Эрве Жюбер - Танго дьявола
— Простите, простите, простите…
Эльзеар Штруддль, удививший Роберту своим приходом, прижал старую приятельницу к груди. Они покинули крематорий и догнали Роземонда. На ступеньках почетным салютом грохнули раскрывающиеся зонтики.
— Ой… чуть не забыла! — воскликнула Роберта, хлопнув себя по лбу.
Она вернулась и почти тут же столкнулась со служителем, который нес медную. урну. Она взяла ее и присоединилась к трем мужчинам, окаменевшим, словно часовые преторианской гвардии. Мартино подозрительно глянул на урну.
— Можно идти, — воскликнула она, не замечая собственного волнения. — Не знаю, как вы. А у меня зверский голод!
— Обед в «Двух саламандрах», хозяин угощает, — объявил Штруддль, беря колдунью под левую руку.
Роземонд завладел ее правой рукой. Мартино шел в арьергарде. Все военной поступью, к которой присоединился бы Кристоф Рильке, дотопали до причала.
Дождь стекал по островерхой крыше «Двух саламандр» подобно потоку слез. На тротуарах скопились кучи мусора. Забастовка мусоросжигателей длилась уже неделю, несмотря на неоднократные призывы муниципа возобновить работу. Штруддль заворчал, заметив, что мусор еще не убран. Повернул ручку в виде козлиной головы и пропустил всех в таверну.
Мартино надеялся увидеть здесь Сюзи. Но среди завсегдатаев ее не было. Штруддль проскользнул за стойку и дал указания Фриде, своей помощнице, племяннице-цыганке. Потом пригласил друзей в заднюю комнату, в свой личный пантеон, посвященный магии и жрецам-магам.
На стенах, словно приношения по обету, висели застывшие в фотоэмульсии души многих иллюзионистов от Роберта Гудини до Никола Теслы, среди которых были Мандрейк и невероятный Мельес. В рамках хранились входные билеты в Магический театр, во Дворец Чудес и в Электрический цирк. Тут же висела последняя программка Мондорамы Уоллеса. Но вот уже десять лет, как ярмарочный корабль великого фокусника лагуны не бросал якорь в Базеле.
Штруддль собрал мокрые зонтики и плащи. Клеман, Грегуар и Роберта расселись за небольшим столиком. Роберта поставила урну Грубера на столик для раздачи блюд. Эльзеар принял заказы, отправился на кухню и вернулся со стаканом можжевелового вина для Роберты, железистой водой для Мартино, сосновой водкой для себя. Роземон ду он не принес ничего — тот не испытывал жажды. Звякнули стаканы.
— Хочу задать идиотский вопрос, — проронил молодой человек.
— Без церемоний, — подбодрила его Роберта.
— У майора не было семьи?
Ему было непривычно говорить о покойнике, глядя на урну с его прахом.
— Похоже, нет, — ответила колдунья. — Его завещание лежит в министерстве. Он назначил меня единственной наследницей. Я была поражена.
— У меня еще один идиотский вопрос.
— Мы обратились в слух.
— Из чего состоит его наследство? Быть может, это нескромно…
— Нет, нет. У майора был небольшой домик вблизи Дворца правосудия. Прекрасная библиотека. И некоторые сбережения, которые я намереваюсь пожертвовать на благотворительные дела Безопасности.
— Домик? — воскликнул молодой человек. — С садом?
— С садом.
Хотя его родители принадлежали к Клубу Состоятельных, Мартино жил в мансардной комнатушке, до смешного крохотной. Он из гордости или глупости считал честью не зависеть от них в финансовом плане. Домик с садом в Базеле был для многих кусочком Эдема.
— Как дела с расследованием? — спросил охочий до сплетен хозяин таверны.
— Как дела с брошюрой? — подхватила Роберта, обратившись к Мартино. — Что нового под солнцем?
Молодой человек объяснил Штруддлю, как обстояли дела с поверхностными ветрами, как он составил график их появления на все дни вплоть до смерти майора. На следующий день после трагедии всех вызвали к Фулду, и каждый отчитывался отдельно. Мартино сообщил министру о брошюре. Фулд отдал приказ немедленно отправиться в Архивы и забрать ценный документ. Увы, судьба ополчилась против следователя.
Прежде всего его автомобиль отказался заводиться. Трамваи застряли из-за того, что один из них сошел с рельсов. А когда он добрался до Дворца правосудия, здание было окружено пожарными. В Архивах Безопасности бушевал пожар.
— Вы так ее и не нашли? — переспросил Штруддль. Молодой человек обреченно пожал плечами.
— Я видел Марселена. Архивы в момент начала пожара были закрыты.
— Зная о часах его работы, удивляться нечему, — саркастически заметила Роберта.
— Он помнил о ней. Но успел только оприходовать ее, занести в картотеку и поставить на место.
— Вот невезуха! — воскликнул Штруддль.
— Упущенный шанс, — философски заметила Роберта. — Вы возвращались в лабораторию?
— Конечно. Но наверху никого не было. Ее закрыли официально. Из-за дождя.
— К счастью, со смертью майора убийства прекратились, — подвел итог Штруддль.
— Вы правы, вот уже неделю никаких новых трупов, — добавил Мартино. — Никаких таинственных несчастных случаев.
— Фулд в частной беседе заявил, что Грубер смертельно ранил существо, и оно прервало свои деяния, — подхватила Моргенстерн. — Я уверена, что Барон продолжает убивать, но мы пока не обнаружили трупы. — Она повернулась к Роземонду, который не проронил ни слова после окончания церемонии. — Что вы об этом думаете?
— Полагаю, вы, моя милая, настроены не очень оптимистично, — нехотя ответил он.
— Наверное, из-за отвратительной погоды.
— Его бездействие не означает, что чудовище умерло, — согласился Штруддль.
— Меня больше волнует бездействие метчиков, — подхватил Мартино. — А говорили, что они никогда не ошибаются…
Фрида прервала их беседу, принеся два блюда — жаренные на сливочном масле шкварки и бульон, издававший аромат мадеры. Она поставила кастрюльки рядом с урной.
— Ах! Эстрамадурский суп! Чудо из чудес.
Их щеки раскраснелись только от запаха бульона. Мартино сиял ярче маяка Южной Точки. Нос Роберты можно было бы разглядеть и в кромешной тьме. Суп был съеден в религиозном молчании. Тем более что в центре стола высилась погребальная урна.
— Хорошо, — промычал молодой человек, вытирая тарелку куском деревенского хлеба.
Штруддль встал и принес бутылку вина без этикетки.
— Последний урожай Фламеля, — сообщил он, наполняя бокалы.
Роберта нашла, что вино лучше, чем предыдущее, но слишком молодое, на ее взгляд. В нем не хватало чуть-чуть вкуса клюквы.
— Крепкое вино. Может, слишком отдает XVI веком, — сообщил Роземонд, чье мнение историка было дорого владельцу таверны. — Но вы близки к цели. Сделайте букет его тоньше, и ваши гости окажутся в Средневековье.
