Максим Дегтярев - Привилегия
На следующий день он не пошел на работу. Ему позвонили, и он сказал, что болен. «Да, ― ответили ему, ― нам всем нужно время, чтобы прийти в себя». Клара была настолько тактична, что не сделала никакого подобного намека.
«Они считают меня трусом, ― думал Рудольф, ― но они ошибаются. И скоро они это поймут».
После долгих поисков в Интернете он нашел закон о привилегиях для приговоренного. Родственник их не обманул: закон, о котором он говорил, существовал с восемнадцатого века и никто его не отменял. Удостоверившись, что все обстоит именно так, Рудольф отыскал чертеж портативной бомбы и связался с теми, кто мог бы продать ему взрывчатку и другие необходимые детали.
Они встретились на дороге, в трех километрах к северу от города. Хмырь с наклеенными усами вытащил из багажника двухкилограммовый сверток и передал Рудольфу. Рудольф отсчитал деньги.
―Там действительно взрывчатка? ― спросил он.
―О, да, ― сказал хмырь, ― по части взрывчатки вы можете доверять мне полностью.
―С какой стати? ― удивился Рудольф.
Хмырь помахал перед его носом жетоном с эмблемой одной известной спецслужбы.
―У нас только качественный товар, ― произнес он не без гордости.
―И вам не стыдно торговать этим?
―Мне тоже нужно кормить семью, ― ответил хмырь и укатил.
Рудольф собрал две одинаковые бомбы. Одну он испытал далеко от города, в лесу. Взрыв выворотил несколько деревьев; на укрывшегося в овраге Рудольфа обрушился дождь из ветвей и листьев. «И хмырь не обманул», ― подумал он, поднимаясь и отряхиваясь. Его заняла мысль о происхождении лжи. Является ли она продолжением природной мимикрии или возникла много позже ― тогда, когда слово отделилось от вещи и, будучи гораздо более изменчивым, чем вещь, пошло по пути собственного естественного отбора? Либо так, либо эдак.
Третьего сентября он отправился в столицу. Полдня ушло на то, чтобы выбрать подходящий ресторан ― не пустой и не полный, с местами, куда можно спрятать бомбу, без детей и, желательно, без женщин. Наконец, выбор был сделан. Он наугад заказал еду, притронулся к ней только для вида, оставил официанту щедрые чаевые, бомбу спрятал у окна, за доходившую до пола штору.
Кто бы мог подумать, что его опередит пожар на нефтеперерабатывающем заводе. Вечерние новости только о нем и твердили. Клара, заняв привычное место, высказалась:
―Нарочно подожгли, чтобы оправдать попадание химических отходов в почву. Теперь все свалят на пожар.
Рудольф ее не слушал ― он ждал, когда скажут о взрыве в ресторане. Бомба, безусловно, сработала. Стесненный высокими домами, звук взрыва проник в переулок, прячась в котором Рудольф набрал на мобильном телефоне нужный номер. Он не вернулся к ресторану и даже не посмотрел в его сторону. Он сразу же направился к метро, и поезд довез его до станции, где он бросил машину. Ему хотелось скрыться, хотя цель его была в точности противоположной.
Ну, вот и ресторан. Выбитые стекла, искореженные рамы, обугленная вывеска, кровь на тротуаре, пять или шесть машин скорой помощи, пожарные и спасатели. Четверо погибших, одиннадцать в тяжелом состоянии отправлены в больницу.
―О нем есть что-нибудь? ― спросил он Клару.
Раньше он никогда не спрашивал. Клара смутилась оттого, что отличия в сообщениях были незначительны.
―Из одиннадцати двое уже скончались. Женщина и грудной младенец.
В ресторане не было грудных младенцев. Может, женщина с младенцем вошла после того, как Рудольф его покинул? Сколько прошло времени, прежде чем он позвонил? Минут пять он петлял по ближайшим улицам, затем, в глухом переулке, он от волнения несколько раз набирал не тот номер, вспотевшие пальцы соскальзывали с кнопок. После четвертого набора ему ответили: «Руди, это ты?». У него помутнел рассудок, он крикнул: «Взрывайся, сволочь», и швырнул телефон ― к счастью, в мусорную кучу, и телефон не разбился. Или же он крикнул это после пятого набора, в ответ на длинные гудки? Сейчас он уже не мог точно припомнить. В одном Рудольф был уверен твердо: он не хотел убивать детей. Несмотря на то, что они тоже приговорены, они не в состоянии осознать свою привилегию.
Непонятно с чьих слов полиция составила словесный портрет подозреваемого. Между портретом и Рудольфом не было никакого сходства. У Рудольфа не треугольное лицо, не крупный нос и не жесткие, коротко стриженые волосы. И зовут него не Мухаммед ― это видно с первого взгляда. Какой-то Мухаммед собрался занять место Рудольфа, собрался присвоить себе его привилегию. Этого нельзя было допустить.
На утро Рудольф сдался властям. Сначала ему не поверили. Он настоял на обыске, и полиция нашла в его доме детали бомбы. Затем он указал место испытательного взрыва. Идентичность взрывчатки и других частей бомбы не вызывала сомнений. Шестого сентября ему предъявили обвинение и отправили на психиатрическую экспертизу. «Вменяем», ― признали доктора, не подкупленные казенным адвокатом. (Он предлагал, но Рудольф отказался).
Через две недели Рудольфу вынесли смертный приговор, дату казни назначили на первое октября. Сразу после объявления приговора Рудольф пожелал воспользоваться привилегией. Узнав об этом, его адвокат разорвал черновик апелляции. Рудольфа передали ведомству, заведующему исполнением наказаний. Они же заведовали и привилегиями. В анкете, которую ему предложили заполнить, была графа: «владение иностранными языками». Рудольф указал английский.
День проходил за днем.
―Когда же? ― спрашивал Рудольф.
―У вас нет основания жаловаться, ― отвечал чиновник, навещавший его каждое утро.
Утром тридцатого он так не ответил. На стол перед Рудольфом легла бумага, в которой говорилось, что осужденный принимает всю ответственность за предоставляемую государством привилегию. Рудольф бумагу подписал.
―Вносите! ― крикнул чиновник в сторону двери. В камеру, один за другим, вошли три охранника. Первый нес опечатанную картонную коробку, второй ― компьютер, третий ― телевизор с видеомагнитофоном. Коробку поставили на кровать, аппаратуру ― на стол. Когда они вышли, четвертый охранник втянул в камеру длинные провода для телевизора и компьютера.
―Пользоваться умеете? ― спросил чиновник. Рудольф кивнул.
―Распишитесь.
Неумение не служит оправданием незнанию, ― таков был примерный смысл подписанного Рудольфом документа.
―Обратно сложите в том же порядке, ― указал на коробку чиновник. Перед тем как уйти он подвигал дверью туда-сюда, проверяя, не зажимаются ли провода.
