Константин Образцов - Красные цепи
Гронский махнул рукой, разгоняя дым, и пожал плечами.
— Нет, что ты? Какие догадки? Я просто задумался.
Алина вздохнула и отвернулась в сторону. Свет дня за окном тускнел, и солнце повисло над краем земли, готовясь нырнуть вниз, за грань, отделяющую мир живых и обитель теней и чудовищ. Так представляли это в Древнем Египте, подумала Алина. Каждый вечер бог солнца уходит из этого мира, чтобы совершить полный опасностей путь среди подземных глубин, в лабиринтах, кишащих порождениями вечного мрака, и если когда-нибудь ему не удастся пробиться сквозь темные катакомбы, то утро больше никогда не настанет. Нелегкая доля для бога: раз за разом спускаться в подвалы, полные нежити, чтобы выйти оттуда под утро, неся с собой яркий свет солнца, испепеляющий нечисть и зло. Бесконечный круг смертей и рождений, сна и бодрствования, света и тьмы, одно из гигантских незримых колес, вращающихся в механизме Вселенной.
— Знаешь, мне будет этого не хватать, — сказала она.
— О чем ты? — спросил Гронский.
— Обо всем этом. Очень странно, но за те несколько недель, которые прошли с момента нашей встречи, я успела привыкнуть к таким вещам, о которых раньше даже не думала, и вообще не могла представить, чтобы нечто подобное могло случиться со мной и стать частью жизни. Я проникла в заброшенный дом, нашла тайную лабораторию и следы кровавых экспериментов в подвале; мой бывший начальник продавал эликсир, созданный средневековым некромантом; меня чуть не убили в собственном доме; я выдерживала разговоры с умнейшим и опаснейшим человеком, возглавляющим могущественную тайную организацию, видела настоящий бой, смерть сотен людей, труп волка-оборотня без головы и держала в руках нож, оборвавший сотни, а то и тысячи жизней, включая жизнь моей мамы. Я уходила от погони, я перепрыгнула на машине разводящийся мост, я стреляла в ламию, которая была любовницей моего отца, пробилась через подвалы, полные живых мертвецов, и чуть не погибла, отстреливаясь от них из дробовика; я висела на крыше и едва не сорвалась в пламя взрыва, в котором сгорел древний вампир. Теперь я тоже не верю, а знаю, потому что это знание было дано мне через опыт, и я сама видела тела жертв кровавых мистерий и то, какой силой обладает мистический эликсир, дарующий одновременно и жизнь, и смерть. Я привыкла к опасности, к тяжести пистолета в сумке или в кармане одежды, как-то даже успела привыкнуть помнить о том, что нужно считать патроны, привыкла, что в любой момент может раздаться звонок, и мне нужно будет мчаться куда-то среди ночи. После того как ко мне в дом ворвались бандиты Абдуллы, я думала, что никогда уже не смогу спокойно уснуть, не смогу вернуться в свою квартиру и буду мучиться страшными снами всю оставшуюся жизнь. Странно, но теперь я вообще ничего не боюсь. Я не думаю и не вспоминаю о том, что на полу, по которому я ежедневно ступаю, лежали мертвые тела, меня не пугают кошмары, они мне просто не снятся, зная, что бесполезно. Я как Алиса в стране чудес: надкусила все пирожки и грибы, прошла через тайные двери, а теперь нужно вернуться назад, а я не могу это сделать. Впервые за всю свою жизнь я вдруг почувствовала, что занимаюсь настоящим делом. Вообще почувствовала, что живу.
Алина сделала паузу и посмотрела на Гронского.
— А еще я привыкла к тебе. Напрасно, наверное, но это так. Привыкла ждать, что ты позвонишь и назначишь встречу в неудобное время, что попросишь о чем-нибудь без объяснений, что категорическим тоном заявишь такое, против чего мгновенно восстанет весь мой здравый смысл и жизненный опыт. Привыкла даже вот к такому выражению лица, как будто никого нет дома, к твоей манере молчать и ничего не рассказывать до последнего момента. А теперь этого нет. Я даже твой пистолет потеряла. А нож Вервольфа забрали, как вещественное доказательство. У меня остались только воспоминания, за которые я цепляюсь, как за обрывки сна, постоянно повторяя их про себя, проживая снова и снова, чтобы не дать им потускнеть и исчезнуть.
Гронский хотел было что-то сказать, но осекся и промолчал. Алина взглянула ему в глаза и спросила:
— Ты догадываешься, кто убил Марину? Есть предположения?
Гронский поколебался и кивнул.
— И ты уже знаешь, что будешь делать дальше?
Он снова кивнул.
— И ты не скажешь мне об этом?
Гронский отрицательно покачал головой. Алина вздохнула.
— Я так и думала.
Некоторое время они сидели молча. В прощальном сиянии розового солнце уходило за край горизонта. Удачи, подумала Алина. И не забудь прихватить дробовик у входа в подземное царство. Гронский тоже смотрел на далекий закат, как будто готов был последовать вслед за уходящим светилом.
— Ладно, — устало сказала Алина. — Мне пора.
Она встала, одернула юбку и пошла к двери в коридор, но остановилась и повернулась на пороге.
— Я все равно буду ждать. В любое время. Не могу сказать, что хочу, чтобы дела у тебя пошли плохо, но надеюсь, тебе понадобится моя помощь. Ты знаешь, я могу быть полезной. Должен же кто-то подавать тебе огнеметы, отвязывать от кроватей и помогать в отношениях с женщинами.
Гронский улыбнулся, и они вместе вышли в коридор. Алина молча продела руки в рукава поданного Гронским пальто, взяла сумочку и подождала, пока он откроет дверь. Несколько раз отрывисто лязгнул замок. Алина обернулась и посмотрела Гронскому в глаза, снизу вверх. Они стояли совсем рядом, и она почувствовала, что словно касается его всем своим телом. Алина подняла руку, легко провела пальцами по его лицу, там, где еще не до конца зажили старые ссадины, коснулась длинной повязки на груди и чуть сжала руку.
— Всего доброго, Аля. Береги себя.
— Ага. Ты тоже. Пока.
Она быстро повернулась и вышла. Теперь уже навсегда.
Я закрываю за ней дверь и слышу, как стучат каблуки по ступеням лестницы. Гулко хлопает дверь подъезда. Тишина. Через минуту доносится еле слышный звук двигателя. Вот и все.
Я иду в кабинет и включаю компьютер. Нужно послать сообщение. Настало время познакомиться поближе с тем, кто пока оставался в тени.
Смерть Марины не была случайной. До сегодняшнего дня я считал ее гибель какой-то нелепой ошибкой, странной прихотью хищного оборотня, а может быть, причиной трагедии стали какие-то неизвестные личные обстоятельства сродни тем, которые привели к убийству матери Алины тринадцать лет назад. Как бы то ни было, никого из тех, кто мог бы ответить на этот вопрос, уже не осталось в живых, и мне приходилось смириться с тем, что эта загадка останется неразрешенной, и успокаивать себя, что справедливое возмездие настигло всех, кто мог быть виновен в смерти несчастной девушки.
