Пьер Немур - Ненужный мальчик
– Значит, я славный, да?
– Да… ну, я хочу сказать… Послушай, раз ты закончил есть, давай умоемся и обсудим ситуацию. Хочешь?
– Ладно.
Он встает с мрачным видом. Мари-Клод идет за ним в ванную.
– В конце концов, Фабиен, разве ты не рад будешь вернуться домой, в прекрасную квартиру твоих родителей?
– Нечего мне там делать, – заявляет он с намыленной физиономией.
– Но подумай, наконец, о родителях. О папе, маме… Они провели ужасную ночь, гадали, где ты, что с тобой. Я уверена, что они обратились к похитителям по радио, по телевидению. Они вне себя от беспокойства.
– Ну да… – усмехается Фабиен. – Сразу видно, что ты их не знаешь. Ничего, пусть побегают…
– Фабиен! – восклицает она возмущенно. – Как ты можешь говорить такие вещи!
– Ну, ты даешь! – взрывается он. – Вы, взрослые, можете делать любые гадости, а когда ребенок говорит то, что думает, вас это возмущает.
Мари-Клод не находит, что ответить. Она осознает свое бессилие перед неумолимой логикой десятилетнего человечка, невосприимчивого пока к тонкостям диалектики.
– Но, Фабиен, ты думаешь о том, во сколько это дело обойдется твоим родителям? Гангстеры – они нам сами, сказали об этом, – похитили тебя, чтобы вытянуть деньги у твоих родителей. Их могут просто разорить.
Рассуждения взрослого человека, недоступные ребенку…
– Ну и что! Плевать я хотел. Папа заплатит.
– Как это «плевать»? – протестует Мари-Клод. – Но твой папа отдаст бандитам твои деньги.
– Как мои?
– Конечно… все, что есть у твоих родителей, это и твое. Значит, эти негодяи обкрадывают тебя так же, как твоих родителей. Слушай, если бы однажды ночью в ваш дом забрались воры и взломали сейф
твоих родителей, тебе было бы на это наплевать?
– Ну…
– А если бы они и у тебя украли что-то самое дорогое. Что для тебя самое дорогое?
– Мой электрический поезд и самолет, который летает.
– Вот. Если бы они украли у тебя эти вещи? Все, что принадлежит твоим родителям, принадлежит и тебе.
– Ты думаешь? – спрашивает Фабиен, поколебленный.
Она насухо вытирает его махровым полотенцем, помогает натянуть трусики и рубашку, остальное надевает в комнате.
– Еще бы! – отвечает Мари-Клод. – Хочешь, я тебе что-то скажу? Вот смотрю на тебя и думаю, министр-то прав.
– Какой министр?
– Внутренних дел. Это мой начальник. Он так говорит: в случае похищения не надо платить гангстерам, потому что это получается, как премия преступникам.
– Значит, ты думаешь, папа не станет платить?
– Да нет же, он заплатит. Семьи всегда платят, потому что они хотят, чтобы похищенных освободили, понимаешь? Но я говорю, что наш долг убежать, если мы можем, до того как он заплатит.
Фабиен теперь совсем одет – бархатные брюки, курточка, кроссовки.
– Не хочу я бежать, – повторяет он упрямо, но берет Мари-Клод за руку.
Тогда молодая женщина, чувствуя, что добилась успеха, предпринимает последнюю атаку.
– Ты, может быть, нет, а я хочу, – говорит она, взяв его за руки и глядя ему прямо в глаза. – Ты немножечко эгоист, мой маленький Фабиен. Ты думаешь, что тебе-то они ничего не сделают, потому что ты ценный предмет обмена. А я? Что будет со мной, когда твой папа заплатит и они тебя освободят? За меня выкуп никто не заплатит. А потом бандиты подумают, что человек из полиции для них опасен, что, оказавшись на свободе, я сделаю все, чтобы их найти и отправить в тюрьму. Тогда, знаешь, что они сделают? Да они просто избавятся от меня. Они меня убьют.
– Нет! – кричит Фабиен. – Нет, они не сделают тебе ничего плохого! Я им помешаю.
Мари-Клод с видом печального смирения машет рукой.
– Ты не сможешь ничего сделать, – объясняет она. – Тебя они освободят. Ты вернешься к родителям, а потом… – она делает театральную паузу и сама злится на себя за эту плохую драматическую сцену, – а потом, – продолжает она, – ты меня забудешь.
Глаза ребенка наполняются слезами.
– Нет, Мари-Клод! – вновь кричит он. – Нет, я тебя никогда не забуду!
Взволнованная этим порывом, она сажает Фабиена к себе на колени.
– Я знаю, что ты меня не забудешь, – уверяет она. – Не надо плакать. Я просто хотела, чтобы ты понял разницу в нашем положении, и пока этот тип один, мы можем вдвоем…
Он прерывает ее, чмокнув в щеку. И, вытирая слезы, принимает решение со свойственной детям внезапной сменой настроений:
– Ты права, Мари-Клод. Мы убежим!
Она прекрасно понимает, что весь риск берет на себя, поскольку мальчик представляет для похитителей ценнейший капитал. Если дело обернется плохо, то расплачиваться будет она, Мари-Клод. Но, с другой стороны, если она будет пассивно ждать развития событий, кто может сказать, какая судьба предназначена ей в конце концов? Предположение, высказанное ею, чтобы склонить Фабиена к побегу, в конечном счете не кажется ей таким уж нелепым.
Итак, речь идет о том, чтобы заручиться полной поддержкой Фабиена, и, излагая ему свой план, она старается представить все в виде игры, но соблюдает меру. Теперь она достаточно знает мальчика и понимает, что он терпеть не может, когда с ним обращаются как с маленьким.
Когда она замолкает, он кричит:
– Ага… Гениально… Я уже видел такое по телевизору. В «Странных дамах». Она была не пленницей, а ловила перекупщиков наркотиков. И вот…
Мари-Клод дает ему рассказать, ей кажется, что таким образом он вживается в действие.
– Теперь, – говорит она, – будем надеяться, что южанин займется нами, не дожидаясь своих приятелей. Если же появится Мюриэл со своим вооруженным эскортом, все пропало.
Но опасение было напрасным. Около 9 часов 30 минут на лестнице вновь раздаются тяжелые шаги Бьянкари.
– Давай, Фабиен, – приказывает Мари-Клод. – Открой душ и ложись на кровать.
Она хватает старый вертящийся табурет и становится справа от двери. Мари-Клод стискивает зубы,
сердце ее бешено колотится, потому что она знает, что у нее будет возможность ударить лишь один раз.
Глава XV
– Я не ищу оправданий, патрон, – мрачно говорит инспектор Видалон. – Эти подлецы меня перехитрили. Выкуп передан практически у меня под носом, а я и не догадался.
Сотрудник номер один из команды комиссара Кро стоит перед своим шефом, словно гражданин из Кале, по крайней мере морально, с веревкой на шее.
Паскаль Кро ходит взад-вперед по своему кабинету на Ке-дез-Орфевр, погрузившись в размышления. Он не относится к типу начальников, впадающих в истерику при неудаче, пусть даже крупной. И уж, во всяком случае, он не станет срывать гнев на Видалоне. Ему известны опытность и профессиональная сознательность его главного сотрудника. Но он знает, что человеку свойственно ошибаться и криком тут не поможешь.
