плохо кончится.
— Ты не обнимаешься, — вместо этого, сказала я. — А как относишься к
мороженому?
В итоге мы с Лией оказались на крыше. Между нами стояла упаковка мороженого с
белым шоколадом и малиной.
— Хочешь, чтобы я сказала тебе, что твоя мать всё ещё та, кого ты помнишь? —
спросила Лия, облокачиваясь на оконную раму за нашими спинами.
Если бы я попросила её об этом, Лия заставила бы слова прозвучать абсолютно
убедительно. Но я не хотела, чтобы она мне лгала.
— Несколько недель назад Найтшэйд сказал нам, что Пифия руководит Владыками
вместо своего ребенка, — слова казались горькими на вкус. — Но Лорел сказала, что ей
сковывают запястья.
Частично — королева, частично — пленница. Бессильная и могущественная. Как
долго человек может выдерживать такую двойственность, прежде чем он сделает что-то —
