Роберт Асприн - Заклинание для спецагента
Лицо Бобо расплылось в неспешной улыбке.
— Нет, мэм. Толково работаете.
Вознаградив за комплимент своей улыбкой, Элизабет перешла к последнему пункту.
— И наконец, трансфер на стадион «Супердоум» и обратно. Мне нужно, чтобы лимузины подавали сюда как минимум за двадцать минут до назначенного часа, чтобы я успела их осмотреть и проверить.
— Как вам угодно, — сказал Питерс. — Но это все завтра. У Онны вплоть до завтрашнего утра ничего не запланировано. Да и утром — так, ерунда пиаровская. Машины я вам пригоню на экспертизу. Тут проблем не будет. Так что до завтра нам с вами больше делать нечего. Она переночует в своем номере в полной безопасности.
— Вот тут я сомневаюсь, — вмешался Бобо, раскачиваясь взад и вперед на стуле. — Я, когда вас внизу ждал, видел: она и этот ее дылда вышли из лифта и вырулили на Бурбон-стрит.
— Что-о? — в один голос вскричали Элизабет и Найджел, вскакивая на ноги. Бобо безмятежно продолжал раскачиваться.
— Почему вы их не остановили? — отчеканила Элизабет, глядя на него сверху вниз. Если это типичный представитель ФБР — значит все они тут бестолковые, ленивые халтурщики. Неудивительно, что в этой стране столько проблем.
— Зачем вдруг? — обиженно проворчал Бобо. — Ничего странного не вижу. Приезжие всегда хотят повидать Квартал и что к нему прилагается. Ночная жизнь бьет ключом. Лучшая на свете музыка. В какой бар ни зайди, обязательно кто-нибудь живьем выступает. Да не один, а с группой.
Элизабет почувствовала, что еле держится на ногах от переутомления.
— Но уже первый час ночи, — возразила она. — Бары скоро кончат работу.
Бобо покачал головой:
— Мэм, наши бары не закрываются по меньшей мере до рассвета. А некоторые раньше полуночи не открываются.
— Их надо догнать! — Элизабет пригрезилось краснощекое лицо Рингволла, наливающееся багрянцем. — Немедленно!
Бобо неспешно встал, недоуменно мотая головой, дивясь торопливости этих чужеземцев:
— Ну ладно, ладно, мэм. Ваша воля — закон.
Глава 6
Не успела Элизабет сделать и трех шагов, как ощутила, что просто вымокла от пота. Влажный зной Нового Орлеана навалился на нее сырым, жарким одеялом, непреодолимо-тяжелым и беспощадным.
Она замерла на месте, пытаясь одновременно сориентироваться, куда идти, и победить приступ головокружения. Обернулась к своему спутнику — и обнаружила, что он премило беседует со швейцаром, которого сама Элизабет даже не заметила.
— Здорово, Бор! — заявил этот здоровяк в ливрее. — Как жизнь молодая? Я и не видал, как ты вошел.
— Да я с Конти просочился, — пояснил Бобо, совершая замысловатый ритуал приветствия, состоящий из ряда рукопожатий и ударов ладонью о ладонь собеседника. — Увидишь толпу — обойди.
— Сказано — как отрезано! — И швейцар запрокинул голову, расхохотавшись от всей души.
— А как там твоя красавица?
— Эта моя змея? Да все лютует, правду тебе говорю!
— Э-э-э… Мистер Будро, — вмешалась Элизабет, — мне не хотелось бы вас прерывать, но…
— Сей момент, голубка! — заявил Будро, воздев к небу палец. — Слышь, Вилли? Ты не видел, отсюда недавно такая ласточка выходила? С зелеными волосами?
— Такую не проглядишь, — кивнул швейцар. — Ушла с какими-то ребятами по Бурбон, в сторону Сент-Энн. Наверно, ищут, где бы оттянуться.
И швейцар лениво махнул рукой, указывая направление.
— Спасибо, старина. — Бобо занес руку для прощального удара ладонью о ладонь. — Ладно, надо двигать. Скажи своей мадам, что Бобо привет передает, хорошо?
— Пока, Бор! — помахал швейцар рукой… и, вмиг окаменев лицом, вернулся к своим обязанностям.
— Извиняюсь за задержку, — сказал Борей и, взяв Элизабет под локоть, повлек ее по улице. — Я думал, стоит потратить время, чтобы узнать, в той ли стороне мы ищем.
Так началась одна из самых странных и запоминающихся пеших прогулок в жизни Элизабет.
Прославленная на весь мир Бурбон-стрит в эти часы была закрыта для транспорта — и слава Богу, поскольку вся она кишела пешеходами. Вначале у Элизабет чуть разум не помрачился от калейдоскопической пестроты шумов, мелодий и огней.
— Абсолютно бесплатный вход! Никаких обязательных порций!
— …и завтра будет хорошо мне, как сейчас мне хорошо!
— Подайте на тяжелую жизнь!
— О-о-о, цыпа! Ну ты и цыпа!
— …А ну не трожь!
— «Лаки-доги»![1] Эй, кто проголодался — «Лаки-доги»! Налетай не зевай!
Правда, спустя несколько минут Элизабет начала различать в этом хаосе некое подобие закономерностей.
Большую часть толпы составляли туристы. Они ходили парами или группами. На груди у них, точно удостоверения личности, висели фотоаппараты или видеокамеры. Некоторые щеголяли в костюмах-тройках — ясное дело, участники какого-нибудь съезда стоматологов или торговцев подшипниками, но большинство было одето в неформальную униформу: шорты, новехонькие футболки с символикой Нового Орлеана (надписи варьировались от просто идиотских до идиотски-похабных) и невероятно нелепые (Элизабет в жизни таких не видывала) головные уборы. Двигались эти люди неспешно, часто останавливались, чтобы заглянуть в витрины, послушать музыку, гремящую из дверей баров, или заснять друг друга на фоне табличек с названиями улиц, малолетних чечеточников или просто мусорных контейнеров.
— Танцы на столах! Знаменитые на весь свет артистки любви! За вход не берем ни цента!
— Лангусты! Лучший повар на весь Квартал!
— …Ах вот ты как? Ну так иди давай, прыгни в реку, чего стоишь…
— …Со льда! Кока-кола со льда, со льда! Берем, не проходим!
На протяжении нескольких кварталов, если отсчитывать от перекрестка с Конти, им попалось по крайней мере восемь баров с живой музыкой, еще восемь с «неживой», шесть заведений, где предлагались экзотические танцы и прочие услады («вымойте девушку, которая вам приглянется!»), больше дюжины сувенирных лавок, где торговали масками и боа, кофе и смесью для бейне[2] в желтых банках, острым соусом (со списком медицинских противопоказаний на бутылочках), бусами всех цветов радуги и извечными безвкусными футболками. И в каждой лавчонке толпились туристы.
Подняв голову, Элизабет обнаружила, что балконы второго и третьего этажей гнутся под тяжестью народа: там стояли, размахивая пластмассовыми стаканчиками с пивом, гуляки. Из толпы внизу их окликали, а женщинам на балконах еще и бросали нитки бус. Одна раскрасневшаяся от удовольствия девушка лет двадцати трех, набрав тяжелую связку бус, задрала свою футболку аж до самой шеи. Под футболкой у нее ровно ничего не было. Толпа ликующе взревела. Такой простоты нравов Элизабет от Нового Орлеана даже не ожидала.
