Юрий Леж - Богиня ex machina
— И чтобы ты хотел узнать такого, о чем не знаешь? — поинтересовалась племянница, подперев подбородок кулачком и пристально вглядываясь в комиссара. — У меня до сих пор не было от тебя тайн…
— Вот и хорошо, — не стал возражать полицейский. — Но теперь, я надеюсь, ты поделишься со мной даже не тайнами, а так — маленькими дамскими секретиками, о которых не принято говорить вслух?
— Дядя, тебя интересует мой цикл или что-то подобное у моих подруг? — нарочито закатила глазки Эмилия. — Фу, какие же все-таки эти мужчины не тактичные…
— Не тактичностью ты не отделаешься, — ласково пообещал Феликс. — Да и твои месячные меня не интересуют, я про них отлично догадываюсь лет этак с одиннадцати — твоих разумеется… А сейчас ты мне подробно, в деталях, расскажешь, что было, кто чем занимался во время ваших с Милкой Макоевой встреч со студентами…
— Про позы — тоже подробно? — состроив невинную гримаску на лице, поинтересовалась рыжая домашняя бестия. — Только про мои или ты послушаешь и про других с таким же удовольствием?..
— К черту позы! — вдруг вспылил комиссар. — Свои интимные воспоминания и достижения в технике секса оставь для порнографических мемуаров, как мадемуазель Арсан! И не вздумай сказать сейчас, что я тебя ревную… хотя и ревную, конечно, тоже. Просто слегка напряги девичью память и вспомни — кто с кем и чем занимался? О чем говорили? Что было странного, не совсем обычного, не интимного, но близкого к этому…
Неожиданный окрик всегда спокойного, ласкового и доброжелательного дяди сработал, как некий включатель памяти… Видимо, перед мысленным взором напрягшейся девчушки прошло многое из того, о чем она не хотела бы делиться даже с близким родственником, а среди этого «многого» вдруг высветилось…
— Ой, — сказала Эмилия, совсем по-детски зажимая ладошкой рот. — Ой… но я об этом совсем забыла… и даже не думала… ой… вот дела-то…
…пьяненькая, хорошо удовлетворенная сперва совсем молоденьким своим партнером Валькой, а следом — по взаимному, конечно, согласию — и его более опытным дружком Саней, накинув вместо одежды на плечи чью-то мужскую, сильно пропахшую потом рубашку, Эмка заглянула сначала на малюсенькую — одной-то едва развернуться — кухоньку, обрадовалась обнаруженной там бутылке темно-красного ликера, а может, брусничной настойки, ей сейчас было все равно, и с удовольствием сделала из горлышка два больших глотка, ощущая, как падает в пустой желудок сладкая, липковатая масса… и закружившаяся следом голова потребовала немедленно покурить, что же это за пьянка без папирос?
В поисках желаемого девчушка немедленно вернулась в ту же комнату, откуда вышла пару минут назад, но Сани здесь уже не было, а перестаравшийся со спиртным Валек лежал на соседней кровати ничком, отвернувшись к стене и тихонько посапывая, кажется, требовать что-то от него было совершенно бессмысленно… сквозь томную и ленивую волну эйфории, усиленную выпитым, с трудом, но пробилась здравая мысль — где-то здесь, в трехкомнатной квартире, снимаемой семерыми студентами на паях, должна находится и Милка, а у той в сумочке, как ни спроси, всегда найдется пачка легких дамских папирос с длинным мундштуком и причудливой, затейливой надписью поверх темно-синей крышки.
И пропавшая с глаз еще в самом начале вечера, после второго или третьего стакана вина, Макоева легко нашлась в соседней комнате… лежащей на застеленной стареньким покрывалом постели, совершенно голенькая, не очень трезвая, но, кажется, живая и здоровая… а на ней… странным чем-то они занимаются вместо перепихнина… верхом на животе Милки, лицом к ее ногам, сидел очкарик Геша, любящий, чтоб его называли Гейнцем, и зачем-то запихивал между ног девчонке поблескивающей в свете ночника маленький медицинский шприц…
— Эй, вы, извращенцы, — окликнула парочку Эмка, прислоняясь к дверной притолоке — так было надежнее. — Хватит тут изощряться со стальными предметами, развели какое-то домашнее садо-мазо… лучше дайте папироску, если не жалко…
Колдующий над лобком подруги Геша даже не вздрогнул от неожиданности, а спокойно лежащая под ним Милка откликнулась:
— Дверь-то закрывай, что тут — цирк или кино?
Пару раз сморгнув, что бы взгляд поймал фокус, Эмка прикрыла на ощупь за собой дверь и только тут сообразила, что студент не извращается, а элементарно ставит подружке укол, закачивая под кожу лобка чуть зеленоватую и, кажется, даже флюоресцирующую жидкость.
«Ты сдурела, Милка! — хотела, было, отругать Макоеву рыжая. — Дошла до наркоты по вене…» Но не успела. Скосив на Эмку выразительный взгляд, будущая барменша удивительно трезво пояснила:
— Меня Геша красоткой делает… представляешь — нос, уши, подбородок — всё в идеальных пропорциях, говорит, еще волос порыжеет, как у тебя, и отрастут вот такие буфера…
Милка руками показала над своими аккуратными грудками нечто вовсе невообразимое и хрипловато засмеялась, а Геша, закончив выдавливать жидкость из шприца, ловко перехватил его, профессионально подняв иглу вверх, а другой рукой прижал к месту укола маленькую ватку, смоченную чем-то спиртным с резким противным запахом. Только тут почему-то затаившая дыхание от увиденного, Эмка вернулась в себя и приметила мирно сидящего в углу, прямо на полу, лохматого худощавого парня. «Это же Вилля, дружок Геши, — вспомнила рыжая, мгновенно отводя взгляд от него. — Ух, ты, Милка и тут не хуже меня оказалась, небось, сразу с обоими попробовала…»
— Хочешь, уговорю, он и тебе укольчик сделает? — предложила подруга, спихивая с себя студента и легко переворачиваясь на живот. — Будем, как две кинозвезды рассекать по городу…
— Да ну, выдумала тоже… — презрительно поморщилась Эмка. — С детства уколы не переношу, давайте лучше покурим, а то я на кухне выпить нашла, а папирос нигде нету…
…замолчавшая Эмилия пристально вглядывалась в успокоенное, внезапно будто разгладившееся лицо комиссара.
— А что это было? там, в шприце? ну, скажи, дядя Феликс, что тебе — жалко, — совсем по-детски попросила племянница.
— Пойдем-ка мы сейчас спать, — спокойно и ласково предложил полицейский. — Я обещаю, что завтра все-все тебе расскажу…
6
Конечно же, комиссар искренне обещал племяннице поделиться с ней своими мыслями и догадками, странным образом связывающими школьную подругу Эмилии с академиком Пильманом и загадочным препаратом, изменяющим внешность людей. Но иногда внешние обстоятельства бывают сильнее любых обещаний.
