Тимофей Печёрин - Мышеловка
Негостеприимная планета Нэфус, система Альтаир по классификации чудаков-астрономов, считалась «планетой земного типа». Будучи гуманитарием, я, мягко говоря, не очень понимал, что под этим подразумевается. По моему чисто обывательскому представлению, Нэфус с нашей Землей и рядом не лежал. Ни секунды.
Даже с учетом того, что Альтаир и крупнее, и жарче Солнца, расстояние от него до Нэфуса гораздо больше, чем от Земли до вышеназванного Солнца. Достаточно сказать, что Нэфус — не первая, и даже не третья, а пятая планета в системе. Соответственно, тепла на него приходится поменьше, чем на Землю. Это первое. Второе: даже то тепло, что доходит до Нэфуса, большей частью поглощается его плотной атмосферой. Она же отражает и рассеивает большую часть световой энергии. По этой причине из космоса планета выглядит огромным сияющим белоснежным шаром. Красиво, не спорю, вот только для двадцати с хвостиком миллионов поселенцев эта внешняя красота служит слабым утешением. Ибо на поверхности Нэфуса даже в полдень не светлее, чем на Земле в полнолуние. Температура же принимает положительные значения разве что по шкале Кельвина.
Поверхность планеты покрыта толстым слоем льда и, понятное дело, ни о какой жизни (аборигенной) речи там быть не может. Разве что, в форме микроорганизмов, пребывающих в спящем состоянии в замерзшей воде.
При этом власти Империи нашли массу предлогов для колонизации Нэфуса. Во-первых, это возможность апробации технологий обеспечения жизнедеятельности на планетах с условиями, столь далекими от земных. Во-вторых, недра планеты были будто бы богаты полезными ископаемыми. В-третьих, появился повод избавить «нормальные» колонии от необходимости кормить и содержать заключенных с длительными сроками — просто сослав их на Нэфус. Очередная попытка наставить этих заключенных на путь истинный была четвертой причиной колонизации этого холодного мира. И так далее.
Про то, как местные власти «перевоспитывают» зэков-рецидивистов, я узнал от Германа Ли и поведал остальным подданным Империи. Про несметные богатства, якобы содержащиеся в недрах Нэфуса, не суждено, наверное, узнать даже моим внукам. Посему, «экспериментальная колония» является не чем иным, как дотационной территорией, что держится на двух китах — щедрости имперской казны и умеренной (пока еще) алчности колониальных властей, эту самую щедрость распределяющих.
Пожалуй, единственным достижением двенадцати лет колонизации Нэфуса является сам факт этой колонизации. Вернее, то обстоятельство, что, несмотря на экстремальные природные условия, на планете удалось создать горнодобывающие и промышленные объекты, а также три стандартных города. Для справки, каждый из стандартных городов рассчитан на десять миллионов человек; два из трех городов Нэфуса были заполнены, третий, созданный года полтора назад, пока еще только заселялся.
Конечно, на этой планете города не могли полностью соответствовать стандартам Империи, учитывая структуру местного населения. Во-первых, для ссыльных выделялись специальные районы, с жильем, оборудованным системой слежения, контрольно-пропускными пунктами и ограничением возможностей въезда-выезда. Во-вторых, удельный вес сотрудников полиции и других силовых структур был в два-три раза выше среднеимперского показателя. А в остальном города Нэфуса оставались стандартными и принципиально не отличались от поселений людей на других планетах. Жилые корпуса, служебные корпуса, транспортные модули, системы жизнеобеспечения. И такой непременный атрибут стандартного города, как купол из прозрачного, но сверхпрочного, пластика. Предназначенный для сведения к минимуму взаимодействия природной и антропогенной среды, на планете Нэфус он выполнял еще одну функцию: ограничивал пространство, которое нужно обогревать и кондиционировать в нем воздух.
Промышленность, шахты и оборонительные сооружения к городу не относились, были вынесены за пределы купола, а управлялись дистанционно, из городских служебных корпусов. Человеческий контакт с этими сооружениями ограничивался необходимостью ремонта, не такого частого, и уж совсем редкой модернизации.
Город, где жил Герман Ли, назывался просто и без изысков: Нэфус-1. Такой «серый» подход к названию подчеркивался панорамой города, что открывалась мне за иллюминатором транспортного модуля на пути из космопорта. Мощные прожекторы уличного освещения изо всех сил боролись с природной темнотой, царящей на планете, и в результате город выглядел черно-белым, как в старинных фильмах. Иногда эта «черно-белость» нарушалась яркими вывесками торговых центров или заведений досуга, однако они, в силу своей редкости, что называется «погоды не делали». Как и положено небогатой дотационной колонии, Нэфус не мог себе позволить роскошь сиять разноцветными вывесками и рекламками. А иметь кроме номера еще и индивидуальное название, как имя у человека, мог себе позволить только земной город. Да и то не каждый.
Из восемнадцати городов Земли, двенадцать были основаны еще до межзвездных полетов, и даже до провозглашения Империи. Сформированы они были на базе крупнейших мегаполисов Земли — Нью-Йорка, Лондона, Парижа, Рима, Берлина, Москвы, Екатеринбурга, Шанхая, Токио, Каира, Йоханнесбурга и Рио-де-Жанейро. Эти названия по-прежнему в силе, за исключением Нью-Йорка. Этот город теперь целиком располагался на острове Манхэттен и был переименован соответствующим образом. В эту «золотую дюжину» входит и мой родной город — Екатеринбург, он же Земля-7. Остальные шесть земных городов были основаны не так давно, «на ровном месте», и отличались только по номерам.
Восемнадцать городов — сто восемьдесят миллионов жителей.
* * *Моим современникам трудно представить, что когда-то, несколько веков назад, население Земли исчислялось миллиардами человек. Одна-единственная планета, с населением, большим, чем во всей нынешней Империя — в некоторых головах это просто не укладывается. Тем более, трудно представить себе жизнь этих миллиардов.
В ту далекую эпоху люди селились, где попало, жили в городах, городках, мелких поселениях и даже в одиночных жилищах. Место для жизни они выбирали совершенно произвольно, следуя одним лишь своим потребностям и совершенно не задумываясь о том, как их жизнь отражается на окружающем мире. Или хотя бы на той местности, которую они выбрали для своего обитания.
Такая безответственность, в те времена считалась не только нормой, но и неотъемлемым правом каждого человека. Приверженцы данной точки зрения упорно не хотели понять, что право не имеет смысла само по себе — без учета возможностей и без сопутствующих обязанностей. В первом случае оно превращается в пустую декларацию, во втором — трансформируется хоть в маленькую, локальную, но вседозволенность. Которая со временем только разрастается.
