Вячеслав Ракитянский - Приют Одиннадцати
Ракеш, предвкушая реакцию Листа, улыбался. На тёмном силуэте его лица Манфред различил два ряда белых зубов и белки глаз — вылитый Мефистофель. Не хватало только дыма из ноздрей.
«Этот чёрт опять разбрасывается козырями», — подумал Лист и взял в руки металлический стержень с насечками на одном конце и небольшим кольцом на другом. Внимательно рассмотрел.
— «Морковка», — сказал он.
— Что?
— Ледовый крюк. «Морковка», — повторил Манфред. — Для страховки на ледниках.
— Пиковая восьмёрка.
Манфред усмехнулся. Сел на кровати, продолжая вертеть в руках крюк. Ракешу определённо удавались его фокусы. Но Лист не спешил рассказывать ему о том, что вспомнил в кафе. На этот раз он хотел вытянуть из Ракеша больше ответов, поэтому, как мог, растягивал время. И, как оказалось, не напрасно.
— Могу сказать, что «морковка» эта не совсем свежая, Лист.
— В смысле…
— Этот крюк изготовлен ещё до Второй мировой… Прошу прощения, вам это ни о чём не говорит.
— Я не совсем понимаю…
— Сейчас объясню. Такими крюками не пользуются уже лет пятьдесят, если не больше.
Манфред ещё раз взглянул на крюк. Взвесил, переложил из одной руки в другую, как будто ждал от видавшей виды железяки ответов на вопросы. Определённо, металл ожил в его руке. Появились звуки, картинки.
Ракеш хотел сказать ещё что-то, но Манфред остановил его жестом руки и закрыл глаза.
Палатка была пуста. Наверное, Вилли и Эдди ушли ещё до восхода, не разбудив его. Он прошёлся по лагерю, поговорил с итальянцами. Так и есть: австрийцы ушли часа в четыре утра, а Курц и Хинтерштойссер вышли из лагеря и того раньше — в два часа ночи. Фред оглядел палаточный городок. То, что французы и итальянцы отказались от восхождения, нисколько его не радовало. Наоборот, он чувствовал себя в этой компании неудачником и трусом.
Судя по времени, от начала подъёма прошло уже больше четырёх часов, и обе группы должны были быть как раз у Красного Зеркала. Фред заслонился ладонью от солнца и посмотрел в сторону горного отеля. Можно попытаться выпросить у кого-нибудь из туристов телескоп или хотя бы бинокль, чтобы понаблюдать за восхождением со смотровой площадки.
Вся площадка была заполнена газетчиками и просто зеваками, телескопов на всех не хватало, и какое-то время Фред слонялся в толпе, изнывая от нетерпения и глядя по сторонам. За одним из столиков он заметил офицера. Тому, видимо, наскучило наблюдать за альпинистами, и он неспешно потягивал пиво из кружки с гербом Берна. Прямо перед ним на столе лежал полевой бинокль.
— Вы разрешите, герр лейтенант?
— Конечно.
Равнодушно пожав плечами, офицер протянул вожделенный бинокль Фреду.
Как раз вовремя, потому что Хинтерштойссер пытался пройти траверсом под Красным Зеркалом. Подняться вертикально в этом месте не позволяла совершенно гладкая и отвесная стена Зеркала. Фред увидел, что Вилли и Эдди теперь идут в одной связке с немцами. Видимо, в процессе восхождения они решили объединиться. Андреас Хинтерштойссер маятником раскачивался из стороны в сторону, затем резким толчком переместился далеко влево и ухватился за выступ.
Многие, находившиеся на смотровой площадке, зааплодировали, и Фред, оторвавшись от бинокля, посмотрел в сторону офицера. Тот встал было из-за столика, но тут же махнул рукой и плюхнулся обратно, ухватившись за пивную кружку. Тем более что рядом с ним уже сидела молоденькая остроносая фройляйн.
— Наслаждайся, — сказал он Фреду и положил руку на плечо девушки.
Фред снова припал к окулярам. Андреас закрепил верёвку, и остальные трое альпинистов прошли по пути, проложенному Хинтерштойссером.
— Если так и дальше пойдёт, то днём они уже будут мочиться с вершины Эйгера, — пошутил один из газетчиков, наблюдавший за восхождением в мощный телескоп. За спиной Фреда раздался смех, и кто-то из присутствующих добавил:
— Фюрер сказал, что в Альпах осталось только две проблемы: Северная стена Эйгера и Шушниг. Ну, с первой проблемой, надеюсь, завтра будет покончено, а как быть с канцлером?
По толпе прокатился хохот. Фред поморщился. Смех и пустая болтовня репортёров его раздражали. Частично из-за того, что он сам был тирольцем, но гораздо больше по другой причине — кто-то из альпинистов снял перильную верёвку, проложенную Андреасом. Казалось бы, ничего серьёзного не произошло, они наверняка будут спускаться другим, более лёгким маршрутом. Фред, как мог, успокаивал себя, но холодок тяжёлого предчувствия зародился в его душе.
Во второй половине дня снег на вершине начал таять, и падал вниз вместе с вмёрзшими в него кусками скальной породы. Один из альпинистов попал под камнепад и теперь передвигался с большим трудом. Фред долго не мог разобрать, кто именно, но когда вся связка разбила бивуак на небольшой площадке первого ледника, он с уверенностью мог сказать, что это был Вилли. Вилли Ангерер.
Фред опустил бинокль и обернулся. Офицера и его спутницы за столиком уже не было.
На сегодня интрига была закончена. Теперь им придётся заночевать на Эйгере, завтра все четверо будут на вершине. Часа четыре займет спуск по восточному склону, может, меньше. Значит, завтра вечером они вернутся в лагерь.
Фред прошёл вдоль невысокой ограды и остановился в двух шагах от группы альпинистов, беседовавших с местным гидом. Тот отвечал с важным видом и при этом пыхтел в пышные усы, пожимая плечами при каждом вопросе независимо от того, знал ответ или нет.
— На сегодня всё, насколько я понял? Вершина откладывается? — спросил один из парней, самый молодой из всех.
— Будут ночевать на леднике.
— Верёвку зачем сняли?
— Может, лишней нет… Не знаю.
— Зря сняли, — мрачно сказал кто-то из альпинистов. — Возвращаться тем же путём придётся. Время потеряют.
— С чего ты взял? Спустятся по восточному склону.
— Да куда там… Австриец еле ногами ворочает. Они вверх не пойдут, это точно. Рампу им не одолеть.
«Пойдут. Надо знать Вилли», — подумал Фред, но промолчал. Вмешиваться в разговор не хотелось, и он направился в палаточный городок.
Манфред выронил крюк, который с глухим стуком ударился об пол. Ракеш всё так же сидел на стуле спиной к окну. Казалось, он даже позу не поменял, настолько внимательно следил за Манфредом. Наконец решился нарушить молчание.
