Анна Орлова - Любовь до гроба
До такого бесстыдства она никогда не опустится!
Хотя такой шаг мог бы разом решить ее проблемы. Так соблазнительно обрести положение жены уважаемого человека, достаточный доход и, что самое главное, собственных детей. Супружество с господином Черновым принесло ей достаточно радостей, но не увенчалось рождением наследников, о чем молодая женщина горько сожалела. Среди ее приданого хранился целый сундук заботливо расшитых детских вещичек. София иногда запиралась у себя и перебирала эти маленькие воплощения несбывшихся надежд. Господин Рельский еще достаточно молод, и можно ожидать малышей…
Бесспорно, соблазнительно, но… Покойная матушка госпожи Черновой в гробу бы перевернулась, ведь она всегда твердила дочерям, что наибольшая ценность женщины – ее безукоризненная репутация и немыслимо – невозможно! – пренебречь ею. К тому же это было бы оскорблением памяти господина Чернова, а он, видят боги, не заслужил такого поругания, ведь всегда был прекрасным супругом и достойным человеком. В иных обстоятельствах она бы с радостью согласилась, однако в нынешней ситуации это было невозможно.
– Вы же понимаете, что в таком случае скандал был бы оглушительным, – вымолвила она неловко, теребя тесемки черного капора.
– Был бы? – переспросил господин Рельский с непонятной интонацией. – Следовательно, вы мне отказываете?
– Да! – решительно кивнула София, стиснув руки. – Я питаю к вам истинное уважение и премного благодарна…
– Не трудитесь, – перебил мужчина, отворачиваясь. – Ваши заверения излишни. Надеюсь, вы понимаете все последствия?
– Конечно, – избегая смотреть на него, молодая женщина обрывала цветки с сорванной веточки. – Я должна отыскать убийцу, чтобы обелить свое имя.
Она отбросила истерзанный прутик, заставила себя осторожно коснуться руки господина Рельского и заглянуть ему в глаза. Мужчина казался невозмутимым, будто его нисколько не задел отказ.
– Поверьте, я искренне тронута вашим благородством, но думаю, вы заслуживаете большего. Однажды вы встретите женщину, которую полюбите, и уверена, она с радостью примет ваше предложение. Я не хочу лишать вас будущего счастья, которым вы готовы поступиться ради дружеской привязанности… – Она говорила тихо, но весьма проникновенно. Помолчав, добавила со вздохом: – Кроме того, ваша матушка вряд ли одобрила бы такой мезальянс.
София невольно передернулась, а мировой судья хмыкнул, но не стал спорить. Всему Бивхейму было известно об истовом желании госпожи Рельской женить единственного сына. При этом она полагала всех барышень окрест недостойными своего драгоценного отпрыска и ясно давала это понять, иногда в весьма неучтивых выражениях. В частности, госпожа Чернова удостоилась почти часовой беседы на эту животрепещущую тему, когда впервые нанесла визит своей юной подруге Елизавете. Саму Софию сложно было заподозрить в посягательстве на руку и сердце господина Рельского, поскольку к тому моменту она уже была замужем, однако мать Ярослава пыталась заручиться ее поддержкой, дабы иметь как можно больше сведений об увлечениях сына. Представив реакцию госпожи Рельской на сообщение о возможном браке ее сына, София невольно поежилась.
– К счастью, я нисколько не завишу от матери. Все состояние и имение отца осталось лично мне. – Господин Рельский скромно умолчал, что сумел преумножить унаследованное. – Следовательно, я вправе жениться по своему выбору. Но не буду вас смущать – вижу, эта тема вам неприятна.
Госпожа Чернова принялась поправлять шаль, без нужды старательно разглаживая кисточки на ее концах.
– Давайте вернемся в дом, – предложила она неловко.
Мужчина не возражал. По его мнению, завоевание сердца женщины мало отличалось от шахматной партии. Дебют[26] прошел вполне удачно, хотя ему не удалось выиграть сразу (впрочем, на этой стадии победа бывает крайне редко), теперь будет миттельшпиль[27]. Следующий ход…
Пока госпожа Чернова и господин Рельский прогуливались, дракон первым делом позвонил прислуге и велел принести что-нибудь выпить. Алая от смущения домовая сделала книксен и расторопно выполнила требуемое, подав чай.
Дракон не стал спорить, хотя предпочел бы что-нибудь покрепче. Он наблюдал из окна за фланирующей по саду парой.
Несколько тяжеловесный на вид Ярослав Рельский в действительности двигался легко, каждый его жест был точен и выверен до грана. Привычная сдержанность не позволяла чувствам вырываться из-под контроля.
Впрочем, молодая женщина, порхавшая рядом с ним, была для Шеранна куда интереснее. На фоне мужчины София выглядела совсем маленькой и хрупкой, будто фарфоровая статуэтка. Казалось, ее можно было сломать одним неосторожным движением, однако дракон уже успел убедиться, что эту изящную женщину с удивительно яркими голубыми глазами нелегко было бы сокрушить даже ударом неотразимого Мьёлльнира, молота бога Тора[28]. Выдержать натиск разгневанного дракона – подвиг, достойный увековечивания в мифах и балладах. Хотя, Шеранн плотоядно усмехнулся, женщина есть женщина, тем паче человеческая, и она наверняка не устоит перед драконьим пламенем.
Не в прямом смысле, конечно. Огонь, полыхающий в детях стихии, завораживает людей. Ради того, чтобы найти злодея, Шеранн не погнушался бы соблазнить даже ужасную старуху Хель, повелительницу мира мертвых.
Он отпил глоток чая, поморщился, удивляясь странному пристрастию людей к травяным настоям. Драконам более по вкусу вино, коньяк или еще лучше – спирт. Как все огненные создания, Шеранн питал необоримую тягу ко всему, способному гореть.
Пожалев мимоходом, что с людьми жить – по-людски пить, дракон снова вернулся к размышлениям. Госпожа Чернова (к йотуну![29] – Какая из нее госпожа? Просто София) наверняка немало знает об убийстве. Сколько бы она ни уверяла, что госпожа Шорова ошиблась или намеренно ее оговаривает, дракон был непреклонно уверен в своей правоте.
Нужно любой ценой заставить ее признаться, даже если ради этого придется притвориться другом и обожателем. Хищная улыбка преобразила узкое лицо (теперь уже почти морду) дракона. Люди, как и бабочки, тоже охотно летят на пламя…
Ничего не подозревая о коварных планах Шеранна, господин Рельский и госпожа Чернова молча вернулись в гостиную.
Продрогшая на холодном весеннем ветру, женщина примостилась в кресле поближе к огню, господин Рельский расположился напротив, а Шеранн устроился поодаль, в темном углу, откуда так удобно наблюдать.
– Давайте определим план, – подал голос мировой судья. Не встретив никакого энтузиазма, он приподнял брови и промолвил: – Полагаю, мы договорились действовать вместе?
