Вдова и Черный герцог (СИ) - Хайд Хелена

— А что, должна была?

— Если честно, то не помешало бы, — хмыкнул он, затягивая меня в омут своего взгляда.

— Тем не менее, не обязана, — заявила я, всеми силами стараясь удерживать в голосе строгие нотки. — Мнемозис Браяна — это собственность семьи Рейнер, и он перешел ко мне по завещанию мужа. Следовательно, я имею полное право распоряжаться им и использовать его — как и все остальное свое имущество, в том числе этот замок и все в нем находящиеся предметы.

— Однако же не забывайте, Скарлет, — проговорил Дориан, прижимаясь ко мне вплотную. — Этот прибор и воспоминания, записанные на лежащих рядом с ним драгоценных камнях — важная улика в деле об убийстве очень важной и влиятельной персоны. Следовательно, я не могу допустить того, чтобы какой-нибудь их них был утерян или поврежден. Поэтому ни за что не позволю находиться рядом с ними без моего присмотра любой персоне, которая могла бы помешать следствию порчей этих улик.

— То есть, вы считаете, что я бы избавилась от этих камней, или привела их в негодность, чтобы помешать следствию? — возмущенно выдохнула я.

Ну конечно, ведь я здесь все еще первая подозреваемая!

— Считаю, что вы, как минимум, могли бы захотеть утаить от следствия некоторые записи, которые покажутся вам «бросающими тень на репутацию семьи» — как, например, сведения из прошлой записи о том, что ваш покойный свекр, оказывается, зверски убил горничную, с которой ваш муж в юности спал, — отчеканил Дориан. — Вот только в таких нелицеприятных сведениях могут быть важные ключи к разгадке, так что, увы, этого я позволить вам не могу.

— Что ж, прекрасно, — фыркнула я, сжав кулаки. — В таком случае, предлагаю просмотреть все оставшиеся записи вдвоем прямо сейчас. Без утаивания чего-либо друг от друга.

— Сейчас? В начале пятого? Увольте! — скривился мужчина. — Уймите свое любопытство хотя бы пока я не выпью свой кофе после завтрака.

— Почему же? Вы ведь сейчас, как я вижу, не в пижаме. Так зачем откладывать на завтра то, что можно сделать прямо сейчас?

— Затем, что всему свое время, Скарлет.

— Даже так? Тогда для чего, по вашему мнению, время сейчас?

— Есть у меня тут один вариант… — протянул Дориан, обдавая мои губы своим горячим дыханием.

— На что вы намекаете, лорд Бладблек? — прошептала я, задрожав всем телом.

— На то, чего мы оба, кажется, вполне очевидно хотим, — заявил он, впиваясь в меня поцелуем!

Без шансов. Даже без малейших намеков на какой-либо шанс. Этот дурман, заволокший все перед моими глазами, был слишком сильным! Плененная им, я только и могла, что отвечать на поцелуй, всем телом прижимаясь к этому мужчине.

Огонек лампы, едва горевшей на столе, погас, и мы оказались в почти полной темноте. Лишь свет луны едва пробивался сквозь зазор тяжелых бархатных штор…

Штор, которые Дориан рывком распахнул, чтобы в мгновение ока усадить меня на подоконник! И тут же, раздвинув мои ноги, прижаться ко мне всем телом, запуская пальцы в длинные гранатовые волосы!

Ох черт… а ведь если бы… если бы масляная лампа не погасла… нас моментально увидел бы кто угодно из слуг или стражи, кто работает в ночную смену, и обратил бы внимание на свет, горящий в окне хозяйского кабинета! Да и сейчас, даже когда в кабинете повисла полная темнота, и лишь лунный свет пробивается снаружи, отражаясь на стеклах… Все еще не факт, что нас вообще никто не может заметить! Ведь это же слуги, они всегда слишком глазастые и слишком хорошо слышат, поэтому все зависит лишь от того, насколько хорошо они умеют не болтать. Вот только, боюсь, молодая жена покойного хозяина, страстно извивающаяся в объятиях приехавшего в замок чужака — уж точно не из тех вещей, о которых слуги будут держать язык за зубами, если хоть кто-нибудь из них что-нибудь заметит!

Только вот даже понимая все это, я не могла остановиться. Не могла не стонать, чувствуя губы Дориана на своей шее и ключицах. Не могла не упиваться прикосновениями его рук, которые жадно обследовали мое тело сквозь одежду…

И не могла не желать поскорее ощутить жар его кожи.

Это были не они, это совершенно точно были не мои руки, расстегивающие пуговицы черного жилета Дориана Бладблека! Не они стянули его, отбросив в сторону, и не они нырнули под алую рубаху…

Ох, черт! Черт-черт-черт! Мне хватило лишь одного прикосновения, лишь мгновения, на протяжении которого мои ладони ощутили напряженные рельефы спины Черного герцога… чтобы взорваться от неудержимого желания, полностью заполонившего все, чем я когда-либо была.

Он сводил с ума. Он просто сводил с ума. Все мое существо тянулось к нему, словно железная крошка к самому мощному во вселенной магниту. Горячо, сладко, пьяно. Каждый поцелуй, каждое, даже самое мимолетное прикосновение губ — с абсолютной жаждой раствориться, без остатка, полностью.

Расшнурованный корсет улетел на пол, вот только дышать мне стало еще труднее! Его руки, скользящие сквозь тончайшую ткань исподнего по моей талии, спине, животу, заставляли волны сладкого трепета проноситься по всему телу. Запрокинув голову, я оперлась спиной на оконную раму, и лишь стонала, наслаждаясь тем, как жесткие губы накрыли упругую грудь сквозь невесомый белый хлопок и кружева. Еще! Ох, да! Как же мне хотелось еще! Это дикое, невероятное, преступное наслаждение, на которое я не имела права… но перед которым не оставалось даже тени шанса устоять. Этот жар его тела, которое извивалось, неистово прижимая меня к себе всей кожей, когда я отбросила в сторону стянутую с него рубаху. Ураган. Самый настоящий ураган!

Но самое безумное — шершавые ладони, скользнувшие по моим бердам, и отодвигающие шуршащую черную юбку. А затем и тонкое кружевное белье.

— Ох… — протяжно застонала я, закатив глаза. Разливаясь внизу живота, по всему телу пронеслась легкая, игристая волна горячего трепета. Я сделала это, я пала на самое дно…

Но почему же на этом дне так сладко? Так невероятно хорошо? Волшебно? Почему я, вместо мук, боли и стыда, ощущаю такое нереальное, словно не от мира сего, наслаждение? Которое лишь нарастает с каждым ритмичным движением гибкого, верткого, сильного мужского тела, продолжающего прижимать меня к себе, ласкать, целовать?

Неужели ТАКОЕ… вообще может существовать в этом мире?

На грани потери сознания, я со всей силы цепляюсь за его спину своими пальцами. Смотрю в глаза цвета красного вина, затянутые пеленой страсти. И ловлю горячее дыхание, которое смешивается с моим дыханием, пока его дрожащие губы раз за разом, невесомо, задевают мои. Это нарастает во мне с каждой секундой — словно замедленное пламя в пороховой бочке, которое распирает ее изнутри… пока яростный взрыв не разносит огонь во все стороны вокруг себя, сжигая весь мир всплеском чистейшего жгучего блаженства, с которым я, закричав!..

…Подскочила, осматриваясь по сторонам! И не сразу, ощущая бьющий по вискам пульс, поняла, что смотрю прямо на свое отражение в большом зеркале моего туалетного столика!

Ох, проклятье…

Сердце колотится, как сумасшедшее, тело горит, дыхание сбито.

Так это… был сон?

Слава богам, это был лишь сон. Ведь случись ПОДОБНОЕ на самом деле — и после ТАКОГО только в петлю.

Тяжело дыша, я поднялась, но тут же села обратно — ноги просто не держали, а внизу живота разливалось послевкусие того самого непозволительно-сладкого чувства, которое наполнило меня за момент до пробуждения.

Откинувшись на спинку стула, я начала глубоко дышать, пытаясь хоть немного прийти в себя.

Получается… я, все же, заснула за книгой, ожидая времени, на которое запланировала поход в кабинет?

Быстрый взгляд на напольные часы — почти пять утра. Итак, бить себя по щекам, умываться холодной водой и бежать в кабинет уже бесполезно. Что ж, остается только переодеться в ночную сорочку и лечь доспать, набираясь сил перед завтрашним непростым днем.

Днем, в который мне теперь придется смотреть в глаза мужчине, которому я этой ночью отдалась в своем непристойном сновиденье!