Ирина Баранова - Свидетель
В те дни он, казалось, был везде одновременно, вникал во все проблемы, решал все вопросы. И где бы он ни появлялся, тенью за ним следовал высокий светловолосый парень в черном плаще. Алекс Грин, его всевидящее око. Скоро стало ясно, что от этого ока не укроется ни одно преступление. Так Рат быстро дал понять: ни один поправший законы не сможет уйти безнаказанным. Благодаря этому на станциях как-то быстро установился относительный порядок. Теперь люди ложились спать без страха проснуться ограбленными или, хуже того, не проснуться вовсе. Противники были, куда же без них, но они или соглашались с Ратом, или отправлялись на «Дачу». Естественно, не просто так, а за совершенные ими преступления. С «Дачи» никто из них не вернулся. Но тот, кто поддерживал Ратникова, в накладе не оставался — он умел быть благодарным. И умел повести за собой людей.
Судьба вообще была милостива к Феликсу, сведя в одном месте людей, которые стали его союзниками, его глашатаями. Грин, Кристи, Азаров, Черный… Все они знали Ратникова еще в той, прошлой жизни. И все они, каждый в свое время, пошли за ним, подчинились ему. Собственно, а был ли у них выбор?
Никто не заметил, как Ратников прибрал к рукам власть на всех четырех станциях, от «Площади Мужества» до «Гражданки». Новое государство получило название Северная Конфедерация. Объединение прошло на удивление легко. Простым обывателям, правда, было неведомо, что за этой легкостью стояли ложь, заказные убийства, подтасовка доказательств, подлость и предательство. Но какое им до этого дело, если в результате они получили безопасность и гарантированный «кусок хлеба»? А иногда даже и «с маслом»…
К удивлению многих, Ратников не стал во главе Конфедерации, оставив за собой должность начальника службы безопасности. Председателем, а именно так стала называться главная должность в новом государстве, стал никому доселе не известный Евгений Черных. Когда же его явили публике, она ахнула, узнав в нем Жеку Черного, наркомана и бандита, с друзьями которого Рат же в свое время и расправился. Впрочем, сам Черный всегда был к нему лоялен. Надо сказать, все быстро поняли, что никакой власти новоявленный глава государства не имел, да и не стремился заиметь. Тем не менее у многих, кто в свое время читал про похождения принца Флоризеля, упоминание о Председателе вызывало вполне определенные эмоции.
Истинным, единоличным правителем был Рат, и это тоже ни для кого не стало секретом. Председателю же было достаточно того, что «веселые грибы», запрещенные на территории всей Конфедерации, теперь доставляются ему бесперебойно и вполне официально: хитрый Ратников всем объявил, что Черный давно болен, а грибы — это единственный способ заглушить боль. Феликс не особо озаботился, поверили ему или нет: среди приближенных его решения не обсуждались, а мнением толпы он интересовался в последнюю очередь.
Понимание того, что обособленность — это не трагедия, пришло не сразу. Да, они не могут под землей попасть на другие станции. Но ведь и к ним тоже можно попасть, только пройдя не один километр по зараженной поверхности разрушенного города. И не только пройти, но еще и попасть внутрь. Опасный путь. Вряд ли кто-то решится посылать на завоевание окраинных станций армию — дороговато получится, овчинка выделки не стоит. Поэтому «конфедераты» могут спокойно жить без оглядки на соседей, существенно сэкономив на обороне станций и пустив основные силы на обеспечение жителей необходимым — продуктами, электроэнергией, жильем и одеждой.
Правда, насчет обороны Рат немного лукавил: помимо того, что в Конфедерации существовал пусть и небольшой, но хорошо обученный отряд профессионалов, «под ружье» было поставлено все мужское население, начиная с четырнадцати лет. И не только оно: что поделать, у войны лицо уже давно стало в том числе и женским. Дружинники подчинялись начальнику станции и по графику, в свободное от основной работы время, несли дежурство по станции и на блокпосту в Девяткино…
Профи обосновались на Площади Мужества. Станция эта была выбрана не случайно, из-за оборотных путей, построенных во времена Размыва. Тут, в этих туннелях, и разместили тренировочную базу, оружейный склад, тир. Здесь же была и страшная «Дача»… Потом, с течением времени, сюда переместили и сталкеров, хотя эти формально продолжали числиться каждый на своей станции. Да и семьи их тоже на «Мужества» не переселялись, в отличие от семей тех же военных.
Надо сказать, «конфедератам» вообще повезло: пожалуй, ни в одном районе города до войны не было столько НИИ, начиная от ВНИИ Целлюлозно-бумажной промышленности, и заканчивая ЦНИИ Робототехники и Технической Кибернетики. И это не считая того, что прямо над Политехнической находилась Военная академия связи. Стоит ли говорить, что на станциях достаточно быстро, еще до того, как вышли из строя аварийные генераторы, появилось электричество, связь, что жители не испытывали острого дефицита в лекарствах и в медицинской помощи. Но только немногим из них было известно, чего все это на самом деле стоило, и сколько людей, — далеко не худших людей, — погибло раньше времени, доставляя из отравленного города все эти необходимые приборы, материалы, медикаменты…
Вот только с продовольствием была беда. Ближайшие к станциям магазины и магазинчики выпотрошили до основания очень быстро. Разумеется, к «кормушке» первыми пробивались те, кто был сильнее или у кого в загашнике оказалось то, что можно выменять на кусок черствого хлеба или банку тушенки. Остальные голодали…
Рат нашел единственно верное, как ему казалось, решение: все граждане Конфедерации должны получать еду из общего котла. Все, что добывается на поверхности, делится между жителями. Но не просто так. Пайку нужно заработать.
От работ освобождались только немощные, больные, старики да кормящие мамочки. И дети до одиннадцати лет. После чего — пожалуйте на «работушку тук-тук», детство закончилось. Начинали с уборки платформ, близлежащих туннелей и «цехов» после окончания работы, да няньками в яслях. Лет с тринадцати дежурили по кухне — мыли посуду, таскали воду, да мало ли какая найдется черновая работа. Ну а с четырнадцати, а кто-то и раньше — уже на самом производстве. Это при том, что от обязательного посещения школы никто не освобождался…
Кто не работает — тот не ест. И не просто не ест. Не хочешь работать добровольно — будешь из-под палки. На «Даче». После того, как оттуда, по отбытии срока, вернулись первые «сидельцы», желающих отлынивать от трудовой повинности резко поубавилось.
Но проблемы это все равно не решило. Пытались, и не безуспешно, что-то выращивать сами. Лучше всего, ожидаемо, росли грибы. Но они хоть и носили гордое название трюфель, от голода не спасали. Кролики и куры, чудом пережившие всеобщий трындец и отловленные в Мурино и окрестных поселках, как-то решали проблему с мясом, но все равно основным источником белка оставались несчастные крысы, поголовье которых в первые годы после заселения метро резко сократилось… Люди не жили, скорее — выживали. Скудный рацион, отсутствие дневного света, витаминов. Прошло всего несколько лет, и стало ясно — станции вымирают. И спасти их может только чудо.
