Кевин Андерсон - Антитела
Можно подумать, кто-то еще помнит Эда Салливана[6], сказал себе Ленц.
Кеннесси встал перед объективом, принял эффектную позу и сказал:
— Я изложил свои данные во всех подробностях и отправил куда следует. Предварительные эксперименты на грызунах дали ошеломляющие результаты, но мои отчеты либо остались непрочитанными, либо кому-то не хватило ума понять, что в них написано. Похоже, мои документы тонут в ваших бумажных морях, и мне это надоело. Я считаю, что сделанное нами открытие способно перевернуть мир, и думаю, что оно стоит того, чтобы кто-то из вас оторвался наконец от кроссворда и хотя бы мельком заглянул в наши записи.
Нет, господин Кеннесси, думал Ленц, глядя на экран. Ваши бумаги не потерялись. Мы очень внимательно их изучили.
— Ты же знаешь этих канцелярских крыс, Дэвид. Неужели ты думаешь, что они могут разобраться в сути работ, которые финансируют? — пробормотал Дорман и тут же прикрыл рот рукой, словно испугавшись собственной смелости.
Кеннесси посмотрел на часы и вновь перевел взгляд на ассистента.
— Вы готовы, герр Дорман? — осведомился он.
Дорман засуетился и положил руку на клетку. Сидевший в ней черный Лабрадор уткнулся носом в ладонь ассистента и чихнул. Дорман едва не выпрыгнул из собственных башмаков.
— Ты уверен, что нам стоит повторить эту процедуру? — спросил он.
Кеннесси смотрел на помощника с неприкрытым презрением:
— Нет, Джереми. Я хочу немедленно бросить эту затею, прикрыть лавочку и позволить Джоди умереть. И вообще я подумываю бросить медицину и стать почтенным бухгалтером.
Дорман растерянно замахал руками.
— Что ты, что ты, — забормотал он. — Я лишь хотел еще раз убедиться…
На дальней стене из литого бетона висел плакат, где был изображен Альберт Эйнштейн, передающий факел человеку, которого лишь немногие люди знали в лицо, — Эрику Дрекслеру. Тот, в свою очередь, протягивал факел воображаемому зрителю: Ваша очередь, господа! Дрекслер принадлежал к числу первых пламенных фантазеров и мечтателей, стоявших у истоков современной генной инженерии.
Жаль, что мы не успели до него добраться, подумал Ленц.
Черный пес выжидательно посмотрел на хозяина и уселся в центре клетки, постукивая хвостом по полу.
— Славная собачка, — пробормотал Кеннесси.
Джереми Дорман исчез из поля зрения и несколько секунд спустя появился вновь, неся в руках тяжелую мощную винтовку «смит-и-вессон». Ленц знал из донесений своих людей, что Дорман сам ездил в портлендский оружейный магазин и приобрел там винтовку за наличный расчет. И даже не включил ее в заявку на финансирование.
Покрывшись испариной, Дорман осмотрел оружие и повернулся к клетке. Кеннесси тем временем продолжал вещать:
— Сейчас я покажу вам нечто удивительное. Полагаю, нет смысла напоминать, что все будет происходить в реальности. Никаких трюков и спецэффектов. — Он скрестил руки на груди, устремил в объектив жесткий взгляд и отчеканил: — Я намерен потрясти вас до такой степени, чтобы вы наконец отбросили свои предрассудки. — Потом он повернулся к Дорману и распорядился: — Как только приготовитесь, Гридли, можете стрелять[7].
Дорман нерешительно замялся, словно не понимая, к кому обращены слова Дэвида, потом вскинул «смит-и-вессон» и прицелился в собаку.
Кадык Дормана заходил вверх-вниз, выказывая его нервозность.
Почуя неладное, пес забился в дальний угол клетки и издал низкое угрожающее рычание. Темные глаза Вейдера встретились с глазами ассистента, и пес обнажил клыки. У Дормана затряслись руки. Лицо Кеннесси вспыхнуло от ярости.
— Стреляй, Джереми, черт бы тебя побрал! Кончай тянуть резину!
Дорман дважды спустил курок. На видеозаписи выстрелы прозвучали отрывисто, но негромко. Обе пули угодили в черного пса, отбросив его на стальные прутья. Одна из пуль попала ему в грудную клетку, другая раздробила позвоночник. Из пробитых отверстий хлынула кровь, заливая шерсть Вейдера.
Пес взвизгнул и грузно осел на пол, тяжело дыша.
Дорман тупо взирал на оружие.
— Господи, — пробормотал он. — Защитники прав животных распнут нас на кресте.
Кеннесси, не теряя ни секунды, выступил вперед и разразился заранее продуманной и отрепетированной речью. Это был его звездный час. Сколь бы напыщенными ни казались его слова, Дэвид знал, что они произведут желаемый эффект.
— Мои открытия прокладывают путь многочисленным практическим приложениям, и именно потому так много людей столь долго работали над этой проблемой. Исследователь, первым добившийся столь впечатляющего успеха, принесет обществу потрясение, равного которому не знало человечество. — Он говорил так, словно обращался к совету директоров, а тем временем в клетке за спиной Дэвида истекал кровью его питомец.
Ленц почувствовал невольное уважение к этому человеку. Он кивнул сам себе и подался вперед, положив локти на стол и наклонившись к экрану телевизора. Вот вам еще одна причина, по которой мы обязаны держать работы Кеннесси в секрете и публиковать результаты только тогда, когда это будет совершенно необходимо, думал он.
Дэвид повернулся к клетке и бросил на издыхающего пса холодный отчужденный взгляд исследователя.
— В случае такой тяжелой травмы первой задачей наномашин является отключение болевых центров пострадавшего, — сказал он.
Вейдер сидел в клетке, озадаченно вывалив наружу язык. Казалось, пес не замечает зияющих дыр в своей спине. Он неуклюже попытался привстать и тут же распластался на полу, слизывая с шерсти кровавые потеки. Еще секунду спустя его набрякшие веки медленно закрылись, и вскоре черный Лабрадор мирно уснул, положив морду на передние лапы. Он глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух.
Кеннесси опустился на колени подле клетки и потрепал собаку по голове.
— Деятельность наномашин сопровождается выделением тепловой энергии, и температура тела Вейдера повысилась на несколько градусов. Посмотрите на его раны, они уже почти прекратили кровоточить. Джереми, поставь камеру поближе и снимай крупным планом.
Дорман стоял, будто оглушенный, погом вдруг сорвался с места и схватил камеру. Картина дрогнула и поплыла, затем вновь стала четкой. На экране появилось пулевое отверстие. Кеннесси несколько секунд помолчал, предоставив изображению самому говорить за себя, и наконец вновь приступил к прерванной лекции:
— Обширные механические повреждения, подобные тому, которое мы сейчас наблюдаем, исцелить гораздо проще, нежели многие широко распространенные заболевания, например, рак. Для заживления огнестрельной раны требуется лишь аккуратно совместить нарушенные ткани, восстановить их структуру и наложить клеточный бандаж. Однако если речь идет о генетическом заболевании, требуется перестроить каждую отдельную клетку, вычленив и исправив все аномалии ее строения. Лечение ракового больного может занять недели и даже месяцы, ну а пулевые раны… — Дэвид повел рукой, указывая на неподвижное тело черного Лабрадора. — … Короче говоря, Вейдер уже завтра будет как ни в чем не бывало гоняться за белками.
