Венедикт Ли - Гроза над Миром
Когда Наоми помогала ей одеться, Тонка казалась обескураженной и растерянной. Уселась в кресло, подняла взгляд на безмолвно стоящую рядом Наоми и неожиданно расплакалась. Выдавила:
– Госпожа! Вы не сердитесь на меня?
Наоми мягко поправила:
– Госпожа теперь – ты…
Тонка соскользнула с кресла, уткнувшись лицом в колени Наоми и заревела еще безутешнее. Кончилось тем, что обе сидели, обнявшись, на полу и поливали друг друга слезами. Так и застала их Пини.
– Бога ради, что случилось?
– Мы… – Наоми пыталась утереть лицо тыльной стороной ладони. – Мы празднуем наши новые назначения…
– Тогда почему, – философски заметила Пини, – нам не выпить по случаю?
…Наоми тряхнула головой, отгоняя нахлынувшие воспоминания. Пини… Ей придется подождать. Коснулась легко головы Баюна.
– Сама я – ничего не слышу. Но, давай-ка, узнаем. Я тоже любопытная.
И они двинулись в чащу, все больше отдаляясь от назначенного места встречи с Пини.
Часа два спустя Наоми начала раскаиваться в своем импульсивном решении. Путь был не слишком трудным. Высокие гории вздымались колоннами, поддерживая зеленый потолок листвы, воздух внизу был пряно тепел и сух. Баюн больше не проявлял беспокойства. За каким чертом она сюда забралась? Пини наверняка с ума сходит. Наоми постаралась загнать эти мысли поглубже. Привыкшая доверять больше чувствам, тому, что зовут внутренним голосом, она не хотела признать, что в этот раз ошиблась.
Деревья стали редеть, местность пошла под уклон. И возникло, легкой тенью в сознании, ощущение, что впереди затаилась нечто. На открывшейся перед ними прогалине, Наоми остановила Баюна. Спешилась, набросила повод на торчащий низко сук. Обернулась напоследок к Баюну, приложив палец к губам. «Вперед, Наоми!»
Она кралась неслышно, пока совсем поредевшие и ставшие низкорослыми и кривыми деревья не расступились, открывая безбрежный простор. Великий океан. Насколько хватает взгляда – голубая полоса перечеркивает небо. Ничто не омрачает ее спокойствия, не нарушает грозного безмолвия. Шум прибоя не долетал сюда. Наоми знала, что ста шагами впереди берег кончается такой же высоты обрывом. Из-за него она не могла видеть на воде ничего ближе километра. Надо подойти к краю.
Почти физически ощутила она угрозу, когда двинулась, пригибаясь, вперед. Сухая почва под ногами крошилась, приходилось осторожничать, чтобы не попасть ступней в одну из широких, длинных трещин, тянувшихся параллельно берегу. «Без малого готовый оползень. Немного дождя и поплывет…» Неприятное место, Наоми не хотелось быть здесь.
Остановилась, выпростала из кармана куртки моток тонкой, очень крепкой веревки. Криво усмехнулась. «У меня заскок. Вывих в мозгах. Хочу быть готовой к новому бегству, хотя это уже ни к чему. Но сейчас очень кстати…» Привязала конец к выступающей коряге, другой к своему поясу. Опустилась на четвереньки и поползла, медленно разматывая веревку, пропуская между плотно сжатыми пальцами. Свалиться ни в коем случае нельзя. Подтянуться обратно – на этом шнурке – никак не получится.
Увидев над кромкой берега два вертикальных черных цилиндра, она сразу поняла все. Не задумываясь ни секунды, не теряясь в догадках. Теперь следовало немедля убираться так же тихо и тем же путем, каким пришла. Но, желая ухватить всю картину в целом, она привстала и увидела «Громовержец» буквально в ста метрах от берега.
Низко сидящий в воде длинный корпус, орудийная башня, две высоких черных трубы. Несколько человек на палубе, огражденной металлическими перилами. На флагштоке алая полоса материи – вымпел мятежного второго адмирала. Наоми разом присела, сообразив, что ее голова на фоне светлого неба над обрывом представляет собой совершенно неуместное зрелище, а так же – прекрасную мишень.
Сердце тяжко билось. На короткое время силы оставили Наоми. Ее больше напугало не опасение оказаться замеченной с борта «Громовержца», а то, что таинственный корабль выглядел до мельчайших подробностей таким, каким увиделся ей во сне. Вон башня щерится двумя длинными стволами, под ними стояла она в своих ночных грезах, которые с пугающей быстротой становились теперь явью. Скорей отсюда… Она повернулась, подобрав под себя ноги. Некрутой склон не помешает ей вернуться. Выбрала слабину троса и приготовилась сматывать его, как вдруг ощутила легкую дрожь…
Вскочила, как подброшенная пружиной и, не помня себя, кинулась вверх по склону, по шевелящейся под ногами земле. Вздыбившийся перед нею пласт почвы сбил ее с ног, левое колено пронзила острая боль. Наоми никак не могла поймать руками страховку, боролась отчаянно, с животным упорством. Ее тащило вниз, и она знала, что край пропасти уже близок. Слышала только зловещий треск осыпающейся земли. «Страховки нет!» – мысль пронзила ознобом тело, погасила волю. Наоми приготовилась соскользнуть в пустоту, услышать свист воздуха в ушах, увидеть солнце, описывающее в небе огненную дугу и ощутить мгновенный страшный удар. Матросы с «Громовержца» найдут ее размозженное о прибрежные камни, изуродованное тело. «Мамочка»… – твердила она себе. – «Мамочка, мамочка!» В последнюю, поняла это, секунду мелькнула в голове нелепая мысль: «Так и не получится увидеть Пини сегодня…»
Тонкий трос натянулся, крепко привязывая ее к жизни. Вместе с тем прекратилось и движение оползня. Наоми осторожно выбросила вперед левую руку, уперлась здоровым коленом, обретая опору. Наверх ползла, забыв о времени. И путь ее был бесконечным…
Ее больно схватили за волосы, рывком поставили на колени, чья-то грубая ладонь зажала рот, подавив зародившийся было крик. Двое. Того, кто держал ее, перегнув через колено, она не видела. Второй, совсем молодой, кровь с молоком, быстро спеленал ее сетью-липучкой. Впившись в одежду своими мельчайшими колючками, сетка надежнее любых пут лишила Наоми возможности сопротивляться.
Повалили на спину. Костлявый, худой, чью крепкую хватку она уже испытала на себе, заталкивал кляп ей в рот. Наоми понимала всю бессмысленность борьбы, но извивалась, мычала, мотала головой; один раз извернулась укусить худого за палец. Тот даже не вскрикнул, но закатил ей такую оплеуху, что потемнело в глазах.
Сразу убивать ее не станут, иначе не возились бы столько. Сперва Наоми решила, что будут насиловать, но и это не входило в планы напавших. До сих пор они не произнесли ни слова, объясняясь жестами. «Джойлик». Язык моряков, воров и немых был ей хорошо известен. Два года назад, заброшенная в этот невероятный для нее мир, она научилась ему раньше, чем смогла объясняться вербально.
