Евгений Дембский - Та сторона мира
— Ключ! Поедем на этом, мою машину они уже знают. Она подала мне ключ, стоивший мне немалых денег, но крайне необходимый как раз в подобных случаях. Замок «коммодора» поддался без малейшего сопротивления; я втолкнул внутрь Пиму и бросил на широкое заднее сиденье чемодан. Тихо закрыв дверь, я слегка опустил окно. Вокруг все еще царила тишина; я вставил ключ в замок зажигания и, когда вспыхнули огоньки на приборной доске, увидел в их свете маленькую серебристую буковку «ф».
— Нам повезло, — прошептал я Пиме. — Мы сидим в «коммодоре-форте». Теперь они могут нас преследовать хоть до самой смерти.
Двигателя мы не слышали, нас мог выдать лишь тихий шелест гравия под колесами. Проезжая мимо мусорных баков, я заметил просвет между деревьями — там была дорога. Я медленно поехал в ту сторону. Проехав несколько десятков метров, я свернул налево, а затем, выехав на дорогу уже за моим «бастаадом», вдавил газ до упора. Я включил фары, и мы помчались вперед, пока без каких-либо планов и цели. Свернув на второй съезд, ведущий на юг, я после получаса езды остановился и, включив свет, сказал Пиме:
— Если у вас ко мне какие-то вопросы, то у нас есть время поговорить. Мне нужно сориентироваться на местности.
— Не знаю, о чем вначале спрашивать. Это один сплошной кошмар… — Она покачала головой.
— Ага. Ладно. Сейчас поедем, и я все вам расскажу. — Я улыбнулся и включил навигатор.
Сориентировавшись в окружающей обстановке, я тронулся с места. Темнота начала рассеиваться; мы мчались, время от времени сворачивая в объезды и боковые дороги. И все это время я говорил. Я начал с фальшивой Пимы и на ней же хотел завершить, но, сам не зная почему, рассказал о разговоре с Вуди, о моих подозрениях в отношении той шестерки «подмененных» и выговорился, наверное, как никогда. Прошло часа два, прежде чем я закончил. Мы ехали еще часа два, после чего я свернул на дорогу к лесу, и еще через десять минут мы добрались до большой деревянной хижины. Я купил ее полтора года назад в одном агентстве, потребовав сохранить имя владельца в тайне и велев обставить как обычный дом. У меня там были комп, телефон, огромный погреб и сауна. Денег мне на нее не хватало, но я все же ее купил и теперь радовался этому глупому поступку. Я завел машину в гараж, и мы прошли через внутреннюю дверь в дом. Я попросил Пиму сыграть роль хозяйки, а сам вышел через дверь гаража наружу и вернулся пешком до главной дороги. Срезав с сосны две большие ветки и таща их за собой по следам колес, я причесал траву так, что только собака или анализатор могли бы обнаружить наш след. Заняло это у меня часа два. Когда я вернулся, Пима в светлых брюках суетилась на кухне, опустив шторы на окнах, прежде чем включить свет. Что-то одобрительно буркнув, я направился в ванную и рухнул в почти кипящую воду. Час спустя, красный как рак, я вышел в столовую и застал там пиршество, о каком мечтал все свои холостяцкие годы. Я набил брюхо картошкой, фаршированной грибами, рыбным салатом, половинкой цыпленка и закончил огурцами с ананасом в желе. Кофе был именно таким, каким и должен быть — тяжелым, словно паром на Потомаке, и черным, как Груки. Мы пили молча, добавляя себе приятные ощущения сигаретным дымом.
— Этот твой Вуди неправ, — неожиданно сказала Пима. Я с удовольствием воспринял переход на «ты».
— Почему ты так считаешь? — спросил я лишь оттого, что мне приятно было с ней говорить.
— Питер сразу же после тех прививок страшно изменился. Стал подозрительным, все время кричал, что я за ним шпионю, хотя у меня такого и в мыслях не было. Он все время наталкивался на разные проблемы, с которыми не мог справиться, и злился, когда я хотела ему помочь. Пытался меня изнасиловать, хотя пару месяцев назад сам предложил спокойно разойтись до начала официального дела о разводе. И если бы это действительно был не Питер, а его двойник — хотя это невозможно — то такая подмена все бы объясняла. Но это не был двойник, это был Питер, лишь страшно переменившийся.
Она держала чашку в ладонях, грея их о ее стенки, хотя температура в помещении уже пришла в норму. Я набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул.
— Это весьма странное дело. — Я сам удивился тому, насколько оригинально прозвучало мое утверждение. — А Дональд Инглхардт?
Она скривилась, опустив уголки губ, и тряхнула головой. Волосы выскользнули из-под тонкой повязки.
— Эта фамилия говорит мне не больше, чем рядовому жителю нашего штата. Богач. Ничего больше не знаю.
— Но Питер с ним разговаривал. Инглхардт это подтвердил.
— Ничего не знаю. Может быть. Но мне он ничего не говорил о скандале, связанном с Инглхардтом. Ничего, — повторила она и посмотрела на меня.
— Все ясно, то есть ничего не ясно. Кто-то хочет направить меня к Дональду Инглхардту, и ему это удается. Сразу же после этого кто-то, может быть тот же самый, убивает нанятого специально для того, чтобы сыграть передо мной твою роль, двойника. Или кто-то совсем другой. Честно говоря, не вижу в этом особого смысла. В одном только я уверен — что та Пима не покончила с собой. Тебя тоже искали… А! Кстати! Где ты была?
— Я взяла отпуск и поехала к подруге на озеро Эри, но по дороге передумала и просидела в каком-то отеле у Северной автострады. Потом вернулась домой… и нашла ее…
— Вот почему тебя не могли найти. Подставили ту, другую, и одновременно искали. Если бы ты оставалась в отеле… — Я замолчал, но, видимо, слишком поздно. — Идем спать? — быстро спросил я.
Она кивнула, уставившись в чашку. Я пошел наверх и приготовил постель, а потом из шкафа внизу достал мягкий спальный мешок и подушку. Принеся из холла куртку, я положил ее на кресло, не желая при Пиме вынимать из нее оружие и по-киношному прятать под подушку. Пима отнесла посуду в кухню. На лестнице она обернулась и сказала:
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — ответил я и проводил ее взглядом до самого верха, пока она, не оборачиваясь, не исчезла за углом.
Я разделся и влез в спальник. Лежа в темноте, я курил и размышлял. Я выкурил четыре или пять сигарет, ничего особо интересного так и не придумал и в конце концов пошел наверх. Мы встретились на лестничной площадке, а когда я взял ее на руки и понес в комнату, она прошептала мне на ухо:
— Если бы я не видела тебя сегодня в деле, подумала бы, что у тебя нет никаких шансов распутать это дело — слишком уж медленно ты соображаешь…
Я проснулся, как только Пима выскочила из постели и начала одеваться. Не открывая глаз, я пытался догадаться по шороху отдельных предметов гардероба, что именно она сейчас надевает. Встал я, лишь услышав из кухни звон посуды и шипение кофеварки. Побрившись и приняв душ, я вошел в кухню, чувствуя, что уверенности в себе мне явно не хватает. Пима стояла ко мне спиной, расставляя на столе чашки, и чувствовала себя, похоже, точно так же. Я мягко поцеловал ее в шею и сел за стол. Она села напротив, но не произнесла ни слова. Все так же молча мы позавтракали.
