Алексей Бергман - Циклопы
Иннокентий обиделся:
— Простите, милостивый сударь, я как-то упускаю вашу гиблую действительность из виду.
— Проехали. Слушай сюда. Думаю, ты уже понял, что без меня ты ни фига не справишься, так что давай колись — какого черта мы всей капеллой должны на Кипр двинуть? Зачем вам там дедушка бомж в качестве родственника?
Родное тело призадумалось, закусивши верхнюю губу.
Завьялов сделал свое новое лицо дико злобным, мыслительный процесс пошел живее:
— Географические и временные привязки интеллектуальной телепортации имеют исключительно жесткие условия. Носитель должен находиться в определенном месте в четко обозначенный момент. В случае с вами, Борис Михайлович, и Зоей Карповой это гостиничный номер кипрского отеля. Однажды ночью вы уснули бы в объятиях красотки…
"Меня счас вырвет".
— А я и Жюли преспокойно вышли бы из интеллектуального анабиоза в нашем времени. Тела — не пострадали.
— Но? — понукая заскромничавшего вдруг Кешу, подтолкнул Завьялов.
— Но, — вздохнул стилист, — в нашем единичном случае, Борис Михайлович, ваше тело лишиться управления. Души, если хотите.
— Когда тебя изымут в точной географическо-временной привязке, я — умру? — с удивительным спокойствием произнес Завьялов.
— Не сразу, — скромно опустив глазки, вздохнуло тело. — Какое-то время организм будет функционировать, так сказать на автомате и рефлексах…
Рука бомжа медленно протянулась к вороту любимой косухи, сгребла ее крепче некуда и притянула к себе любимое тело:
— Ты хочешь сказать…, ушлепок…, что без тебя я, типа, — сдохну?!
Иннокентий не стал вырываться.
— Подохните, Борис Михайлович, — произнес чистосердечно и покаянно. — Так что — отпустите, давайте мыслить конструктивно. — Завьялов ворота не отпускал, тело продолжало речь в неудобной, скорченной позиции: — Нам необходимо всем вместе оказаться через тринадцать дней в номере кипрского отеля. Я и Жюли переместимся, без управления интеллектом ваше настоящее тело впадет в прострацию. В кому, если хотите. Вас в новом образе мы объявим близким родственником, вы будете неотлучно находиться рядом с впавшим в кому племянником Борисом Завьяловым. Когда я и Жюли сообщим в туристической компании о произошедшем… Вас тут же вернут обратно в ваше тело! — жизнерадостно закончил Кеша.
— Облом, Иннокентий. Бомжа и даже конотопского дядю вы на Кипр не переправите. А если я не скажу тебе, где мой заграничный паспорт, то, поверь, и тебе там не бывать!
— Борис Михайлович! — затрепыхался Кеша. — Неужели вы думаете, что заботы о собственном благополучии моя первостепенная задача?!
— А в чем твоя забота, Иннокентий?
Кешино счастье, что он не знал до тонкостей завьяловских интонаций. Иначе, не взирая на заинтересованную ласковость вопроса, выпрыгнул бы из курточки и — наутек через балкон четырнадцатого этажа!
И уж тогда бы схлопотал по полной мере! понял — как в этом времени бывает БОЛЬНО.
Но тело-Иннокентий остался болтаться в окрепшей бомжеской руке:
— Борис Михайлович, моя первостепенная задача — неизменность исторического процесса развития земной цивилизации.
— Высокопарно. А по сути?
— По сути, — вздохнул стилист, — все тот же шкурный интерес. Если вы не переспите с Зоей и не зачнете близнецов, забудьте вообще телепортацию. Без их рождения через девять месяцев развитие цивилизации изменит ход — мне будет некуда возвращаться. ТАМ будет уже другая Земля. И есть ли на ней место Иннокентию Капустину… вопрос.
— Поверил.
Завьялов отпустил воротник куртки. Пока стилист бухтел о высоких материях сохранности ц и в и л и з а ц и и — немного сомневался в искренности устремлений. Как только Кеша вякнул насчет "шкурных интересов", поверил сразу же. Парикмахер будет стараться так, что понукать не надо. На Земле далекого будущего начнут происходить метаморфозы, Жюли и Кеша, возможно, вовсе не родятся.
Или… рожденные Зоей близнецы как раз и выдумали нечто, позволившее путешествовать по временам из тела в тело…
— Послушай, друг Капустин, ты можешь как-то сообщить своим, о том, что здесь произошло? о диверсанте.
— Нет! Процесс интеллектуальной телепортации полностью механизирован! Как только датчики отобразили — я в теле Бориса Завьялова, работники агентства преспокойно удалились от наших тел! занялись другими путешественниками.
— Паршиво. А сколько интеллектов может одновременно присутствовать в одном носителе? — Разговаривая с Кешей об отдаленных временах, телепортации, Завьялов чувствовал себя так инфернально, что голова кружилась. Казалось, все происходящее твориться за экраном телевизора, не с ним, в чужой квартире. А он, Борис Завьялов, сейчас очнется или пробудиться в собственной постели в родимом теле. Все происходящее сейчас — бред, бред, бред!! Борис Завьялов где-то спит, упившись до чертей, поддерживая Колю.
— Один путешественник и носитель, то есть — двое, — послушно отвечал стилист Капустин.
— То есть…, ты уверен, что до момента твоего появления, во мне уже был — диверсант?
— После вашего рассказа об ухе — совершенно, — вздохнуло тело. — Меня направили к вам, то есть — в вас… Произошел эффект переполнения, выбросило почему-то — вас.
— Странно, что меня… И где сейчас может находиться этот ваш террорист-циклоп?
— Понятия не имею, — развел руками Кеша. — Эффект Карселя-Канцева практически не изучен, поскольку эксперименты в этом направлении опасны…
— Кеш, об эффектах самый минимум трещи. Коротко — можешь? — перебил Завьялов, глянув на часы. До появления в "Ладье" Зойки Карповой оставалось чуть меньше двух часов — ищи ее потом по всей тусовочной Москве.
— Можно, — понурился Капустин. — Вы, Борис Михайлович, прекрасный бильярдист, так что рассуждать я буду в бильярдных терминах. Представьте на зеленом сукне два соприкасающихся шара.
— Представил, — кивнул Завьялов.
— В них, со всей силы врезается третий. Что происходит?
— Шары разлетаются в разные стороны.
— Да. Это в том случае, если биток ударил между ними. А если биток ударил в шары, стоящие цугом?
— В лузу улетают оба шара, — тихо ответил Завянь.
— Вот именно. Вопрос — куда ударил мой интеллект-биток? в какой позиции находились вы и диверсант? Вас обоих могло разметать в разные стороны, либо вы оба устремились к одной лузе. Конкретно — в ваше новое тело.
— Я здесь…, вроде бы — один, — задумчиво сказал Борис.
— Мне тоже кажется, что я — один. Но уверенности в том, что циклоп не затаился где-то на периферийных задворках сознания…, у меня — нет.
