Джим Батчер - Летний Рыцарь
– Черта с два не проходил, – возразил я. – Я победил Джастина Дю Морне в смертельной дуэли. Или такого Испытания вам недостаточно?
– Верно, Чародей Дю Морне погиб, – кивнул Ле Фортье. – Другой вопрос, действительно ли он погиб в честном поединке или сожжен во сне. Мерлин, вы слышали мое требование. Пусть же Совет проголосует по статусу этого безумца. Покончим с этой ерундой и вернемся к нормальной жизни.
Ох… Такого поворота я не ожидал. Если меня лишат тюрбана, это будет все равно как если средневекового дворянина лишили его титула. Я политической точки зрения я больше не буду считаться чародеем, и тогда по правилам Совета и по соглашениям, существующим между ним и другими сверхъестественными силами, меня просто обязаны будут выдать как беглого убийцу Красной Коллегии. Что будет означать жуткую смерть – если мне повезет, конечно. Если не повезет, все может обернуться значительно хуже.
С учетом того, как складывался этот день с самого начала, сердце у меня в груди начало пробуксовывать.
Мерлин хмуро кивнул.
– Что ж, очень хорошо. Ставлю на голосование вопрос о статусе означенного Гарри Дрездена. Пусть те, кто считают его достойным тюрбана чародея, голосуют «за», а те, кто считают, что статус его должен быть понижен до подмастерья, голосуют «против». Те же, кто счи…
– Погодите-ка, – перебил его Эбинизер. – Пользуясь правами Старейшины, я требую ограничить голосование рамками Совета Старейшин.
Мерлин испепелил Эбинизера взглядом.
– На каком основании?
– На основании того, что в деле этом имеется много информации, неизвестной совету. Доводить же ее до всех в этом зале было бы неразумной тратой времени.
– Поддерживаю, – буркнул Индеец Джо.
– И я, – добавила Марта Либерти. – Три голоса «за», почтенный Мерлин. Пусть решение принимает Совет Старейшин.
Сердце мое снова забилось в более-менее нормальном ритме. Эбинизер вмешался вовремя. В помещении, полном напуганных мужчин и женщин, я и охнуть бы не успел, как лишился тюрбана. При голосовании, ограниченном рамками Совета Старейшин, у меня появлялся небольшой, но шанс.
Я почти воочию видел, как Мерлин пытается повернуть решение вспять, однако правила Совета высказываются на этот счет совершенно однозначно. Члены Совета Старейшин всегда могут добиться закрытого голосования, если в поддержку этого выступит хоть трое Старейшин.
– Очень хорошо, – в очередной раз повторил Мерлин. В зале оживленно шептались. – Мои интересы заключаются в сохранении жизни и здоровья членов этого Совета, а также человечества в целом. Я голосую против сохранения Дрезденом статуса чародея.
– И я, я тоже против, и по тем же причинам – Ле Фортье только что не подпрыгивал от возбуждения, прищурив свои выпученные глаза.
Следующим высказывался Эбинизер.
– Я жил с этим юношей. Я знаю его. Он настоящий чародей. Я голосую за сохранение за ним его нынешнего статуса.
Маленький Брат пискнул что-то со своего места на плече у Индейца Джо, и старый волшебник погладил енота по хвосту.
– Мои инстинкты говорят мне, что он ведет себя, как подобает чародею, – он недобро покосился на Ле Фортье. – Я голосую за сохранение его статуса.
– Как и я, – кивнула Марта Либерти. – Это не решение проблем. Это всего лишь сведение счетов.
Что ж, три-два в пользу Гарри. Я перевел взгляд на старую Мэй.
С минуту миниатюрная женщина стояла, закрыв глаза и склонив голову.
– Чародей не может так легкомысленно относиться к своему статусу члена этого Совета, – произнесла она, наконец. – И не может вести себя так безответственно, как вел себя Гарри Дрезден по отношению к Искусству. Я голосую против сохранения им статуса.
Три-три. Я облизнул пересохшие губы и только теперь сообразил, что со всеми своими переживаниями совсем забыл про седьмого члена Совета Старейшин. Его трибуна стояла на сцене крайней слева. Подобно другим чародеям он был облачен в черный балахон, но лицо его совершенно закрывал темно-бордовый, почти черный тюрбан. Роста он был высокого, выше меня. Футов семь, и не растолстел. Он стоял, спрятав руки крест-накрест в просторные рукава балахона. Похоже, не один я обратил на него внимание; все взгляды обратились на него, и в зале воцарилась мертвая тишина.
Первым нарушил ее Мерлин.
– Привратник, – негромко окликнул он. – Что скажешь ты?
Я привстал со стула; во рту у меня пересохло. Стоит ему проголосовать против меня, и можно не сомневаться: Стражи скрутят и выволокут меня прежде, чем стихнет эхо его голоса.
Последовала новая пауза длиной в несколько ударов сердца.
– Сегодня шел дождь из жаб, – произнес Привратник гулким, но неожиданно мягким голосом.
Реакцией на его слова стало ошеломленное молчание, сменившееся парой секунд спустя таким же ошеломленным шепотом.
– Привратник, – повторил Мерлин, на этот раз настойчивее. – Как ты проголосуешь?
– Обдуманно, – отозвался Привратник. – Сегодня утром шел дождь из жаб. Это надо осмыслить. И в этой связи мне нужно знать, с чем вернется посланник.
– Какой еще посланник? – нетерпеливо спросил Ле Фортье. – О чем это вы?
Двери с грохотом распахнулись, и в зал вошли двое Стражей в серых плащах. Они даже не вели, а, скорее, тащили под руки молодого мужчину в коричневом балахоне. Лицо его опухло – на вид, от обморожения, а пальцы напоминали вздувшиеся, протухшие сосиски. Волосы сплошь покрывала ледяная корка; балахон выглядел так, словно его погрузили в воду, а потом проволокли за собачьей упряжкой от Анкориджа до Нома. Губы его посинели, а глаза то и дело закатывались как у пьяного. Стражи подтащили его к сцене, и Старейшины собрались на ее краю, глядя на бедолагу сверху вниз.
– Это мой посланник к Зимней Королеве, – заявила Мэй.
– Он настаивал, – сказал один из Стражей. – Мы пытались отвести его прежде к лекарю, но он так горячился из-за этого, что я испугался, не повредит ли он себе чего, поэтому мы привели его к тебе, Мэй.
– Где вы его нашли? – спросил Мерлин.
– У входа. Кто-то вытолкнул его из машины и уехал. Мы не видели, кто это был.
– И даже номера не записали? – не выдержал я. Оба Стража покосились на меня и снова повернулись к Мерлину. Похоже, они даже не поняли, о чем это я. Ну да, им ведь обоим лет по сто; они и о номерных знаках, поди, не имели ни малейшего представления. – Блин-тарарам, – пробормотал я себе под нос. – Жаль, меня там не было.
Старая Мэй осторожно спустилась со сцены и подошла к юноше. Она коснулась его лба рукой и тихо заговорила с ним на непонятном мне языке – наверное, по-китайски. Паренек открыл глаза и ответил ей что-то, едва ворочая языком.
Старая Мэй нахмурилась. Она спросила что-то еще; парень сделал попытку ответить, но совершенно очевидно, это оказалось для него слишком тяжелой задачей. Он пошатнулся, глаза его окончательно закатились, и он бессильно обвис на руках у Стражей.
