Подвиги Арехина. Пенталогия (СИ) - Щепетнёв Василий

– Это не рискованно – водка перед ответственной партией? – спросил Шаров, на правах старого знакомца, но в его вопросе слышался не дружеское участие, а скорее любопытство экспериментатора.

– Не очень, – сказал Арехин, чувствуя, как алкогольная волна начинает баюкать, как баюкали в колыбели. – Капа взял уже пятый бокал шампанского, так что мы с ним будем на равных. К тому же партия начнется через двадцать… через двадцать один час, и к тому времени и у чемпиона, и у меня останется разве что приятное воспоминание о сегодняшнем вечере.

Вскоре после этого президент, улыбаясь своей широкой, голливудской улыбкой, попрощался – его ждали неотложные государственные дела. И будто по тайной команде, зал начал пустеть. Светские бабочки разлетелись, оставив после себя запах духов и ощущение звенящей пустоты.

Арехин вышел из Шахматного Клуба. Воздух снаружи, прохладный, свежий, после духоты зала пьянил не слабее водки. У ворот, выстроившись в аккуратный ряд, стояли таксомоторы – по случаю сегодняшнего вечера их было в избытке.

Вдруг рядом возник доктор Сальватор.

– Позвольте вас подвести, – сказал он. Его темный силуэт казался зловещим в свете уличных фонарей. – И нет, управлять автомобилем будет мой шофёр. Сам я после спиртного за руль не сажусь никогда.

Как нарочно, с неба снова стал накрапывать мелкий, назойливый дождь.

– Не могу, – сказал Арехин, чувствуя, как его воля ослабевает, поддавшись странному очарованию этой ночи и этого человека. – Не могу огорчить вас отказом.

Автомобиль доктора, роскошный, блестящий, даже под дождем отливавший дорогим черным лаком, подкатил к тротуару неслышно, как призрак. Казалось, он не ехал, а плыл в нескольких миллиметрах от земли.

– «Аргентина‑Сюиза», – небрежно, словно речь шла о сигаре, пояснил Сальватор.

– Аргентина? Их производят в Аргентине? – удивился Арехин, разглядывая благородные обводы кузова.

– Пока собирают из привезенных из Испании деталей. Но отделка полностью местная, – ответил доктор.

Отделка была – по высшему разряду. Кожа сидений пахла дорого, дерево из тех пород, которые не сыщешь в подмосковном лесу. Машина двигалась почти бесшумно, мягко, поглощая все неровности мостовой. Она скользила по ночному Буэнос‑Айресу, словно яхта под парусом по спокойным водам Ла‑Платы. Водитель, молодой индеец с каменным, непроницаемым лицом, управлял экипажем осмотрительно, не торопился, наслаждаясь самим процессом, как будто везет не людей, а бесценный, хрупкий груз.

Арехин откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза, пытаясь отогнать накатывающую усталость. И в этот момент, нарушая идиллическую тишину, с воем и ревом их обогнала одна пожарная машина. Потом вторая. Третья. Сирены выли на разные лады, создавая диссонирующую симфонию катастрофы.

Доктор Сальватор не шелохнулся, лишь его пальцы слегка постучали по ручке двери.

Когда они выехали на широкую Авенида‑де‑Майо, стало ясно, куда спешили пожарные.

Пылал «Мажестик». Отель, в котором жил Арехин.

Небо впереди было не черным, а багрово‑оранжевым, как раскаленный докрасна металл. Языки пламени лизали фасад здания, вырывались из окон, выбрасывая в ночь тучи искр и едкого дыма, который пах не просто гарью, а паленой бумагой, паленой кожей, паленой жизнью. Огненный шторм пожирал все на своем пути, и в его реве Арехину почудился знакомый, издевательский смех. Смех того, кто только что делал вид, что пьет шампанское, и смотрел на него глазами, полными тайного знания.

Машина доктора Сальватора остановилась в сотне метров от этого ада. Он повернулся к Арехину. Его лицо в отсветах пламени казалось маской из чистого золота, а глаза были двумя черными безднами.

– Кажется, – сказал он с ледяным спокойствием, – вам нужно новое пристанище, сеньор Арехин. Позвольте предложить вам мою виллу.

И в этой фразе, произнесенной тихим, бархатным голосом, было столько стужи, что даже всепоглощающий жар горящего отеля не мог согреть внезапно похолодевшую кровь Александра Арехина.

Авторское примечание.

Прототип Арехина, Александр Алехин действительно во время матча жил в отеле «Мажестик». Но в РИ пожар произошел уже после матча, и повреждения были небольшими, потушили быстро.

Красивый отель, не правда ли?

Глава 7

– Впечатляет? – сказал доктор Сальватор, и в голосе его были и гордость, и тщеславие, и насмешка.

Над кем насмешка‑то? Над собой? Или над несчастным погорельцем?

– Прежде не приходилось видеть подобное, – признался Арехин.

И в самом деле не приходилось. Черные «Роллс‑Ройсы» видел, серебристые видел, синие тоже видел, а вот красных, пламенно‑красных – нет.

– Этот автомобиль сделан по специальному заказу для большевистского вождя, Ленина. Он очень уважал «Роллс‑Ройсы», этот Ленин. У него уже было то ли два, то ли три «Серебряных Призрака», новеньких, с иголочки, но он потребовал еще один, взамен переделанного в снегоход. Вот и заказали, но к моменту исполнения заказа – особая сборка, отделка «люкс», а, главное, красный цвет – Ленину уже было не до автомобилей. И Советы отказались от заказа.

– Тут вы и приобрели «Призрака» красного цвета?

– Я зову его «Призрак Коммунизма», – коротенько хохотнул Сальватор. – Нет, конечно, нет. Слишком уж ярко. Знаете, в Кракове говорят: – пьяница любит острое и солёное, а дурак красное и зелёное. Мне он достался от пациента, в счёт оплаты за излечение от… впрочем, неважно. Так вот, автомобиль в полном вашем распоряжении. И шофер, разумеется, тоже. Пабло – обратился он к шоферу, коренастому индейцу в ярко‑красной ливрее – господина Арехина слушать, как меня.

– Да, хозяин, – с поклоном ответил тот.

– Он знает город гораздо лучше меня, и, уверен, будет вам полезен.

– Благодарю вас, доктор, – ответил Арехин, да и что он еще мог ответить?

Вчера доктор Сальватор предложил ему своё гостеприимство. Отель в огне, как отказаться? Жил Сальватор за городом, но недалеко. На хорошем автомобиле всё недалеко, «Аргентина‑Сюиза» домчала их за четверть часа. Сальватор жил не просто в доме, он владел поместьем, которому бы позавидовала даже великая княгиня Ольга Александровна, поскольку её поместье располагалось у реки, а поместье Сальвадора – на берегу Ла‑Платы. Солнце, воздух и вода. Да, солнце, вчерашние тучи рассеялись, и солнце, сентябрьское солнце, явило свою милость: и светило, и грело щедро, по‑аргентински.

Но осматриваться было некогда: Арехин приехал вчера, в чем был. Две новости сообщил ему Сальватор утром: хорошую и плохую. Хорошая заключалась в том, что «Мажестик» сгорел не дотла, огнеборцы сумели отстоять здание в целом. Плохая – что частично «Мажестик» всё‑таки обгорел, и в число пострадавших вошел и номер Арехина, в котором пропало всё, что было: одежда и прочие личные вещи.

– А тетради? Тетради с анализами?

– Боюсь, что и тетради тоже, – сказал Сальватор. – Так мне сообщил владелец «Мажестика». Возгорание произошло в соседнем с вами номере, причину выясняют, но…

И вот сейчас Арехин отправлялся в город. Сначала в «Мажестик» – документы и деньги он хранил в сейфе отеля, а с сейфом всё вроде бы в порядке. Утратить в чужой стране деньги и документы – это гораздо хуже, чем утратить одежду, обувь и даже тетради шахматных анализов.

Ну, а затем следовало срочно обновить гардероб, от шляпы до носков. И не только гардероб. Толстых тетрадей с полдюжины, карандаши для письма, да много чего.

И потому он без лишних слов забрался внутрь «Красного Призрака».

Мы красная кавалерИя, и про нас былинники речистые ведут рассказ…

Былинники, не былинники, а подумать есть над чем. Уж больно удачно всё сложилось. Вот он уже гость в роскошном имении. Не прикладывая усилий. Само получилось, конечно. Все чудесно совпало – знакомство с Сальве, и тут же – пожар. Конечно, как истинный кабальеро, доктор Сальватор не мог не предложить Арехину стол и кров. Ничего особенного в том нет. Капа, к примеру, остановился у Карлоса Керенсио, а это – главный судья предстоящего матча! А тут компатриот, не имеющий к матчу никакого отношения. Что может быть естественнее!