Юрий Глазков - Второй список
— О, Сим, здравствуйте, — обрадованно воскликнула Генриетта, — я только сейчас о вас думала. Эта Барбара буквально выбросила вас из машины вчера. Сумасшедшая, что на нее нашло, не понимаю! Сим, вы сегодня вечером не согласились бы со мной поужинать? Сименс растерялся. — Генриетта, вполне возможно… я хотел сказать, с удовольствием, вот только не знаю, как нога, я подвернул ее вчера в гостинице и сейчас лежу, стараюсь привести ее в порядок к вечеру, нельзя же вам идти в ресторан с хромым Симом… — Сименс плел все подряд, лихорадочно думая, как выкрутиться из этого положения. — Сим, я звонила в ваш номер три минуты назад, телефон не ответил. — Я был, наверное, в ванной, делал компресс. — Сим, не лгите, ваш ключ был у портье, — беззлобно разоблачила его Генриетта. — А вы ничего больше не заметили в баре Хенка, Сим?. — Сдаюсь, — признался Сим, — простите, Генриетта, отказаться не было сил, я занят по горло все тем же делом. А в баре я больше ничего примечательного не заметил, Генриетта! Я что-нибудь упустил? — Нет, нет! Чем могу помочь? А о баре я просто так спросила… — Кто такой Вайдо? — Тренер и партнер Хука-младшего по теннису, они учились вместе. Все, освободитесь, звоните, буду рада. Да, они. Хук и Вайдо, друзья… их фотография на двери комнаты Хука в теннисном клубе виллы, да вы наверняка видели эту фотографию, ведь вы раздевались рядом с комнатой Хука. Его судьба, этого Вайдо, трагична: он погиб на охоте, его убили, перепутав с каким-то крупным зверем, не помню с каким, а того, кто перепутал, так и не нашли. Газеты об этом писали. Чего только не бывает в нашей жизни… И вот что, если будете заняты, передайте привет своей Барбаре. Гудки.
«Черт, так я и не узнала, увидел ли Сименс тайник, он очень внимательный и опыта, видно, ему не занимать. Придется переложить бумаги из-за зеркала бара, такое было удобное место и от воров, и от полиции, и от себя. Но переложить придется, все-таки 50000 долларов, рисковать нельзя. Интересно, знает ли, догадывается ли о них Барбара? Наверное, нет, иначе устроила бы мне скандал. А к этим „ангелам любви“ надо будет опять приходить, придумывать предлог… Надоело, хочу быть самой собой. Вот если бы Сименса заполучить, крепкая и надежная была бы опора в жизни, во всяком случае, мне так кажется, но ведь эта Барбара его уже спеленала по рукам и, как видно, по ногам тоже, везде успеет!» — размышляла Генриетта.
«Ну и язвочка!» — Сименс положил трубку, задумался. Вайдо как-то узнает о болезни Хенка… Это он заходил к Блюму. Крадет рецептурную книгу и узнает суть болезни у Петерсона, Вайдо — друг Хука. После свадьбы Вайдо мог, как тренер и партнер по теннису, быть в доме Хенка, но это ничего не значит, Хенк тщательно скрывал свою болезнь. А вот самому Хуку узнать о том, что Хенк заезжал к врачу, ничего не стоило, тем более, последнее время они были почти всегда вместе. Но почему-то выведывал о болезни Вайдо, а не Хук! Но наверняка Хук знал о шагах Вайдо. Если, конечно, Вайдо не выполнял просьбу Хука. А может, Хук не хотел, чтобы проявление подобного интереса хоть как-то омрачило их дружбу с Хенком? Или не хотел, чтобы на него упала хотя бы тень подозрения? А значит, концы в воду… Нет, это лишь предположения. Ну, узнали, чём болен, и что? Эх, как надо посмотреть кассету! Сименс пошел перекусить,6 знакомый китайский ресторанчик, плотно поел, полюбовался маленькой официанткой и попросил телефон. На звонок Сименса Барбара ответила мгновенно, как будто ждала его. Так оно и оказалось: — Сим, ты где? Сейчас как раз время, офис почти пуст — важная встреча назначена. Ключи у меня есть, охрана там плевая, да они знают меня и все уважают по инерции. Так где ты? У китайца? Нашел место, любитель Востока. Жди. Через десять минут я там. Сименс расплатился и вышел. Подлетел красный «пежо», Барбара распахнула дверцу и нетерпеливо махнула рукой, приглашая его в машину. Сименс не успел захлопнуть дверцу, как машина уже рванулась вперед. Охранник вяло пытался возражать против Сименса, но быстро сдался, когда Барбара объяснила ему, что ей надо помочь спустить вниз связку с тяжелыми книгами. Вскоре они были в кабинете Хенка. Барбара сдвинула картину с морским пейзажем, сунула продолговатый ключ в прорезь, часть стенки отошла в сторону, и перед Сименсом оказался приемник кассет. Барбара включила систему, нажала клавишу на столе. Часть стены против стола расступилась, и появились два экрана, засветившиеся бледно-голубым светом. Сименс сунул кассету в приемник — на экране появился домашний кабинет Хенка, Хенк что-то писал, дверь открылась, вошел Хук, стал рядом. Хенк окончил писать, показал лист Хуку. Включился звук. — Спасибо, отец, я постараюсь продолжить ваши дела, думаю, что они пойдут не хуже, чем сейчас, я постараюсь, — голос Хука. — Я уверен в этом, — убедительно произнес Хенк, потом встал, обнял Хука, а завещание положим в сейф, пусть будет поблизости. Хенк подошел к сейфу, открыл его, положил внутрь бумагу, закрыл сейф и передал ключ Хуку. Хук принял ключ и в свою очередь протянул Хенку пакет. Хенк радостно заулыбался и взял пакет. — Спасибо, спасибо, посмотрим, что там, — голос Хенка был возбужден и радостен. Отчетливо было видно, как Хенк вскрыл пакет, что-то вынул оттуда, прочитал и поднял руку, большой и указательный пальцы образовали кольцо, остальные были вытянуты вверх: «о' кей!» означал этот жест. Далее все происходило как в немом кино и придавало происходящему зловещую таинственность. Хенк подошел к проигрывателю и вставил тонкий диск в щель. «Пластинка», — догадался Сименс. Зазвучала музыка, протяжная, низкая, слышалось щебетание птиц, гортанные крики попугая, трубный рев какого-то животного. Хенк сел за стол и с удовольствием слушал. Потом взял карандаш и, раскрыв, книгу на столе, что-то записал, отложил карандаш и стал слушать дальше. В позе его появилось напряжение. Хук стоял за спиной Хенка. Напряжение на лице Хенка превратилось в явное беспокойство. Глаза его забегали, словно искали что-то пугающее, в них появился страх, руки потянулись вверх, он попытался вскочить, его руки рвались к горлу. Из динамиков слышались крики диких животных, вопли обезьян и рычание зверей. Муки Хенка сплелись с этим музыкальным сопровождением, дрожь пробирала, глядя на эту сцену! Хенк еще раз дернулся, руки его упали на стол и судорожно сжались в кулаки, комкая листы бумаги. Вырвался хрип, и Хенк затих, голова его свалилась на плечо, неподвижные глаза блестели, точно стекло. Хук улыбнулся, нажал что-то на столе, подошел к проигрывателю. Музыка стихла. Раздался резкий телефонный звонок. Хук выхватил пластинку из проигрывателя и бросился из кабинета. Дверь бесшумно закрылась. Экран погас. Сименс повернулся к Барбаре, та с ужасом смотрела на погасший экран, обхватив голову руками. Сименс подскочил к ней и зажал рукой ее искаженный рот, тело ее обмякло, Барбара повисла на его руке. «Не такая уж ты легкая», — отметил Сименс. Экран засветился. Дверь кабинета открылась, вошла горничная, уставилась на Хенка и с криком выскочила. Экран погас и засветился вновь. Дверь опять открылась, в кабинет вошли врачи, склонились над телом Хенка, санитары уложили его на носилки и унесли. Дверь закрылась, экран погас и вскоре ожил вновь. Генриетта осторожно вошла в кабинет, открыла бар, повозилась там, закрыла его, оглянувшись, вышла. Дверь закрылась в очередной раз. «Вот как! Так ты уже здесь не в первый раз и что-то прячешь! Жаль, не знал раньше, а только догадывался, уж я бы посмотрел, что „чистая и преданная Генриетта“ таит в кабинете Хенка! Каждый из вас, и я в этом числе, играет здесь свою игру и рассчитывает на свое „мастерство“». Экран засветился. Дверь кабинета открылась. На экране появились Сименс и Генриетта, они воровато вошли в кабинет. Осмотр стола, проигрывателя, бара, ниши в баре — все это промелькнуло вновь. Сименс с удовольствием наблюдал за своей работой со стороны, Генриеттта стояла позади него. От Сименса не ускользнуло выражение ее лица: оно было ожидающим и испуганным, когда он осматривал бар. «Значит, все-таки что-то прячет, причем что-то дорогое и, очевидно, дорогое в денежном исчислении. Наверное, чек, уж очень маленькая эта тайная вещица, раз я не заметил». Экран опять погас, Сименс понял, что это были последние кадры. Локоть Барбары перестал дрожать, глаза ее открылись. — Выключи, — приказал Сименс и извлек кассету, — мы уже двадцать семь минут здесь, пора уходить. Глубоко вдохни, медленно, выдохни. Барбара как механическая кукла исполнила его приказы. Экраны исчезли, кассету Сименс сунул в карман. — Поставь картину на место. Барбара сделала это. — Где анализатор речи? — Вон там, в том углу. — Долго его готовить к работе? — Нет, но я не знаю, смогу ли я сейчас, Сим, у меня дрожат руки, я боюсь. Затрещал телефон, Сим вздрогнул, Барбара побледнела и пошатнулась. — Это телефон охраны, — прошептала она. — Возьми трубки, говори резко, скажи, что идем. Телефон продолжал трещать, Барбара взяла трубку. — А, это вы. Гордон! Что случилось? Я как раз стояла на стуле, не могла дотянуться до книги, а тут ваш звонок. А у него руки заняты книгами! Что посмотреть? Какие сигареты? Ах, вон что, у вас кончились. А Джеку, напарнику брать? А, он спит. Понятно. Да, Гордон, вы все помните правильно, у меня в столе всегда был запас. Хорошо, захвачу, они и сейчас лежат. Барбара положила трубку и облегченно вздохнула. Телефон опять затрещал. — Все, идем, — Сименс взял за руку Барбару и потянул к выходу, — сигареты у тебя есть? — Да, есть. Сименс остановился: — И все-таки возьми кассету с тем злосчастным анонимным звонком о рискованном деле Хука, мало ли что здесь произойдет после нашего визита. Барбара подошла к своему бывшему столу, открыла книгу, посмотрела в нее, набрала код, нажала клавишу — послышался щелчок. Нужная кассета наполовину выскочила из хранилища. Сименс быстро выхватил ее. — Барбара, улыбнись, нам надо достойно пройти мимо охранника. Барбара опять застыла как манекен. Сименс обнял ее, прижался губами к ее губам и крепко стиснул свободной рукой. Барбара пыталась вскрикнуть… она, задыхаясь, замахнулась на Сименса. Тогда он выпустил ее. — Вот так, пошли… - приказал. — Теперь все выглядит правдиво. Сименс схватил наугад несколько толстых справочников со стола и с полок и двинулся к лифту. Спускались молча, Барбара приходила в себя. Одарив пачкой сигарет охранника, Барбара взяла под руку Сименса, и они пошли к выходу. — Одну минуту, — послышалось за спиной. Тут уж вздрогнул и Сименс, и его глаза встретились с удивленным взглядом охранника. — Простите, я хотел попросить спички или зажигалку, в моей кончился газ. Барбара протянула зажигалку. — Оставьте себе. Гордон, это вам подарок за вашу любезность, — сказала она. Охранник расплылся в улыбке. — Благодарю вас, мэм, прошу, — он любезно открыл дверь, и Барбара с Сименсом шагнули на улицу. Сименс сел за руль. Барбару начала бить дрожь, она закрыла лицо руками и отчаянно зарыдала. Едва они очутились в квартире, Сименсу пришлось снять с нее платье и поставить под холодный душ… Струи холодной воды затекали в рукава его пиджака и бежали вниз, под рубашку. Вскоре плечи Барбары обмякли, она схватилась за Сименса и заплакала тихо, без истеричных всхлипываний. — Сим, — шептала она, — Сим, что же это? Я ничего не могу понять. Почему Хук не спасал его? Почему не звал на помощь? Почему не звонил врачу? Почему убежал? Что его убило, Сим, что? Сим, дорогой, разберись, умоляю тебя, разберись, Сим! — Хорошо, хорошо, Барбара, я обязательно разберусь, завтра же, если ты опять мне поможешь, разберусь, — шептал Сименс. Он закутал Барбару в халат и положил в постель. Всю ночь она металась, кричала, обнимала Сименса и, дрожа, как испуганный ребенок, прижималась к нему. Затихла она лишь к утру. Сименс, поспав час, приготовил завтрак, горячий кофе, поставил все это на поднос и стал будить Барбару. Она проснулась сразу после первого его прикосновения, села в постели и уставилась на Сименса: — Сим, все это было? — Было, Барбара, было, и еще кое-что предстоит сделать сегодня — надо нанести последний удар. Барбара ничего не стала есть и лишь выпила кофе. Сименс, стоя на коленях возле постели, уплетал бутерброды. — Сим, какие у нас на сегодня дела? Я ничего не помню. — Во-первых, послушаем пленку, которую мы взяли вчера в твоей фонотеке, в приемной Хенка, это самое главное сейчас. Остальное потом. Может быть, позвоним Генриетте, так как может понадобиться сходить в домашний кабинет Хенка еще раз. Да, и вот что еще, надо съездить в магазин под названием… — Сименс вынул из кармана чек и прочитал: — …под названием «Нежная струна», я думаю, там великолепный выбор пластинок. — Это на берегу, недалеко от меня, Сим. — Ты вставай, одевайся, а я тебя подожду внизу на улице. Сименс оделся, вышел и сел в уличном кафе в ожидании Барбары. «Что это была за пластинка и почему ее забрал Хук? Что за странная музыка звучала? — рассуждал он. — Что записал Хенк в домашнем кабинете? Надо было бы посмотреть сразу, но время, время… И вчера не все доделали, не прослушали пленку, Барбара запсиховала. Но все равно молодец она, просто молодец. Ладно, сначала в магазин, потом опять в кабинет Хенка) в рабочий кабинет, а потом… трудно сказать, что будет потом». Вышла Барбара и, помахав Сименсу рукой, направилась к машине. Сименс бросил деньги на стол и догнал ее. — Давай пешком, проветримся, — предложил он. — Давай. Взявшись за руки, они зашагали к морю, потом по набережной к магазину «Нежная струна». В магазине Барбара стала рассматривать рекламы, а Сименс разглядывал пластинки, анализировал их цены. Пластинок стоимостью в двенадцать долларов было много, причем совершенно различного содержания: от церковных хоров до собачьих гонок, от фуг Баха до джаза, и все за двенадцать долларов. Слушать все подряд было безумием. Сим решил порасспросить продавца. — Я недавно слушал пластинку. Там были крики животных. Что это за пластинка? — Сэр, их множество. Животные Африки, Америки, Австралии, России… У нас есть все. Что вас интересует? — Спасибо, я почитаю картотеку и разберусь сам. Так ничего и не выяснив, они вышли из магазина. — Этот дешифратор речи только в рабочем кабинете? — спросил Сименс. — Да, Сим, только в рабочем, так что опять туда надо будет проходить мимо охраны. — Пойдешь одна, вдвоем второй раз подозрительно, скажешь, что забыла сумочку или еще что-то в этом роде. До обеда есть время, давай искупаемся, все равно ты сегодня не работаешь. — Давай. — Позвони Генриетте, мне надо с ней поговорить. — Хорошо. Генриетта забрала Барбару и Сименса из кафе. Заехали к Барбаре, в гостиницу — и помчались из города вдоль берега. Облюбовали безлюдное местечко, наскоро переоделись и шумно ворвались в воду. Обе женщины плавали великолепно, Сименс с трудом оторвался от них, причем только за счет выносливости. Женщины отстали и стали звать его назад. Сименс вернулся и поплыл рядом. — Сим, не бросай нас, акул здесь никогда не было, но все-таки страшно, нас теперь некому защитить, — прерывистым голосом произнесла Барбара и внезапно захлебнулась. Сименс поплыл к ней, поддержал. Барбара восстановила дыхание и, не удержавшись, поцеловала Сименса. Генриетта дружески улыбнулась: ясность в «треугольник» была внесена. — Теперь я понимаю, почему вы не звонили мне вчера вечером, такой ужин пропал! А его я накрывала на троих, вот так-то, друзья мои… — Генриетта, как ты думаешь, что записал Хенк в книге на столе своего кабинета? — Сим рискнул перейти на «ты». — Я не думаю, я просто знаю, Сим. Он записал в книге учета коллекции пластинок название той, что ему подарил Хук. — А что это за название? — Нет, Сим, не знаю, надо было прочитать, пока мы были там. — Это правильно, но, Генриетта, помнишь свое состояние? Черт возьми, как же прочитать то, что там написано, второй раз туда трудно забраться, да, может быть, и нет уже этой записи? Надо искать другие пути. У вас в городе есть графологи? — Не знаю, Сим. — Есть, есть, — Барбара повернулась к Сименсу, — мне приходилось ездить к нему, и не один раз, я забирала кое-какие бумаги. Он глухонемой, у него исключительный талант и беспроигрышное дело. Движения пишущей руки у него превращаются в буквы, слова, предложения. Это просто виртуоз какой-то, ты знаешь, даже страшно, но и по движению губ он определяет, что говорит человек. — Генриетта, у тебя есть видеомагнитофон? — Есть. — Едем к тебе. Генриетта занялась сэндвичами — прислуга до вечера была отпущена. Сименс и Барбара прошли в кабинет. Сименс еще и еще раз осмотрел кассету, никаких следов хитростей он не обнаружил, кассета как кассета. — Рискнем? — предложил Сименс. — Давай. Вставили кассету, экран ожил. — Все, проверил? — Барбаре явно не хотелось смотреть все сначала. — Потерпи, Барбара, мне нужны кадры, где Хенк пишет название пластинки, понимаешь? Нам надо знать ее название. — Проиграй музыку кассеты в любом магазине, и тебе скажут, что это за пластинка, — предложила Генриетта, входя с подносом. — Молодец, правильно, но мне нужно подтверждение, что Хенк получил именно эту пластинку, что он сам видел ее название, сам записал. Тогда будет полное подтверждение. Я и так слышу эту странную музыку, но мне нужно ее название, как бы подтвержденное самим Хенком, понимаешь? Мелодия одно, название пластинки можно сделать и другим, а мне нужно их совпадение. — Ну, тебе виднее. — Теперь стоп, — скомандовал Сименс. — Барбара, у тебя есть такая система? — Да ты что… — начала было Барбара, но осеклась: — Да, Сим, есть, они у нас одинаковые, у меня и Генриетты. «Мог бы и сам догадаться, — подумал Сименс, — ну, Барбара, чуть не проговорилась, что я был у нее, все-таки догадки одно, а подтверждение другое, не надо огорчать Генриетту». — Вот что, надо переписать только кадры, где Хенк пишет, а потом в кабинете Хенка хорошо бы переписать крупным планом только одни руки. Графологу не надо знать, чьи это руки, понимаешь? Если это сделаем, то придется закрыть часть экрана и переписать камерой на твоей системе, Барбара. Вот так, надо действовать, действовать. — Нет, Сим, не мудри. С установкой в кабинете Хенка я работала много, сделаю все быстро и качественно и кассету с голосом проверю. — Барбара, ты золотой человек, — Сименс расцеловал ее. — Нет, Сим, уже не золотой, это меня так раньше называли из зависти, что секретарь самого Хенка. Теперь я просто одинокая женщина, еще не старая, положим, не глупая, умеющая играть в теннис, говорить на многие темы, танцевать, веселиться и плакать. Сим, знаешь, хорошо, что ты появился, мне было очень грустно без Хенка, без его кипения, без его вечно бурлящей жизни, но, как оказалось, не вечной, далеко не вечной. — Да, Барбара, не забудь кассету с записью сцены в домашнем кабинете Хенка унести с собой. Ее нельзя оставить Хуку. — Конечно, конечно, Сим, я все заберу, и кассету с голосом тоже. — Вот тебе чистая кассета для переписывания, вдруг там не окажется, Генриеттта протянула коробку Барбаре. — Сим, ты из нас сделал заправских сыщиков. Но все-таки, зачем все это? — Вам для знания правды, мне для доклада начальству — вот и все. — Ну, я поехала, — помахала Барбара, — ждите. — Слушай, Барбара, может, нам постоять внизу, рядом с входом? — предложила Генриетта. — Нет, — решительно отверг Сименс, — не надо, вдруг кто-то следит за мной. В случае чего, звони, мы здесь, но звони только в крайнем случае, там наверняка все пишется. Барбара уехала. Сименс и Генриетта молча ходили по гостиной, ожидая ее возвращения. Прошло сорок минут, напряжение росло. Наконец Барбара влетела в гостиную и упала на диван, на лице ее было недоумение, злость и полная растерянность. — Кто? — спросил Сименс. — Хук, — ответила Барбара. — Какой Хук? — Младший, — Барбара залилась слезами. — Сейчас, Барбара, сейчас, с пленкой как, переписала? Все забрала? — Да, Сим, я все сделала как надо, даже покурила с охранником. Мне повезло, стоял опять Гордон, кто-то там заболел из их своры. Я сказала ему, что теперь я осталась без сигарет и мне надо подняться наверх и взять сигареты и сумочку, которую я забыла в приемной. Пообещала и на его долю. Этот крохобор не устоял и, конечно, пропустил… Запись получилась великолепной, руки Хенка, крупные, узловатые, водили карандашом по листу открытой книги. Можно даже было прочитать название фирмы на карандаше. К сожалению, буквы на листке книги оказались не в фокусе, но движения карандаша были отчетливыми. — Лучше б и я не сделал, Барбара. Теперь надо связаться с этим графологом. — Не надо, он уже смотрел, я заехала к нему, я часто к нему заезжала и раньше, так что все в норме. У него такая система, что движение на экране можно сделать медленным-медленным, будто ребенок старательно пишет свои закорючки… — Барбара, что там писал Хенк?! — грубовато прервал ее Сименс. — «Прогулка по джунглям», новая серия, — обиженно ответила та, — я и в магазине была, но он уже был закрыт. — Слушайте, это нечестно, — возмутилась Генриетта-Я только догадываюсь о некоторых событиях, а вы ничего не говорите при мне. Не доверяете? — Постой, Генриетта, сейчас мы все вместе и обсудим. Пока мы собрали факты — ты свои, я свои, Барбара свои, а некоторые совместно. Давайте будем рассуждать вместе. — Да, Сименс, наверное, это пора сделать, пора превратить улики в факты, а догадки в уверенность. — Хорошо, если я буду ошибаться, вы меня поправите. — Давай, — Барбара села, прижавшись к Сименсу. — Итак. Была мелкая ссора Хенка и Хука-старшего на званом обеде. Многие оказались ее свидетелями. Это и распалило обоих, хотя они уважали друг друга в известных рамках, как дельцы-предприниматели. Оба твердые орешки, с характером, — затаили обиду до поры до времени. Именно тогда Хук-старший решается на рискованную сделку, не зная, что она во многом зависит от Хенка. Анонимный телефонный звонок Хенку-старшему был вовремя, в пылу обиды Хенк немедленно разоряет Хука-старшего. Позвонил ему Хук-младший. Парадоксально? Факт есть факт. Второй звонок: о смерти Хука-младшего Хуку-старшему. Хук-старший кончает жизнь самоубийством, к этому его вроде подтолкнул Хенк. Именно так думают и многие сейчас. Хук-младший демонстрирует, как он потрясен смертью отца. Телефонные звонки сработали безукоризненно. Причем действительно вполне можно предположить, что об отравлении Хука-младшего отцу позвонил, конечно же, Хенк-старший, чтобы добить его окончательно. Итак, для окружения налицо Хенк — зверь и несчастные Хук-старший и младший. А что если все это было не так, и, как предполагал Кун, кто-то из друзей Хука позвонил отцу об отравлении Хука-младшего именно тогда, когда тот поднимался к Хенку в кабинет. Например, Вайдо? Здесь играли роль буквально секунды. Хук знал, что это добьет отца и он покончит с собой. Знал и другое — инсценировкой своего безумия после смерти отца он сильно поколеблет Хенка, заставит его почувствовать угрызение совести. А значит, появится и желание как-то помочь ему — Хуку-младшему. А как помочь — это он сделал заранее, окрутив Лиззи и запугав ее беременностью. Страшная тайна — имя отца возможного ребенка — свято хранилась бедной Лиззи, именно поэтому Хук был уверен, что его свадьба с Лиззи обеспечена, а значит, и вход в семью Хенков — тоже. Так оно и произошло. Хук умен, он быстро входит в доверие к Хенку. Тот искупает свою вину перед покойным Хуком-старшим, приблизив Хука к своим делам и относясь к нему как к сыну. А, может, он и был его сыном, кто теперь скажет наверняка? Но Хуку и этого мало, он убивает Хенка-старшего, я уверен в этом. И убивает его лишь после того, как тот исправляет завещание в его пользу. Почему Хенк исправляет завещание? Любовь Лиззи к Хуку. Эту любовь видит Хенк, но не понимает ее причины. Он рад, он поощряет эту любовь, как бы искупая вину перед Хуком. Деловые качества Хука не вызывают сомнения, он трудолюбив, настойчив, аккуратен, требователен. Не в пример родному сыну Хенка. А ведь продолжение дел для этой категории людей зачастую дороже родственных чувств и отношений. Отсюда и новый текст завещания. Почему именно убил? Во-первых, фотография с издевательской, мальчишеской выходкой. Выколоть глаза на фотографии, проколоть сердце — это ненависть, это желание уничтожить человека. Может, Хуку подсказали, что он сын Хенка, и отсюда ненависть? Во-вторых, сцена в домашнем кабинете Хенка. Как убил? Узнаем завтра, после посещения магазина «Нежная струна». А пока созванивайтесь с Хуком и договаривайтесь о вечерней встрече завтра у них дома. Я думаю, что доказать мы ничего не сумеем, но увидеть лицо убийцы сможем. Утром Сименс и Барбара опять посетили магазин «Нежная струна». Знакомый продавец подбежал со стандартной улыбкой: — Доброе утро, сэр. Нам очень приятно, что вы решили сделать покупку в утренние часы. Вы уже остановили на чем-то свой выбор? — Да, мне нужна пластинка «Прогулка по джунглям». — Двенадцать долларов, сэр. Это изумительная пластинка, новая серия, слышали о такой? Вы окажетесь в Бразилии, сэр, в джунглях, среди зверей, звуков, — трещал продавец. — И… нет, сэр, это надо почувствовать! Сименс расплатился и решил выйти. На улице он достал записную книжку и внес в статью расходов запись о двенадцати долларах за пластинку. — Барбара, иди на работу, а я отдохну, — Сименс поцеловал ее тихонько и подтолкнул в спину. — До вечера. Весь день Сименс писал отчет. Он получился на славу. Дело только за последними строчками. Для них он оставил один чистый лист. Вечером все втроем поехали к Хукам. После кофе Сименс попросил Хука подняться в кабинет Хенка-старшего. Хук замялся. Выручила Генриетта, сказав, что ей надо взять там свою книгу. Все прошли наверх в кабинет. Генриетта подошла к столу и начала перебирать книги, раскрыла каталог пластинок, запись «Прогулка по джунглям» была последней. — Мистер Хук, в коллекции мистера Хенка одной не хватает. — Ну что вы! — встревоженно проговорил молодой человек. — Сюда никто не входил после смерти мистера Хенка. — И все-таки одной пластинки нет, я ее принес, — настаивал Сименс. Не дожидаясь разрешения Хука, Сименс сунул пластинку в щель проигрывателя. Щелчок, и кабинет заполнился щебетанием птиц, резким гортанным криком попугая, трубным ревом какого-то животного. Все эти звуки смешались с тихой мелодией джаза. Да, стоило закрыть глаза и полное ощущение, что вокруг тебя сомкнулись джунгли. Наплывали волны звуков, запахов… Так вот чем замечательна эта «новая серия»! — Как резко выделяется запах каучукового дерева, не правда ли? — сказал Сименс, глядя в расширенные от ужаса глаза Хука-младшего…
