Надежда Попова - Утверждение правды
– Дебаты? – переспросил Рудольф. – Я бы не стал употреблять это слово применительно к политике, проводимой неправомочным блюстителем папского престола в отношении нашего государства. По моему скромному мнению, шпионы, наемные убийцы, провокаторы и тайные агенты не являются отличительными чертами «дебатов», «полемик» или «дискуссий»; здесь более подошло бы «тайная война» и «борьба за выживание». И, раз уж вы упомянули об этом, меня удивляет тот факт, что Тевтонский Орден полагает «не своим делом» безопасность Империи и чистоту веры населяющих ее христиан, души которых смущаются еретиком, незаконно возложившим на себя обязанности главы христианского мира. Для Ордена, чьей обязанностью провозглашена защита детей Церкви…
– … от язычников, – подсказал Магистр услужливо. – Политические же прения мы оставляем тем, кто для этого рожден, – царям земным.
– То есть, если на ваших глазах некто будет дубасить монаха, вы вначале поинтересуетесь, еретиком ли является злодей, политическим преступником или язычником, и в случае неудовлетворительного ответа проедете мимо.
– Притчи – не самый верный способ отображения действительности, Ваше Величество, не надо сгущать краски, пытаясь меня спровоцировать или устыдить, или что там за план созрел в вашей душе. Это, – помедлив, докончил фон Юнгинген многозначительно, – кроме того, что вторжение либо невмешательство в противостояние трона и престола (будем честны – не только авиньонского, Рим тоже не в восторге от происходящего) – не мое личное постановление. Есть вещи, которые не находятся во власти одного человека, даже если он Магистр, даже если Великий. Влияния капитула на столь важные решения никто еще не отменял.
– Я осознаю это лучше, чем кто бы то ни было, майстер фон Юнгинген: юридически мое восшествие на трон также зависело не от меня, а от сборища курфюрстов, в чьей воле было избрать себе другого монарха. Собственно, и ныне моя власть немало ограничена их решениями. Юридически.
– Не думаю, что ваши методы привлечения нужного количества голосов годятся в моем случае, Ваше Величество, даже если вы сдадите мне в аренду вашего чудо-инквизитора, благодаря которому, если мне не изменяет память, в небытие ушли двое из вышеупомянутых курфюрстов.
– Вы на пороге заключения мира с Польшей и литовцами, – заметил Рудольф, – а это одно лишь говорит о ваших способностях дипломата и оратора, и это – в отношении людей, чье мышление извращено, а бытие чуждо. Неужто ваш дар убеждения отступит перед собратьями-христианами?
– Для того, чтобы убедить кого-либо в чем-либо, надо быть убежденным самому. А пока ни вы, Ваше Величество, ни руководство Конгрегации не сумели уверить меня в том, что выгода, обретенная от прямого вмешательства Ордена в происходящее, перевесит допустимый риск.
– Не воспримите это как неучтивость, майстер фон Юнгинген, однако же – с каких пор братья-тевтонцы боятся риска?
– Риска боюсь я, – отозвался тот по-прежнему незлобиво. – И, поверьте, вовсе не риска быть убитым или даже арестованным; я опасаюсь риска быть арестованным за ересь в очередное свое посещение Рима… или Авиньона. Что менее вероятно, но не невозможно. Я равнодушен к красотам как Италии, так и Франции, а обозревать Авиньон или Рим из глухой повозки с решетками и, как следствие, с высоты помоста – тем паче не является моим заветным желанием. Но и здесь не в гибели дело; бойся я преждевременной смерти, я бы пошел в монахи. Я пекусь о благе Ордена, Ваше Величество, а Великий Магистр, арестованный и казненный как еретик, оному благу не способствует. Печальный тамплиерский опыт показывает, чем кончаются подобные casus’ы. Да, мы – не храмовники, нас не получится застать врасплох, и это будет война. Но это будет конец Ордена. Во всех смыслах. Следом за мною мою участь разделят стоящие ниже меня, а после – и вся рядовая братия. Орден растопчут, и не только в бытовом, физическом смысле, нет, – Орден будет осрамлен, запятнан, попран. Раздавлен. Что там на самом деле было с храмовниками, вам известно? Нет. Никому не известно; думаю, даже в Инквизиции это знает не каждый, зато – каждый смерд думает, что знает. Что бы там ни было, а слава еретиков, колдунов и преступников за ними закрепится теперь уже навеки. Я такой судьбы Ордену не желаю. И то же самое вам скажет любой Великий Магистр – любой из тех, что придут после, и, полагаю, сказал бы любой, бывший до меня.
– Говорил, – согласился Рудольф нехотя; тот наставительно кивнул:
– Вот так-то. Хотя, – обмолвился фон Юнгинген, отведя взгляд в сторону и с интересом разглядывая топчущегося в стороне коня, – я полагаю, что истинных последователей Христа отличает единение перед лицом опасности, особенно когда угроза исходит от тех, кто не чтит Его и извращает Его учение. Посему – не тревожьтесь, Ваше Величество: если я увижу, что вас «дубасят», я не проеду мимо. И мои братья не останутся в стороне. Если, разумеется, все это будет явственно, несомненно доказано.
– Без риска, – уточнил Рудольф, и тот кивнул снова:
– Именно.
– При начале вашего поприща, – заметил Император неспешно, – я не слышал даже и таких слов. Наверное, я должен был испытать нечто вроде… если и не радости, то хотя бы толику гордости: все же я подвиг вас хотя бы на такие, весьма смутные, обещания. Однако сие чувство не возникает во мне. Наверное, потому, что некоторое время назад вы уже посещали Германию, вот только в Богемию не завернули, визита в Карлштейн не наносили и говорили не со мною; думаю, если б не та встреча, ради которой вы тогда являлись, сегодня я снова услышал бы простое и безоговорочное «нет».
– Служители Конгрегации обладают несомненным даром убеждения, – согласился фон Юнгинген со вздохом.
– Я не мог вас убедить, но сумели они. Что есть у них, чего нет у меня?
– Вы задаете риторический вопрос, Ваше Величество; к чему? Дабы сверить собственные выводы с моим ответом?.. У них есть – они. Разросшаяся сеть всевозможных служителей и агентов, следователи и прочие личности, а главное – в их арсенале, в отличие от вашего, многообразные методы воздействия на общество в целом или на отдельные его слои. Включая методы, о которых нам с вами лучше было бы не рассуждать, дабы не отягощать собственную душу. От благих посулов до шантажа; а тайны, которыми можно манипулировать, есть у всякого.
– Неужто? – с подчеркнутой беспечностью уточнил Рудольф, и Великий Магистр бросил в его сторону короткий, как выстрел, взгляд.
– А еще, – продолжил фон Юнгинген, оставив сей неоднозначный вопрос без ответа, – у Конгрегации есть вы. Без них ваша власть под вопросом, но и без вас все их мечты о единой Империи неосуществимы.
