Бояться поздно - Идиатуллин Шамиль
Процент угадывания в «Отгадке рядом» тоже, кстати, был далек от ста. Но за восемьдесят заходил.
Вернее, как заходил: из четырнадцати загадок, на памяти Али не забракованных с самого начала, три чатик постановил считать неинтересными и связанными с каким-то бумажным душниловом. Постановление было принято после долгих горячих обсуждений, но единогласно. И поделом: доводить до победного анализ идеи местного чиновника быстренько внедрить региональный блокчейн, да еще после того, как сам чиновник с темы съехал, значило тратить время без какого бы то ни было удовольствия.
Впрочем, еще одну откровенно высосанную из пальца задачу чатик решал долго и с удовольствием. Дискард пытался заверить, что описывает забытый латиноамериканский инцидент: как, спрашивал он, прикладывая несколько старательно отрисованных схем, десять человек, пусть и хорошо вооруженных и обученных, смогли не только войти в тщательно охраняемый офис местной жандармерии на центральной улице большого города и унести из ее хранилища гору денег, но и остаться незамеченными внутри и, главное, уйти с деньгами, почти никого не перебив по пути, кроме охраны и продавщицы магазина по соседству. Все сразу указали, что никак, а Ши-Вулф прямо спросила, не писатель ли или не сценарист ли дорогой товарищ Дискард, пытающийся ловко прокатиться на шее коллективного разума. Впрочем, коллективный разум уже завелся, долго вертел и обсасывал задачку, чтобы с сожалением констатировать: точно, никак. Если, конечно, из условия не удалены существенные подробности, среди которых минимум один сообщник в охране, минимум пятнадцать — двадцать трупов внутри и снаружи здания, а также волшебные бонусы вроде вертолета и мастер-ключа ко всем дверям здания. Дискард в ответ знай ставил грустные и восторженные смайлики.
А последнюю загадку удалось решить по-читерски, нахрапистым броском. Задача выглядела вполне классически: куча сервисных агрегаторов, явившихся без помпы и рекламы, собирала коммерческие предложения в самых разных областях, от такси и аптек до музеев и ресторанов, при этом каждый сайт выглядел как близнец остальных, был красив, удобен и бессмыслен, потому что не позволял приобрести ни товар, ни услугу — хотя деньги от всех желающих не только принимал, но и исправно возвращал. Увы, чатик даже не пытался отвлечься на задачу от подготовки к Новому году. На третий день истомившийся Марк, не пожалев полугодовых накоплений, сделал контрольную закупку чуть ли не в каждом агрегаторе. Тут и выяснилось, что да, купить ничего невозможно, но возвращаются деньги по очень кривой схеме на промежуточный бонусный счет. Который позволяет выводить деньги неограниченному количеству заявителей. То есть агрегаторы-клоны просто прикрывают приемом-возвратом массы мелких платежей отмывку криминальных денег и немножко обнал, но как именно это работает, Марк объяснить не смог. Главный айти-гуру чатика Слоусилвер, живший, кажется, в Аргентине, убил три дня на ковыряние в логах и проводках и сообщил, что вот-вот выйдет на владельца и основных потребителей. Но тут Тинатин приказала считать задачу решенной и не подлежащей дальнейшему изучению. «Мы не полиция и не налоговая», — напомнила она недовольным, и те облегченно вернулись к новогодним закупкам.
Среди неподдавшихся или забракованных загадок особенно милы сердцу Али были три: почему женские туалеты в общественных местах не делают обширнее мужских, за счет чего выживают газетные киоски и почему сразу четыре торговые сети одновременно и довольно безумно изменили схему выкладки продуктов? Группа решила на них не зацикливаться, а получать удовольствие от остальных, возвращаясь к загвоздкам, лишь если сверкнет какая удачная идея. На самом деле каждый возвращался к ним неоднократно и без особых идей: а вдруг повезет, как сказал бы папа, на шару. Не везло. Но было в этом свое удовольствие.
Аля поняла, какое это удовольствие, по перепевам неочевидцев и неучастников, и ринулась окучивать Алису, едва та проболталась, что включена в чатик. Изумления были достойны сразу несколько фактов: само по себе просачивание Алисы в группу — мало ли, что ходила на японский с Тинатин, — ее партизанское молчание в течение полутора месяцев, не поддающееся объяснению с учетом плотности коммуникации подруг и неумения Алисы молчать, скрывать и отказывать Але, — ну и чугунная стойкость под атаками Али. Осада продолжалась еще полтора месяца, а пала крепость внезапно, когда Аля уже смирилась с тем, что «если даже Алису взяли» — ни разу не фактор.
Вступительным взносом Али стала интересная загадка. Это было немножко нечестно: первые-то подписчики, в том числе наверняка Карим и, скорее всего, Алина с Марком, никаких взносов не изыскивали. Но жаловаться было некому, да и глупо: Але страшно хотелось поделиться загадкой про одинаковые объявления. Вероятное объяснение которой она нащупала и не сомневалась, что справится с разгадкой первой.
Примерно так и случилось — правда, отгадка оказалась другой, и натолкнула на нее Тинатин. Но это было не так обидно: Тинатин, считай, королева-мать. А итоговый ответ, с которым согласились все, первой дала Аля.
Благодаря ему она закрепилась в группе. И благодаря ему, получается, застряла навсегда.
3. Нескольких правильных отгадок не бывает
Книжным сыщикам хорошо: они умеют находить преступника, не общаясь с подозреваемыми. Просто составляют в голове картинку со множеством персонажей — не плоскую, а объемную, как детская мозаика, толстый пазл или дорожные шахматы, — и смотрят на нее с разных сторон, слегка покачивая. Кто выпадает из квадратика, в котором должен, по собственным словам и заверениям соседей, находиться, тот и есть преступник.
Так в книжках — и нигде больше. Методика не срабатывала даже в фильмах, сериалах и играх. Чего уж говорить про жизнь. В ней никогда не бывает заботливо припрятанных улик, логически непротиворечивых мотивов и злодеев, которых выдают бегающие глаза, заграничный акцент и загар не по сезону. Бывают люди, много людей, каждый из которых ничего не видел или видел, но забыл, перепутал, не хочет говорить — и не говорит или говорит ерунду. Необязательно, чтобы скрыть или запутать — иногда из вредности, от лишней старательности или из-за такого вот устройства памяти. И надо побеседовать с каждым, иногда по нескольку раз, чтобы выдернуть из месива постороннего, забытого, неувиденного и придуманного подлинные кусочки, которые можно сложить в понятную картину. Если повезет.
Настоящие сыщики, насколько знала Аля, только тем и занимаются, что бесконечно разговаривают с подозреваемыми, свидетелями и прочими незнакомыми людьми. Из этих бесед лепится картина. Но чтобы она имела смысл, не загромождаясь второстепенными деталями и штришками, узнавать надо не всё подряд. И не у всех подряд. Да, в старых детективах герои то и дело твердят, что важна каждая мелочь и что ключевую зацепку можно выловить в самом заброшенном источнике. Так то в старых. Там все долго и скучно, как будто и у персонажей, и у зрителей времени вагон.
А у Али не вагон. У нее целая электричка.
Аля решила сосредоточиться на поисках подозрительного. Подозрительным, если задуматься, было более-менее всё, но эти месяцы научили Алю, что нескольких правильных отгадок не бывает. У нормальной загадки отгадка одна — она же, скорее всего, и причина, завязавшая эту гадскую петлю. Ее и надо искать. Начав с узла, которым петля связала два главных предмета — группу и игру. Игра стала поводом для приезда группы. Понять бы еще, что из этого важнее — игра, группа, один из ее участников или, допустим, одна из загадок.
А это глупый вопрос, между прочим. Неважного не бывает. Ты бежишь на экзамен, он главное, а остальное, получается, неважно. Неважно, как ты одета и обута, во сколько вышла, что ела, выспалась ли, но любая из этих неважностей не позволит тебе сдать экзамен. И часы в ноуте неважны, и дурацкий чемодан, гремящий колесами, и то, что ты глаза не накрасила, отчего чувствуешь себя как с дыркой на видном месте. И Марк, давайте уж согласимся с этим, пока не поздно, точно неважен. Поздно.
