Андрей Бондаренко - Книжник. Сладкая месть
– Спасибо. А потом – говорить про берлинское издательство.
– Поговорим. Причём, с удовольствием.
«Мазда» неторопливо ехала по кривой узкой улочке.
«Очень старое садоводство», – отметил про себя Мазур. – «Домики маленькие и ветхие. Зато яблони, сливы и вишни – высоченные. Вся обочина заросла одичавшими кустами смороды, малины и крыжовника…».
Нужный дом был окружён высоким солидным забором, а металлические двухстворчатые ворота оказались распахнутыми настежь.
Недоверчиво хмыкнув, Санька направил машину внутрь. Въехав на территорию двора, он нажал на тормоз и заглушил мотор.
– Что дальше, коллега? – спросил Мазур и, коротко охнув, беспомощно замолчал.
Болезненный укол в шею. Тишина. Чернота. Обострённое чувство тревоги, предвещавшее лютую смерть. Долгую такую и очень мучительную…
Второй параграф. На ковре у генерала
Генерал-лейтенант был задумчив, хмур и мрачен.
– Разрешите? – просунув голову внутрь кабинета, робко поинтересовался Сомов.
– Заходи, Павел, – отодвигая в сторону толстую общую тетрадку, разрешил генерал. – Кстати, можешь называть меня – «Трофимом Николаевичем».
– Слушаюсь, Трофим Николаевич!
– Молодец. Садись и докладывай. Итак, что дельного удалось накопать в Репино? То бишь, в пансионате?
– Можно, я начну с другой информации? – сглотнув слюну, спросил Сомов.
– Можно. Излагай.
Пашка – коротко и сжато – пересказал факты и предположения, озвученные Хрусталёвым.
– Ничего особенного и необычного, – поморщился генерал. – В современной России кто только не занимается мелким жульничеством. Да и финансовые платежи каждый второй отечественный бизнесмен регулярно задерживает. Суровые реалии молодого и беспредельного капитализма, так сказать…. Ладно, допустим, что кто-то из обманутых авторов решил-таки отомстить бесчестному издательству. Бывает. Но для этого существуют более скромные и многократно апробированные методы. Сожжённая дача, например. Изуродованная в хлам машина. Или же меткий выстрел в подъезде…. Но, пардон, наглое похищение? Причём, во время публичного мероприятия, на котором присутствовало порядка ста пятидесяти человек? И, заметь, сразу двух фигурантов? Не прослеживаю ни малейшего здравого смысла…. Что думаешь по этому поводу, капитан? То бишь, без пяти минут майор?
– Может, кто-то посчитал, что лёгкая смерть не является – для этих жуликоватых субчиков – достойным наказанием?
– Может. Хотя, на мой частный вкус, звучит несколько экзотично. Попахивает низкосортным водевилем.
– Не исключаю версию, что вскоре коварные похитители потребуют солидный выкуп в иностранной валюте. Например, у родственников пропавших.
– Ну-ну, подождём, конечно…. Ладно, переходи к репинским мероприятиям.
– Первым делом, мы, предварительно изъяв, внимательно ознакомились со списками участников, – приступил к докладу Сомов. – На литературном сборище присутствовали и восемь действующих авторов издательства «Крылья». Естественно, взяли всех на карандаш.
– Одобряю. А этот твой…м-м-м…
– Хрусталёв?
– Ага.
– Нет, его на писательском семинаре не было. Даже не приглашали. Мол, не тот типаж.
– Ладно, продолжай.
– Слушаюсь, Трофим Николаевич. Кроме того, мы просмотрели записи всех камер видеонаблюдения, установленных в пансионате. Ничего интересного обнаружить не удалось. Подозрительных личностей не выявлено. Каких-либо криминальных и противоправных происшествий не зафиксировано.
– А, какие – зафиксированы? – въедливо уточнил генерал.
– Самые обыкновенные. Бытовые, так сказать. Ну, пьяные гадкие выходки. Парочка скандалов средней паршивости. Некие эротические…э-э-э, излишества…
– Понял, не продолжай. Может, уже порадуешь начальство и положительными результатами?
– Порадую, конечно, – мимолётно улыбнулся Пашка. – Во-первых, нами установлено, что Геннадий Конкин, главный редактор «Крыльев», имел – в вечер исчезновения – близкий…э-э-э, контакт с Сергеем Шмарко, одним из молодых авторов издательства. Нашлись надёжные свидетели. Да и сам Шмарко – после недолгих отпирательств – в этом сознался.
– Надо же, и здесь – в полный рост – прёт голубизна, – брезгливо передёрнулся генерал. – Впрочем, штатская вшивая интеллигенция никогда не отличалась добропорядочностью нравов и крепостью моральных устоев…. Итак?
– Задержали этого Шмарко, понятное дело. Сейчас с ним мои ребята вдумчиво и целенаправленно работают. Будем ждать конкретных результатов…. Во-вторых, в заборе пансионата – со стороны задней стены – нашёлся достаточно широкий лаз. Можно с уверенностью предположить, что похищенных – связанных, или находившихся в бессознательном состоянии – транспортировали именно по этому лазу. С утра направим туда опытных экспертов-криминалистов. На предмет обнаружения следов от обуви и всяких обрывков одежды.
– Неплохо, неплохо…. Кстати, Сомов, возникает закономерный и логичный вопрос. А, вот, этот Хрусталёв…. Он же, по твоим словам, люто ненавидит и Крыленко, и Конкина?
– Ненавидит, – подтвердил Пашка. – Люто.
– И среди официальных участников писательского семинара его, голубчика, не было?
– Не было.
– Может, это его работа? – подозрительно прищурился генерал. – Мол, незаметно подъехал к пансионату. В темноте пробрался – вместе с подельниками – внутрь. Да и умыкнул ненавистных фигурантов…. Чем, собственно, не козырная версия?
– Козырная, конечно, – согласился Пашка. – Только у Сергея Сергеевича наличествует железобетонное и неопровержимое алиби. Во время предполагаемого похищения он усердно, в поте лица, трудился на Фрунзенской овощной базе. Имеются многочисленные свидетели.
– Кем – трудился?
– Бригадиром грузчиков. Работа ненормированная по времени. Реальный график – сутки через сутки.
– Ничего не понимаю! – возмутился генерал. – Ты же, Сомов, говорил, что Хрусталёв является писателем-фантастом. Да я и сам, грешным делом, прочёл пару-тройку его книжонок. Завлекательное и интересное чтиво. Хотя, на мой приватный вкус, патриотизма маловато…
– Писательский труд, он приносит очень мало денег, – тяжело вздохнув, пояснил Пашка. – Я имею в виду, в современной России…. Вот, Серёга и подрабатывает в сезон. Полтора месяца по поздней весне. Ещё полтора месяца по ранней осени. Иногда и зимний месяц прихватывает. А всё остальное время, понятное дело, он книжки усердно пишет. Диалектика жизни, так сказать.
– Не диалектика, а хрень несусветная. Писатель-грузчик? Дожили, мать его! Куда катится наша могучая Россия? Впрочем, кому сейчас легко? Кстати, а почему Хрусталёв не бросает литературу, раз это такое гнилое и безденежное дело? Устроился бы на приличную и хорошо-оплачиваемую работу, как все нормальные люди.
