Никаких достоинств (СИ) - Валин Юрий Павлович

Последнее — чистая правда, противно. Коридор огромен, комната — наоборот. Совмещенный санузел и кухня одинаковы по размеру. И главное, эта уникальная коридорная система: три квартиры выходят в этот туннель, в конце которого огромная общая кухня и общественный сортир истинно вокзальных размеров.

— Вы туда пока ходите — Вера Павловна рубящее указывает ладонью, словно вождь с броневика. — Чисто, свежо, главное, свет не забывать выключать.

— А…

— Ваш личный ватерклозет в полной исправности, просто вода сейчас отключена. Подкапывала, вот и отключили. Завтра сантехника вызову, включит вам воду. Если до нас дойдет. Тут диспетчерская далековато.

— А…

— Говорю же — клопов нет! Сразу сказала, хотите, сами щели проверяйте — хозяйка легко приподнимает край старинного дивана, стучит ногтем по дубовой мебельной ноге. — Никаких насекомых! У меня строго!

— Я помню, вы вчера по телефону говорили. Но я про метро хотела спросить. Или тут маршрутки ходят?

— Да какие еще маршрутки? До метро два шага. Только не вздумайте по переулку тащиться, там только чужие ходят. В углу двора забор, в заборе дыра, за забором тропа, мимо плит пройдете, дальше пролом. Прямиком к метро.

— Понятно, спасибо — я достаю деньги.

— Вот и славно, — хозяйка пересчитывает банкноты. — Приятного проживания. Когда мужиков приводить будешь, так много не пейте и особо громко не стоните. Молодые, я все понимаю, просто бессонницей мучаюсь. Ну и зависть гложет — получив деньги и живо перейдя на «ты», Вера Михайловнапоказывает в улыбке сияние двух золотых зубов.

— А…

— Так я тут по коридору в угловой шестой квартире проживаю. Все посъезжали, а я никак, уж очень к месту привыкла. Не пугайся, Рита Батьковна, мешать не буду. Я тут вроде главного клопа, но не кусаюсь. Если вовремя платить за съем не станешь забывать.

— Не забуду, не сомневайтесь.

— Я и не сомневаюсь — хозяйка вываливает в коридор и уже оттуда вопит: — С телевизором осторожнее. Он ламповый, звук дает просто чудо. Но орет как индийский слоняра.

— Так я включать не буду. У меня ноутбук с интернетом.

— Интернет и мобилы здесь не берут. При Союзе глушилка за забором стояла, остаточные явления в эфире остались. Если тебе особо нужно, можно выделенку провести. У меня есть. Если почту срочно надо или прогноз погоды, заходи! Да, на общественной кухне чайник-то еще горячий.

— Спасибо.

Я сажусь на диван — похоже, он каменный. Тоска.

Сижу. Чуть потрескивает лампочка над головой. Наверное, она тоже времен глушилки за забором. Брать чемодан и разбирать вещи страшно. Шкаф в углу — по размеру в нем пять скелетов могут поместиться. Господи, что за шиза⁈ Как я сюда попала и что здесь делаю⁈

Тишина мертвая. Хозяйка сгинула, за окном ничего, только лампочка. Господи, пусть хотя бы клопы шуршали. Нет, глупая мысль! Не надо клопов. Здесь относительно чисто — это единственное достоинство квартирки. В комнате слегка пахнет воском и какими-то… то ли геранями, то ли сухими травами. Ароматы бальзамирования.

Решаюсь шевельнуться и достать из джинсов платок. Слезы промокаются бесшумно, сморкание звучит откровенно вызывающе. Как я сюда попала?

Тишина давит, но стоит взяться за чемодан, становится полегче. В шкафу полно вешалок-плечиков — на удивление красивые, полированные, антикварные, и столь разные, что похожи на коллекцию. Скелетов внутри нет, но свободные объемы шкафа подавляют: сюда кринолины вешать, соболиные манто и обезьяньи жакеты, громоздить шляпные коробки и ботики на высоких каблуках.

Я пощелкала кнопкой лампы на письменном столе, с опаской заглянула в санузел: яркая лампочка сияла высоко-высоко, ванна выглядела не сидячей, а стоячей, но крыс и прочих сюрпризов в ней не таилось. Кухонька походила на вагонную, как у проводников, вода имелась и теплая, и холодная. Но мой любимый электрочайник подключить не удалось. Розетка не той системы, ничего, не принцесса, переходник куплю.

Ужас потихоньку отступал. Оставалась тоскливая безнадежность. Жить здесь можно, но какой смысл?

Впрочем, организм не позволил сосредоточиться на философских вопросах. Наскоро вооружившись бесполезным смартфоном — индикатор сети грустно мигал, но фонарик-то работал — я выступила на разведку.

В коридоре было не очень темно, просто жутко далеко идти. Сам коммунальный сортир производил странное впечатление. Похоже на огромную лифтовую шахту, не иначе как идущую сквозь все три этажа. Плафон покачивался где-то на чердаке, торчали два старинных высоких унитаза, но было сухо, тепло, а рулон туалетной бумаги благоухал паприкой.

От паприки, и вообще, мне стало чуть легче, я рискнула исследовать центральную кухню. Чугунная плита с шестью конфоркам и духовкой, размерами подходящей для кремации диких кабанов, столы… один с мягко горящей полоской современной диодной подсветки. На плите стоял ведерный медный чайник… Я чуть не обожглась, но обнадеженная, живо сбегала за кружкой и кофе. На чайнике обнаружился краник, наливать оказалось чудо как удобно. Удивляясь антикварной, но вполне рабочей вещи, мы с кружкой бодро прокрались назад. Из-за двери квартиры Веры Павловны доносились едва слышные звуки — музыка, похоже на джаз, наверное, сериал какой-то хозяйка смотрит. Ну и хорошо, нам общения не нужно.

У меня в запасе имелась половинка шоколадки, чудесно скрасившая вкус паршивого распродажного кофе. Несомненно, ужин не самый полезный для здоровья, но на сегодня сойдет. Склонности к полноте я пока не проявляю, но следить за собой нужно. Хотя и незачем.

Ничто так не угнетает настроение, как отсутствие соцсетей и присутствие незнакомой обстановки. Шкаф, погашенные лампы и сундук-телевизор смотрели на меня с закономерным подозрением. Я была чужой. Объяснять, что я не нарочно, это объявление о сдаче квартиры само случайно подвернулось и я скоро отбуду, было бесполезно. Собственно, я вряд ли могла и слово вслух вымолвить — так давила тишина. Даже застилая бельем диван, я старалась не шуршать. Впрочем, на родных простынях сразу стало поспокойнее. Я достала домашнюю футболку, подумала, что пора бы купить новую, все-таки и при кочевой жизни девушка обязана выглядеть дома прилично. В принципе, я очень экономная девушка, лелею мечту купить студию в новостройке, откладываю потихоньку. Очень-очень потихоньку, черт бы ее взял, эту кочевую экономную жизнь. Я слишком хорошо учила математику и слишком разумна. Единственное, что я себе позволяю сумасшедшего — это дорогие стринги. Их редко кто видит, но на те десять квадратных сантиметров я — безупречно стильная, современная, и, не побоимся этого слова — сексуальная особа.

В смартфоне болталась подборка свежих хитов, я надела наушники и выключила свет. Пришлось срочно зажмуриться — в темноте чужие стены мгновенно надвинулись вплотную, шкаф так вообще навис над диваном. Наушники в буйном ритме вещали об уносящих вдаль автобанах и бурной любви на автозаправках, а комната норовила задавить за столь неуместную ересь. Мысленно заверив агрессивные стены, что к автобанам и реву моторов я не имею никакого отношения, и вообще мне нужно выспаться, я включила следующий трек. Теперь запели о яхте в лагуне, и песчаном дне, на который так хорошо лечь вдвоем.

Стоило выключить плеер, как комната смилостивилась. Я лежала, стены стояли, и мы вместе размышляли о напрасно пустующем песчаном дне лагун и величии одиночества Застоньевских переулков. Я не всхлипывала, но угол пододеяльника потихоньку промокал. А тишина давила и давила. Нет, нужно пойти проверенным путем Веры Павловны — включить телевизор. Он сон быстренько нагонит, я «ящик» уже лет десять как вообще не смотрю.

Вообще-то, такой телевизор я никогда не смотрела. Вблизи он казался еще огромнее, совершенно квадратный, внутрь двух не очень хрупких «меня» легко можно затолкать. Зато управление интуитивно понятно: две кнопки «вкл.» и «выкл.», переключатель каналов размером с ладонь и регулятор звука. Предусмотрительно выкрутив звук на минимум, я нажала кнопку. Громко щелкнуло, булькнуло, задник телевизора подсветили начавшие нагреваться лампы, потом и экран неуверенно озарился. Обалдеть, он еще и черно-белый!