Анна Дашевская - Кастрюлька с неприятностями
— Иди домой, — мягко сказал Равашаль. — Выпей чего-нибудь покрепче, да и ложись спать. Я ж тебя знаю, в самый неожиданный момент тебя стукнет правильная идея.
— Только бы поздно не было, — и я неожиданно для себя самой зевнула. — До завтра!
Жан-Клод был прав: идея стукнула меня действительно неожиданно. Ровно в тот момент, когда я, с трудом подавляя раздражение, принимала у первокурсников защиту курсовой по основным видам нежити и не-жизни. Может, гениальным пришедший мне в голову план и не был, но определенно годился как базовый.
Курсовые были… унылые. Правильные, по теме, с верными выводами и перечнем источников в конце. Но, боги темные и светлые, как можно так скучно говорить о банши, будто это соседская молочная корова? Впрочем, по известным причинам к банши я недавно стала питать особо теплые чувства.
— Вы закончили, студент Кремон?
— Да, профессор, — красавчик-блондин гордо вскинул голову, ни минуты не сомневаясь, что получит заслуженную (по его мнению) отличную оценку.
— Скажите, студент Кремон, вот вы подробно описали воздействие киэнинг на слух и мозг разумного. Добавили способы защиты. Давайте рассмотрим гипотетическую ситуацию: вы отправились в… ну, скажем, в Килларни, к любимой девушке из семьи О'Лири. А семья эта, оказывается, категорически против вас.
В задних рядах отчетливо фыркнули.
— У вас есть поправка, студент Финкельбаум?
— Да, профессор, — в последнем ряду поднялся худой и очень высокий юноша в толстых очках. — Я предлагаю рассмотреть более реальную ситуацию. Мой коллега Кремон не сошелся с семьей в вопросе размера приданого и собрался уезжать, а семья этого допустить никак не может, поскольку ожидается прибавление.
Аудитория откровенно хихикала. По-видимому, блондин за прошедшие два с небольшим месяца успел заработать не самую лучшую репутацию.
— Хорошо, Финкельбаум, поправка принята. Так вот, студент Кремон, семья О'Лири решила задержать вас в своем доме при помощи банши. Ваши действия?
— Э-э-э… — допрашиваемый растерялся, — ну, я заткну уши и попытаюсь прорваться.
— Чем и как?
— Что?
— Чем заткнете уши, и как будете прорываться? Сколько я знаю, в указанном семействе меньше, чем семеро сыновей в каждом поколении не бывает, и уж за честь сестры они стеной встанут. А для того, чтобы закрыть уши от киэнинга, что нужно сделать? Вы же сами писали в курсовой, а?
Студент молчал, из чего я сделала вывод, что курсовую он не писал, а переписывал. Не знаю уж, в Сети нашел, или заплатил кому-то, семья-то не бедная.
Я прошлась по аудитории, и взгляд мой уперся в Буа-Траси.
— Вам слово, студент Траси. Что вы будете делать в подобной ситуации?
— Так что тут сделаешь, профессор, — встал тот. — Договариваться надо.
По аудитории прокатился смех. Кремон покраснел и сел.
— Ну-ну, продолжайте, студент Траси, — подбодрила я его, но оратор в поощрении не нуждался.
— А вообще все довольно просто. О'Лири — одно из старейших семейств Эрина, легко предположить, что банши у них есть, и старая, хорошо развитая особь. Значит, предполагая, что переговоры могут зайти в тупик, нужно, в первую очередь, заранее выяснить тип данной не-жизни. Перед визитом в дом надо заготовить и подвесить два или три соответствующих данному типу заклинания, так чтобы можно было активировать их даже мысленно…
Тут я перестала слушать. Свою курсовую Траси защитил блестяще, похоже, что и эту защитит. А мои мысли вернулись к банши.
Керидд.
Она была в свое время привязана Милошем к покойному графу Лавалю. Привязка снята совсем недавно, в конце июня, и полугода не прошло. Следы ее должны еще держаться. То есть, в связь банши с Милошем Марта поверит.
Мог брат таким образом отправить к ней сведения о чем-то очень важном? Неизвестно, какие способы связи были у них оговорены на случай непредвиденный, и были ли, но рискнуть можно.
Остаются сущие пустяки: решить, какая информация гарантированно выманит Марту в Эрин, и договориться с Керидд.
Я бы, на ее месте, на такую авантюру не согласилась, но я и не банши.
Установившаяся тишина в аудитории отвлекла меня от размышлений.
— Прошу прощения, профессор, вы не согласны? — вежливо поинтересовался Буа-Траси.
Вот интересно, с чем? Придется признаваться в своей невнимательности.
— Извините, Траси, задумалась и не слышала вопроса. Повторите, пожалуйста.
Вопрос был правомерный, и до конца академического часа мы обсуждали разные виды не-жизни и их взаимодействие. Наконец, прозвучал звонок, студенты стали собирать свои сумки.
— Итак, — я обвела взглядом аудиторию, — всем, кроме Кремона, Анваля и Малецкой, курсовые засчитаны. От вас троих жду новые работы через две недели. Дату защиты вывешу на кафедре.
Унылая троица потянулась к двери, а я окликнула проходящего мимо студента:
— Финкельбаум, задержитесь, пожалуйста.
Тот настороженно остановился возле моего стола. Дождавшись, пока все остальные покинут аудиторию, и дверь затворится, я посмотрела на молодого человека.
— Скажите, студент Финкельбаум, вам эти очки дороги как память?
— Нет, профессор, — спокойно ответил студент. — Просто операция стоит дорого, а у моих родителей еще девять детей, я старший.
Вызвав в компьютере его личное дело, я пробежала взглядом информацию, потом взглянула на студента иным взглядом. Михель старший из десяти детей, отец — сапожник в маленьком городке на севере Галлии, мать, понятное дело, не работает. Первый маг в семье, раньше не было. Живет в общежитии, по результатам вступительных испытаний получил повышенную стипендию… Хороший мальчик.
— Значит, так, Михель, — сказала я, набросав на листке бумаги несколько слов и приложив свою личную магическую печать. — У вас есть хороший потенциал боевого мага, но боевик в очках — это нонсенс. Это письмо в клинику Рейхенбаха. В ближайшие выходные вам сделают коррекцию зрения, в понедельник на занятия не приходите и глаза не напрягаете. Со вторника можно заниматься в нормальном режиме. Стоимость операции будете отрабатывать во время каникул в моей личной лаборатории.
Финкельбаум молча взял записку и поклонился.
На вечернее совещание в кабинете Равашаля я прихватила с собой Жиля. Он и подал разумную идею, когда мы уже несколько устали от споров:
— У вас же есть та каменная плита, с орочьими надписями? Так чего спорить. Если эта штука могла из Степи оказаться в Альпах, так что бы ей помешало и до Эрина доползти?
— Мы ж не можем ей отдать оригинал, — устало сказал колонель Брихсдорн.
